Волшебник (СИ) - Миротворцев Павел Степанович (книги онлайн полные версии TXT) 📗
- Ничего мам! - бодро произнес я. - Даже если придется уйти, так я потом все равно вернусь. Вон, учитель ведь тоже уходил, но уже через тридцать лет вернулся. А я, если чё, так и того быстрее.
Заметив, как мама еще больше приободрилась, я уже было хотел продолжить, но тут меня, - никак мозги на место встали! - будто обухом по голове ударили. "Старый Арт-Нак"?!! Сто лет - это точно еще не старость! Сглотнув, даже боясь поверить своим мыслям, я, с трудом подавляя дрожь в голосе, спросил:
- П-почему ты говоришь: "старый Арт-Нак"?
И тут я, наверное, в первый раз в жизни увидел, как в глазах моей матери появилось выражение ничем не прикрытой гордости. И не за кого-то, даже не за сестру, - одну из самых красивых девушек нашего народа, - а за меня! Меня, того, из-за которого мать все время выслушивала многочисленные: "Ничего, такова воля Амуру", "Это могло произойти с каждым", "Зато у тебя такая красивая дочь". А Отец? Пока был жив, ведь доставалось и ему: "Где твои годы, у тебя еще будут в семье настоящие воины", "Ничего, зато он ученик самого Арт-Нака", "Такому великому воину как ты, Амару еще обязательно подарит могучих сыновей".
- Весь Ханан-Кай уже знает, - выпрямив спину, гордо произнесла мать, - что Эльтас ди Амару наш новый Арт-Нак, и первый из воинов народа Соробору принесший в Зал Славы голову Лича.
Все. Конец. Теперь, пока я жив, больше никто и никогда не скажет матери, что: "Дом без единого мужчины это неправильно, пора тебе выбрать себе нового мужчину". И это притом, что даже едва родившийся ребенок, если он был мальчиком, уже считался мужчиной. А меня таким не считали никогда. Новый Арт-Нак. Наш народ не лишен чувства стыда, а я знал его как никто другой. Мне всегда было стыдно за себя. За то, что я оказался ребенком "блуждающей крови" и родителям, из года в год, приходилось молча слушать слова "утешения". Слушать из-за меня, из-за того, кем я родился. И как же я хотел всем доказать, показать, что я не такой, что я смогу заслужить титул Арт-Нака. Показал. Доказал. Но, какая ирония, едва заслужив уважение, мне нужно было уходить куда-то в неизвестность.
В комнату, виновато пряча глаза, зашла сестренка и, будто стараясь стать меньше, проскользнула за спину сидящей возле моей кровати матери. А мне оставалось лишь удивленно смотреть на нее. Все еще смущалась, что видела меня голым? Или... мои брови невольно поползли вверх. В светло-синих глазах сестренки, помимо смущения, плескалось целое море восторженного обожания, будто я не ее брат, а наш прародитель собственной персоной. Несмотря на тот факт, что Валла была старше меня почти на десять лет, я всегда ее воспринимал именно "маленькой сестренкой". Да и как еще я мог относиться, к этому невинному созданию? И даром, что она была выше меня на добрых полметра и на десять лет старше. Книги, обучение у Арт-Нака и "блуждающая кровь" дали мне слишком многое, чтобы я мог считать Валлу своей старшей сестрой. Да я с пяти лет ей сказки читал!
Приподнявшись на руках, поправил подушку, - оперев ее на спинку кровати, - и опустился обратно, принимая полусидящее положение, после чего, смотря на сестренку, требовательно похлопал рукой по краю кровати. Иди сюда. Все так же пряча глаза, она послушно вышла из-за спины улыбающейся матери, и скромно присела на самый краешек. Хмыкнув, рукой потянул ее за плечо, наклоняя назад, пока она не оперлась спиной о мою грудь. Будучи меньше Валлы, это был едва ли не единственный способ обнимать ее так, чтобы она чувствовала себя младше. Это меня Арт-Нак научил. Говорит: "Психологические приемы".
- Ну и как твои друзья отреагировали на то, что твой братик-задохлик стал новым Арт-Наком? - подмигнув матери, улыбаясь, спросил я сестренку.
На ее долю тоже выпало немало слов "утешения".
- Они, наконец, поверили, что ты самый лучший брат, который только может быть, - обняв мою руку своими руками, и прижавшись к моей ладони щекой, необычайно счастливым голосом, ответила мне сестренка. - Они всегда думали, что я стыжусь тебя и из-за этого никогда не говорю о тебе правду.
Я, несколько удивленный, посмотрел в сторону матери. Валла никогда раньше и ни о чем подобном мне не говорила. Она, сколько себя помню, всегда крутилась возле меня, но я даже и подумать не мог, что она может мной гордиться. Или я просто сам этого не замечал? Голубые, как и у Валлы, глаза матери смотрели на меня чуть насмешливо, будто зная, о чем я думаю. Неужели...
- Глупый, - ее губы раздвинулись в исконно материнской улыбке, - тебе учил сам Арт-Нак, конечно же, мы гордились тобой.
- Но ведь все всегда говорили, что он меня обучает лишь из-за моей крови!
Отреагировав на мой взволнованный голос, Валла прижалась ко мне сильнее, но я, свободной рукой, успокаивающе провел по волосам - все нормально.
- Да говорили, - кивнула мама, - и да именно по этой причине Арт-Нак взял тебя к себе в ученики.
- Но тогда чем тут можно гордиться? - искренне недоумевая, спросил я.
- Тем, что ты смог превзойти все его ожидания, - строго, будто отчитывая, произнесла мама. - Тем, что ты занимался в десятке раз упорнее, чем кто либо еще. И, в конце концов, тем, что уже через месяц старый Арт-Нак признал, что он воспитывает не простого своего ученика, а воспитывает нового, будущего Арт-Нака.
Грудь сдавило тисками.
- Так значит... папа он... он гордился мной? Значит, он не умер, стыдясь собственного сына?
Очередная улыбка мамы стала мне ответом. Грудь сдавило еще сильнее и у меня из глаз невольно брызнули слезы. Слезы радости. Радость - это вообще единственная эмоция способная вызвать слезы у Амарийца, в том числе и у меня, пусть я и был не совсем "правильный" Амариец. Однако... каким же оказывается я был идиотом! Я видел только то, что было на самой поверхности. Видел родителей, молчаливо выслушивающих очередное "утешение". Видел Валлу, в кругу своих друзей, что о чем-то смеясь, тыкали в меня пальцем. Да и много чего еще я видел! Зато самое главное умудрился пропустить. А ведь еще считал себя умным. Дурак.
Сестренка, вероятно, что-то почувствовав, зашевелилась, но я тут же на нее громко зашипел. Если бы учитель мог меня видеть, я примерно представлял, что бы он мне сказал: "Крутые Арт-Наки никогда не плачут, даже от радости". Усмехнувшись пришедшей мысли, я поспешно принялся вытирать мокрые дорожки на щеках. Мама, улыбаясь, смотрела чуть в сторону, делая вид, что ничего не было. По всему получалось, что моему титулу "крутого Арт-Нака" ничего не угрожало. Все-таки учитель, как всегда, оказался прав. Моя неправильность, как Амарийца, повлияла даже на мою собственную мать. По крайней мере, у других женщин я еще не встречал столь сильного "чувства такта".
- Арт-Нак сказал, чтобы ты зашел к нему, как только более-менее придешь в себя, - немного погодя, произнесла мама.
Кивнув, я прислушался к себе. Вроде бы все нормально, даже, можно сказать, превосходно. Все что меня тяготило на протяжении многих лет - исчезло, оставив после себя чувство... обновления? Да, действительно, я чувствовал себя так, будто заново родился. И мне это нравилось!
- Не будем задерживать моего учителя, - с улыбкой кивнул я матери.
"Пригревшаяся" на моей груди сестренка, поднялась с явной неохотой и с еще большей неохотой вышла из комнаты. Будто я собираюсь не одеваться, а дать деру через окно.
- Я приготовила тебе вещи, - остановившись на пороге, качнула головой мама в сторону шкафа. - Надеюсь, тебе понравится.
И вышла, а я озадачился. Что же там за одежда? У нас народ, в этом плане, был неприхотливый. Все, от детей до "стариков", носили сапоги из мягкой кожи, плотные штаны и кожаные доспехи, обычно с вкраплением криита. Различалась все это только качеством материала, да цветом. Мать, например, предпочитала темно-красный, а вот сестренка любила белый. Отчасти из-за этого она и считалась одной из самых красивых девушек Ханан-Кая. В нашем роде передавались серебренные волосы и голубые глаза. У женщин светло-голубые, яркие, живые, а у мужчин темно-синие, мрачные, подозрительные. В общем, когда сестренка надевала свои белые сапожки, белые штаны и белые, кожаные доспехи, а затем распускала длинные, как у всех женщин моего народа, волосы, перед ее красотой было просто не устоять. Арт-Нак говорил, что Валла: "необычайно женственна". Сравнивать я мог только с женщинами моего же народа, потому как других просто не видел, но со своим учителем был полностью солидарен. Не считая моей матери, на мой взгляд, красивее сестренки я еще никого не видел. Единственная проблема заключалась в ее поведении. Она уже стала красивой девушкой, но все еще оставалась глупой девочкой.
