Камень без меча - Шушпанов Аркадий Николаевич (полная версия книги TXT) 📗
В самих движениях не было ничего красивого и театрального, но сама их быстрота и экономность – ни убавить, ни прибавить, – завораживали круче любой постановки. Вот парень снова парировал атаку типа в плаще с болтающимся поясом (пряжка блеснула в свете фонаря), сбил ее, закручивая клинок, а сам ушел в сторону и еще подтолкнул нападающего. Как раз в этот момент другой пытался ударить парня в спину. Но в результате оба атакующих налетели друг на друга, хорошо, что не проткнули. Тот, что в плаще, даже повалился от удара.
Другой фехтовальщик оказался более проворным. Устояв на ногах, он сразу же перескочил через упавшего товарища и снова перешел в наступление. Ему даже удалось, как минимум, отыграть очко – сблизиться с противником и неожиданно сноровисто хлестнуть его сбоку ногой по колену, а затем врезать рукояткой меча в челюсть.
Парень упал на дорогу, – вернее, приземлился на обе руки, похожий на кошку, спрыгнувшую с дерева. Меч у него, конечно же, исчез. Очутившись на земле, парень тут же извернулся и подсек ноги противника.
Теперь под фонарем стало четверо лежащих.
Вскочить первым опять же удалось светловолосому парню, обладателю призрачного меча. Наверное, удар рукояткой вышел не таким уж и мощным.
Фехтовальщик в длиннополом плаще чуть опоздал, потому что как раз в полах своего плаща и запутался. Парень воспользовался моментом и со всего маху врезал ему ногой в лицо, снова отправив на землю.
Кукушкин даже поморщился, будто сам получил по зубам, хотя ни одна нога в жизни еще не касалась его физиономии.
А перед ловким парнем тем временем вырос тот, кто съездил ему рукояткой в челюсть. Вырос и тут же попытался достать его выпадом клинка. Парень опять ушел в сторону, схватил противника за вооруженную руку и припечатал по ней сверху ударом локтя.
Тот рухнул на колени. Парень зажал его руку под мышкой – Кукушкин понял, что это какой-то болевой захват. К горлу противника ловкач приставил его же собственный клинок, выдернутый из ослабевшей кисти.
Тайный болельщик за углом настолько увлекся зрелищем, что упустил из виду владельца длиннополого плаща, так некрасиво отправленного в нокаут.
Скамейка запасных того явно не прельщала. Кукушкин увидел из своего угла, что он уже снова стоит на ногах, пусть и не очень твердо. И не собирается больше фехтовать, а целится в парня из пистолета.
Ствол тоже блеснул в свете фонаря. Парень его не видел.
Это было совсем неспортивно. У Кукушкина вспыхнула мысль, а зачем они вообще дерутся, если могут стрелять. Вспыхнула, как падающая звезда, и тут же погасла.
Кукушкин даже не испугался, что парня вот-вот убьют, – а стрелок явно не хотел делать предупредительный выстрел в воздух и требовать бросить оружие. Нет, Кукушкин искренне пожалел, что не может вмешаться. Выскочить, полоснуть мечом по руке с пистолетом или даже толкнуть стрелка в спину. Но у него и меча-то нет…
Круглое и твердое стукнуло в ладонь. Кукушкин инстинктивно сжал ее и ощутил рукоять. И вдруг что есть силы гаркнул:
– Сзади!
Треснул выстрел. Кукушкин зажмурился. Он понимал, что изменить ничего нельзя: крикнул слишком поздно.
А когда через секунду открыл глаза, то уже никого под фонарем не застал. Мало того, и сам фонарь не горел, как будто разбитый пулей. Хотя, если бы так случилось, Кукушкин наверняка услышал бы звон стекла.
На улице царила темень, горела только пара окон далеко-далеко. И звезды. А еще… слабенький свет давал источник в руке Кукушкина. Меч с узким лезвием и крестовой гардой. Тяжелый.
На самом деле он не светился, только фосфоресцировал, как жезл дорожного инспектора. Кукушкин поднял клинок, чтобы получше рассмотреть, – и меч пропал. Растворился прямо в руке.
Кукушкин стиснул кулак, пытаясь схватить рукоять, но схватил только воздух.
Вот тогда он побежал. Не вперед, а назад. Приблизиться к мертвому фонарю он бы сейчас ни за что не посмел. Кукушкин бросился обратно, громко и судорожно дыша, желая как можно быстрее выскочить куда-нибудь, где будет хоть немного светлее и многолюднее.
Но он забрался очень далеко в глухие переулки, и людные места все никак не показывались.
В довершение всего спортивная, так сказать, форма Кукушкина не позволяла марафонские забеги куда надежнее медицинской справки. А справка у него имелась, и на уроки физкультуры он последний раз ходил классе в четвертом.
Он не успел остановиться от рези в боку, потому что налетел на препятствие.
Глаза к темноте привыкают очень быстро. Даже сильно напуганный, Кукушкин вполне мог различить, куда бежит, и уж точно без очков разглядел бы столб, забор или еще что-нибудь. Преграда выросла сама по себе. Вернее, не выросла, а спрыгнула откуда-то сверху, но вовремя сумела утвердиться на ногах, иначе Кукушкин снес бы ее на бегу к чертовой бабушке.
Преграда оказалось человеком. Кукушкин столкнулся с ним, – кажется, попал человеку головой в плечо, – отпрянул, поскользнулся и начал падать назад. Сильная рука схватила его за куртку почти у самого горла и не позволила рухнуть на землю.
– Стой, не падай, – раздался тихий голос.
Рука не торопилась отпускать захват, словно боялась, что Кукушкин тут же даст стрекача в другую сторону. В этом она была права. Кукушкин дернулся.
– Да стой ты! Свои! – казалось, рука сама и говорила.
Пальцы на вороте разжались. Кукушкин остался неподвижен.
Даже с его зрением можно было понять, что перед ним сейчас тот самый парень, что так лихо сражался с двоими, а третьего, скорее всего, укокошил еще раньше.
– Пошли! – вдруг сказал парень, хотя сам только что требовал стоять.
– Куда? – выдавил Кукушкин.
– К людям, – ответил встречный.
Хлопнул Кукушкина по плечу, развернулся и зашагал прочь. Кукушкин поплелся следом.
– А… – начал было он.
– Тихо! – парень резко остановился и приподнял руку. Законченный жест должен был бы завершиться прикладыванием пальца к губам, но спутник уловил намек и так.
Кукушкин заткнулся и постарался не отставать. Шаги у парня были, разумеется, шире, и его спутник шел торопливо, время от времени спотыкаясь.
Они свернули, потом еще раз свернули, и впереди Кукушкин увидел освещенную дорогу и машины, бегущие вправо-влево.
– Далеко живешь? – бросил провожатый.
– Нет, – поспешно ответил Кукушкин. – На…
И тут же замолчал. Надо ли говорить свой адрес неизвестно кому?
– А я далеко, – сказал парень. – Мобильник есть?
«Начинается», – обреченно подумал Кукушкин. Он решил, если парень его обчистит, то он все отдаст без боя.
– Такси вызови, – скомандовал провожатый. Они как раз остановились возле углового дома, и парень посмотрел на название улицы и номер. – Краснознаменная, сорок два. Скажи, ждем уже на углу с Вознесенской. Или пешком лучше пройдемся?
Кукушкин уже достал, было, телефон, но взглянул на парня и кивнул. Честно говоря, не потому, что хотел куда-то там идти, а потому что боялся: если этот тип заставил его звонить, то скорее всего велит и проезд оплачивать. А денег на такси у Кукушкина не имелось.
– Так и быть, – сказал парень, как будто это Кукушкин его упрашивал. – Тогда родителям позвони, скажи, задержишься.
– У меня нет… – ответил Кукушкин.
Спутник посмотрел на него пристально:
– Что, сирота?
– У меня бабушка, – сказал Кукушкин.
– Потом разберемся, – вслух решил парень. – Как хоть тебя зовут?
– С-саша, – почему-то заикнувшись, выговорил Кукушкин.
– Ясно, – ответил парень. – А меня Ланселот. Сэр Ланселот. – Он выдержал паузу, будто ожидал какой-то вполне определенной реакции на эти слова. Например, что Кукушкин упадет на одно колено и склонит голову. Потом вдруг спохватился: – Вообще-то Гена… Рогов.
– А почему Ланселот?
– Я же рыцарь, – Ланселот сказал это таким же тоном, как если бы Кукушкин спросил, почему у него такое имя и фамилия, и пришлось бы ответить: «Я же русский!».
– Понятно, – хотя ничего, если честно, Кукушкину было непонятно.
