Самая темная дорога - Кей Гай Гэвриел (читать книги онлайн без регистрации TXT) 📗
Брендель легко управлял лодкой на спокойном море в тот первый вечер и, проплывая мимо острова Эйвен, где обитают орлы, одновременно восхищался и грустил, любуясь бесстрастной красотой своей спутницы. Она была так же прекрасна, как альвы, у нее были такие же длинные и тонкие пальцы, а проснувшиеся в ней воспоминания уходили так же глубоко в прошлое, и он это знал. Если бы она не была такой высокой, а глаза ее не оставались все время зелеными, она могла бы быть женщиной из его народа.
От этой мысли он погрузился в странные размышления под плеск волн и поскрипывание единственного паруса. Он не построил и не нашел эту лодку, как сделает в конце концов, когда придет его время, но она была изящным судном, сделанным с гордостью, и очень походила на ту, которая ему понадобится. И поэтому легко было вообразить, что они только что отплыли не из Тарлиндела, а из самого Данилота. Чтобы плыть на запад и дальше запада, к той земле, которую Ткач сотворил для одних лишь Детей Света.
Странные это были мысли, рожденные солнцем и морем. Он не был готов к этому последнему путешествию. Ведь он дал клятву мщения, которая связала его с этой женщиной в лодке, с Фьонаваром и с войной против Могрима. Он еще не услышал свою песнь.
Брендель не знал – и никто не знал – горькой правды. «Придуин» еще только подняла паруса. Еще две ночи и один рассвет отделяли ее от того места, где в глубинах не сияли морские звезды Лиранана, погасшие еще со времен Баэль Рангат.
От Пожирателя Душ.
Когда стемнело, Брендель направил их суденышко к песчаному берегу западнее Эйвена и Ллихлинских болот и теплым вечером, когда появились первые звезды, причалил к берегу. Они разбили лагерь и поужинали припасами, которыми их снабдил Верховный правитель. Позднее Брендель разложил одеяла, и они легли близко друг к другу между водой и лесом.
Брендель не стал разводить костер, из осторожности он не хотел жечь даже сухой хворост деревьев Пендаранского леса. Все равно им и не нужен был костер. Стояла чудная ночь, ночь лета, подаренного Кевином Лэйном. Брендель и Джен поговорили о нем. По мере наступления ночи звезды разгорались все ярче. Они тихо беседовали об утренних расставаниях и о том, где они причалят на следующий вечер. Глядя в ночное небо, наслаждаясь его великолепием, он рассказывал ей о красоте и покое Данилота и жаловался на то, что звездный блеск над ним померк с тех пор, как Латен, Плетущий Туманы, превратил их родину в Страну Теней.
После этого они замолчали. Когда взошла луна, они одновременно вспомнили о том последнем ночлеге, когда лежали рядом под открытым небом.
– Вы бессмертны? – спросила она тогда, прежде чем уснуть.
– Нет, госпожа, – ответил он. И смотрел на нее какое-то время, пока сам не уснул рядом со своими братьями и сестрами. Чтобы проснуться среди волков и цвергов, среди кровавой бойни, устроенной Галаданом, повелителем волков.
Мрачные то были мысли, а молчание слишком тяжелым для быстрого, как ртуть, хранителя Кестрельской марки. Он запел и стал убаюкивать Джен песней, словно любимого ребенка. Спел очень старую песню о мореплавателях, потом одну из своих собственных песен – о покрывающихся листьями деревьях аум и распускающихся весной цветах сильваина. А потом, когда ее дыхание стало медленным, его голос погрузил ее в сон словами песни, которую он всегда пел последней перед сном, – словами «Плача» Ра-Термаина по всем погибшим.
Когда Брендель кончил петь, Джен спала. А он остался бодрствовать, слушая шум отлива. Никогда больше он не уснет, пока она находится под его охраной, никогда. Он не спал всю ночь, все смотрел и смотрел на нее.
Другие тоже смотрели, наблюдали с темной опушки Пендаранского леса: их взгляды не были приветливыми, но пока и не были недоброжелательными, так как те двое, на песке, не входили в лес и не жгли деревьев леса. Тем не менее они находились слишком близко, и поэтому за ними пристально следили, так как лес охранял себя и лелеял свою давнюю ненависть.
Их разговоры также были услышаны, как бы тихо ни звучали их голоса, потому что подслушивающие уши не принадлежали людям и умели различать речь, граничащую с невысказанными мыслями. Так стали известны их имена. А потом по этой части леса пронесся ропот, так как те двое назвали то место, куда направлялись, а место это было построено для той, которую любили больше всех, а потом потеряли: для Лизен, которая никогда бы не умерла, если бы не полюбила смертного и не была втянута в войну, если бы не ушла из-под крова леса.
Срочное сообщение передали без слов шелестящие листья, промелькнувшие туманные призраки, почти незримые, колебания лесной почвы, быстрые, как удары пульса.
И это сообщение за очень короткое время по здешним меркам дошло до ушей единственного представителя древних сил леса, который мог понять, что происходит, так как жил во многих мирах Великого Ткача и сыграл свою роль в этой истории, когда она была соткана впервые.
Он все обдумал, неторопливо и тщательно, хотя это известие вызвало бурление крови и пробуждение прежнего страстного желания, и послал обратно через лес ответ, шелестом листьев и скрипом ветвей, биением пульса в корнях.
«Успокойтесь, – гласило оно, гася волнение леса. – Сама Лизен приветствовала бы эту гостью в своей Башне, хотя и не без грусти. Она заслужила свое место у этого парапета. Другой же гость – из светлых альвов, а ведь именно они построили Анор, не забывайте об этом».
– Мы ничего не забываем.
– Ничего, – холодно прошептали листья.
– Ничего, – пульсировали древние корни, скрюченные от давней ненависти. – Она умерла. Она не должна была умереть никогда.
Однако в конце концов он подчинил их своей воле. Не в его власти было подчинить всех, но он мог убедить, и в эту ночь, в этом случае, ему удалось это сделать.
Затем он вышел из дверей своего дома и быстро прошел путями, ведомыми ему одному, и пришел в Анор как раз тогда, когда взошла луна. И принялся готовить дом, который стоял пустым все эти годы, с тех пор как Лизен увидела проходящий мимо корабль-призрак и бросилась с высокого балкона в морскую пучину.
Дел оказалось меньше, чем можно было бы предположить, так как эту Башню построили с любовью и очень искусно, и в ее камни заложили магические силы, чтобы они не рухнули.
