Сказка о дружбе - Рагимов Михаил Олегович (бесплатные полные книги .TXT) 📗
Погоди, что-то же я слышу! Кроме дятлов! Только непонятно что! Может, меня не откопали? Тогда вокруг снег должен быть. Снег не ощущается. Травка ощущается… КАКАЯ ТРАВКА??? Сжимаю ладонь, пытаясь понять, что попадается под пальцы. Точно! Трава! Мать ее зеленую!!!
Рывком сажусь, распахиваю глаза и хватаюсь за голову, обоими руками запихивая обратно разбушевавшихся дятлов. Но дело сделано! Обозреваю окрестности и охреневаю! Даже дятлы не в силах помешать. Лес кругом. Хороший «парковый» лес. Видимость «километр на километр». И в этом лесу лето! Травка зеленеет, солнышко блестит, в ветвях птички чирикают… Это что за семизвездчатая похребень с переподвыподвертом?! Я же был на Кавказе! Зимой! На без малого трех тысячах! Минус двадцать, снегу по уши… А сейчас? Благополучно сдох, а это типа райский сад, что ли? А где гурии? Или их неверным не положено? А что положено? Могильные черви! Тоже отсутствуют.
Блин! Какой, к чертям, райский сад с дятлами в башке?! Да с этого перестука любой праведник с катушек съедет. Начнут журчащие ручьи мерещиться… Ага! Уже журчит! Слева, метрах в пятидесяти! Поворачиваю голову. Ни хрена не видать. Вода? Пытаюсь встать. Получается на четверть. В смысле, на четвереньки. Да и хрен с ним. Начинаю перемещение в направлении журчания. Которое, кстати, смолкло. Или из-за дятлов не слышно… Метров через несколько голова упирается в что-то большое и лохматое. Поднимаю голову. Больно-то как! И видимость не улучшилась. Только мех в глаза лезет… Толкаю препятствие рукой. Оно послушно отодвигается. С трудом фокусирую взгляд. Большой комок белого меха. Вниз торчат четыре лапы. Слева — хвост. Справа повернутая в мою сторону клыкастая морда с высунутым красным языком. Зубки… хорошие зубки. Большие и без следов кариеса.
— Шарик!
Собака радостно улыбается.
— Шарик, где вода?
На морде появляется выражение тягостного раздумья. Но раз лохматый не срывается с места, значит, никакого ручья поблизости нет. А что же журчало?
— Шарик, это ты журчал?
Пес скалится в ехидной улыбке. Сволочь! Я умираю, как хочу пить! А эта лохматая гадина заставила меня ползти в направлении его журчания! Убью садиста! Как только встану на ноги…
Шарик поворачивается ко мне мордой, и я вижу на его широкой груди маленький бочонок, пристроенный Витьком для большего сходства нашего приблуды с сенбернарами из легенд. А заодно для создания передвижного винного резерва.
— Шарик, благодетель… — выдыхаю я, и приникаю с спасительной емкости.
Пожар во рту и пищеводе гаснет мгновенно. С каждым глотком наливаются силой мышцы, проясняются мозги, и даже дятлы понемногу успокаиваются, превращаясь в обычную головную боль. Через литр я уже ощущаю себя человеком. Через полтора — хорошим человеком. А еще грамм через двести возвращаюсь (на двух ногах!) на место, где проснулся, и заваливаюсь спать дальше. Ну его всего на фиг! Высплюсь, тогда и разберемся.
Просыпаюсь потому, что хочу пить. Открываю глаза, оглядываю живописный пейзаж, закрываю. Снова открываю и выражаю своё отношение к окружающей действительности при помощи нецензурной части великого и могучего. Слава богу, кроме жажды никаких неприятных ощущений. С похмелья так быть не должно. Если учесть, что я чуть не два литра вина вылакал в предыдущей серии. Стоп! Бочонок у Шарика литра полтора! И вина там отродясь не было! Начспас это прикрыл с первой попытки. Кстати, куда пропал Шарик? Ага! Вот он, метрах в ста. Подхожу к собаке. Что ж ты молчал-то, лохматый?! Устроился у шикарного родничка, а мне засыхать? Прикладываюсь к воде. Хорошо, однако. Исследую бочонок. Пригрезилось тебе, Егорка. Пить ты здоров, но не настолько! Половина сока (ага, именно сока) еще внутри. Ну и ладно. Пригодится. Теперь разобраться бы, куда меня угораздило попасть.
Раздумываю минут десять, заодно рассматривая кучу барахла, лежащую под ближайшим деревом. Потом с толком, чувством и расстановкой начинаю вслух излагать свои мысли о некоем Амфибрахии Аполлонариевиче Конфигураторе, недоделанной скотине и затрюханном уроде.
Заканчиваю десятиминутную тираду вполне логичным пожеланием.
— Амфи, шелудивый шакал нетрадиционной ориентации, чтобы тебе глюком стать и лет пятьсот жить в этом исполнении!?
Ответа не жду. Эта полубожественная сволочь своего добилась и хрен откликнется. А кстати…
— Урод! — ору в небо. — Ты детей вылечил? А то я тебя из-под земли достану! Никакая нематериальность не спасет!
Вот теперь откликается. В воздухе проявляются размытые очертания еврея:
— Совсем не надо так шуметь! Старый Амфибрахий сделал всё, шо Ви просили и даже немного больше. Девочка жива и здорова, чего и Вам желает! И еще девять девочек и три мальчика — тоже! Как видите, я даже перевыполнил взятые на себя обязательства. И, между прочим, я таки выдернул Вас из под лавины, а это кое-чего стоит!
Ага! Явился, не запылился! Но раз вылечил, разговор другой будет.
— А не врешь?
— Ви меня обижаете! Шо бы Ви знали, Егор Сергеевич, так до этого мира врать категорически не рекомендуется! Тут слово имеет себе материальную силу. Таки можно так соврать, шо будет себе немного не смешно, а очень даже больно! — еврея резко сменяет чиновник. — А Вам этот мир сначала надо спасти.
— Что хоть за мир?
— Кверт, как и договаривались. Я вложил Вам в голову некоторый набор знаний о мире. То, что знаю сам. Будут всплывать по мере необходимости. Кроме того, перенес все вещи, которые Вы просили, и небольшой запас продуктов. Кстати, обещанное омоложение тоже произведено. Вы сейчас в состоянии, соответствующем двадцати пяти биологическим годам. При этом сохранились все знания и навыки, которыми Вы владели к своим пятидесяти.
— Ну, положим, пятидесяти мне не было… — ворчу я, но уже без особой злобы. — А чего так паршиво было?
— А Вы думаете, процедура омоложения, это так просто? Дунул плюнул, выдернул волосок из бороды?! Это же целый комплекс сложнейших биологических процессов! Особенно когда надо сделать быстро… На сем позвольте откланяться.
— Стоп! Почему быстро? Куда торопимся?!
— Я неточно выразился…
— Чего ты мнешься? Вместо легальной процедуры омолаживал меня в каком-то полуподпольном притоне?
— Нет, что Вы… — похоже, врать здесь, и вправду, не рекомендуется. — Просто без официального разрешения…
— За взятку! И боялись, что вас застукают.
Амфибрахий смущенно кивает. Вот ведь урод!
— А нормально оформить нельзя было?!
— Это не так просто… Могли возникнуть подозрения… А у меня друг в лаборатории. Мы провели омоложение и, заодно закачали знания, включая язык. Он здесь один. Вы полностью готовы к миссии. А побочные явления не опасны. Легкое недомогание в течение короткого времени…
Убью урода! Нет, не убью! Напихаю в голову дятлов и закрою им выходы, пусть подолбятся! Но попозже, когда уточню, как это сделать, чтобы клиент в процессе не окочурился.
— Проехали. Ты куда! А что с миром-то делать надо? Как спасать, от чего, зачем?!
— Да не знаю я! Наверное, найти Черного Властелина и убить. А может, найти обычного негра и сделать Черным Властелином. Или не негра. Не знаю! Пошел я! Долгосрочное пребывание в примитивных мирах неприятно отражается на моем здоровье.
Ух ты, какой положительный! Здоровый образ жизни, значит, ведешь!
— Что, — спрашиваю язвительно, — крестом запахло?
— Здесь предпочитают отрубать голову. И конечности. Но в целом Вы правы. До свидания. Точнее, прощайте!
И тает в воздухе.
— Эй, погоди! А напарник обещанный где?
— А чем тебе Шарик плох?.. — доносится из пустоты затухающий голос.
Вот ведь сука какая! Тот центнер костей, мяса и шерсти, который мы на базе поименовали Шариком, и есть мой напарник? Ну, Амфи! Ну, собака страшная! Хотя нет, собака страшная — это как раз Шарик, если его разозлить или обидеть! А обижать его сравнением с этим прохиндеем-конфигуратором совершенно неправильно. А Апполоныч — редкостная свинья в нечеловеческом обличьи! Помощник будет! Спасатель! И ведь не соврал, сука, ни одним словом! Шарик — в основе своей сенбернар, а эта порода — спасатели. И помощник прекрасный. Если не требовать невозможного. Верный пес, в беде ни за что не бросит. Но я, всё же, человека ожидал…
