Ведьма - королева Лохлэнна - Смит Джордж Генри (читать книги онлайн бесплатно полностью .TXT) 📗
Чтобы расширить круг общения принцессы и преодолеть обособленность, Крофи организовала во дворце женский скаутский отряд. Изначально он насчитывал двадцать человек и состоял из родственниц принцессы – в частности, Патриции Маунтбеттен, начальницы Патруля зимородков, под “довольно жестким” (39) (по мнению Лилибет) командованием которой оказалась предполагаемая престолонаследница, – и приятельниц из аристократических семей – например, леди Камиллы “Микки” Уоллоп (дочери 9-го графа Портсмута), а также дочерей шоферов и дворцового персонала.
Устраивая штаб либо в специально отведенном помещении дворца, либо в летнем домике на территории сада площадью сорок акров, девочки разводили костры, наблюдали за птицами и играли в командные игры. Характер будущей королевы постепенно закалялся. Она “росла с убеждением, что люди не должны видеть твоих слез, – вспоминала Патриция Маунтбеттен. – “Если упала, не хнычь”, – внушали ей в детстве” (40).
Всех высокопоставленных лиц, которых принимали король и королева, представляли принцессе, и она должна была поддерживать с ними умные разговоры за столом. Елизавета интересовалась людьми не меньше матери, однако ей не хватало присущего Елизавете-старшей искреннего оживления при виде гостей. Королева Елизавета помогала Лилибет преодолеть скованность с помощью ролевых игр, где изображала архиепископа Кентерберийского и других важных особ. Королева внушала дочери истину, усвоенную еще от собственной матери: “Если тебе скучен человек или занятие, виновата ты сама” (41). Кроме того, она учила дочерей не тушеваться под пристальными взглядами трех тысяч гостей во время приемов в саду Букингемского дворца и двигаться размеренным шагом. “Нельзя слишком спешить, когда пробираешься через толпу к чайному столу. Это некрасиво” (42), – наставляла сестру Лилибет.
В своих красочных письмах из заграничных вояжей с Георгом VI королева Елизавета знакомила дочь с большим миром и жесткими требованиями королевского служения. Во время путешествия родителей в Канаду и Соединенные Штаты в 1939 году Лилибет и Маргарет Роуз отмечали путь их следования на картах, развешанных по классной комнате. Американцы в описании королевы представали “очень милыми и легкими в общении… им приятно видеть, что мы обычные и довольно учтивые люди, по уши заваленные работой” (43). Она признавалась, что “иногда не силах сдержать слезы при виде их искренних эмоций” (44), но не скрывала, насколько тяжело “почти непрерывно оставаться на арене… наступает момент, когда держаться становится невозможно” (45).
Глубокую христианскую веру у Лилибет тоже воспитала мать. Королева Елизавета читала дочерям Библию и заучивала с ними молитвы и псалмы из “Книги общественного богослужения”. “Королева знает молитвенник назубок” (46), – засвидетельствовал Джордж Кэри, 103-й архиепископ Кентерберийский, впоследствии лорд Клифтон. Королева Елизавета проявляла свою набожность ежевечерней коленопреклоненной молитвой и ту же привычку передала дочери. “Она происходит из поколения, для которого молиться на коленях перед сном вполне естественно, – говорит Кэри. – Для молитвы необходим настрой, и коленопреклоненная поза помогает проявить смирение перед Всевышним” (47).
Королева Елизавета уделяла внимание и более обыденным вещам. Кларисса Иден, вдова сэра Энтони Идена (1-го графа Эйвона), второго премьер-министра Елизаветы II, восхищалась тем, как королева “держит осанку, не касаясь спинки стула. И может сидеть так часами” (48). Это умение Елизавета переняла в раннем возрасте от матери, твердо убежденной, что “спина леди ни в коем случае не должна касаться спинки стула” (49).
В детстве Лилибет страдала вспыльчивостью – эта семейная черта наблюдалась не только у ее отца, но и у Георга V, и у Эдуарда VII, – и мать лечила этот недостаток как личным примером, так и наставлениями. Мать самой королевы Елизаветы, графиня Стратмор, “учила своих детей (а те учили своих) владеть собой и не давать воли настроению” (50), – говорит Мэри Клейтон. Принципы просвещенного воспитания, которых придерживалась королева Елизавета, строились на поощрении и понимании: не высмеивать, пресекать хвастовство, не повышать голос и “ни в коем случае не кричать и не запугивать”, иначе “потеряешь драгоценное доверие” (51). Как она писала в письме к Лилибет, “главное – держи себя в руках, не изменяй своему слову и будь любящей” (52).
Как удалось Елизавете – обладательнице ста пятидесяти кукол и конюшни из тридцати взнузданных и оседланных игрушечных лошадок ростом в один локоть, девочке, не знавшей ни в чем отказа, которой за столом прислуживали лакеи в алых ливреях, – вырасти неизбалованной и незаносчивой? “Ее растили строгие няни, – объясняет приятельница королевы с пятилетнего возраста. – Я помню, как однажды принцесса Елизавета и принцесса Маргарет прибыли на чай, и принцесса Елизавета поставила локти на стол. Миссис Найт велела: “Уберите!” Я не думала, что принцессу нужно воспитывать, но ее воспитывали, насколько это по силам няне, и королева никогда не нарушала правил” (53).
Клара “Алла” Найт, родом из Хертфордшира, нянчила королевских детей и на пару с шотландской нянькой Лилибет, Маргарет “Бобо” Макдональд, отвечала за девочек за пределами классной комнаты, проводя с обеими принцессами гораздо больше времени, чем их родители. Бобо – согласно характеристике лакея Джона Дина, “смекалистая и довольно категоричная кнопка” (54) – служила в королевской семье до самой своей смерти в 1993 году. “Королеве доставляло удовольствие общаться с простой и здравомыслящей шотландкой” (55), – говорит Мэри Клейтон.
Воспитывая опрятность и бережливость, Алла и Бобо приучали Лилибет аккуратно складывать и расставлять вещи (56), хранить оберточную бумагу разглаженной и свернутой конвертиками, а ленты – в тугих рулончиках и выключать свет за собой. Принцессе выдавались карманные деньги, по пять шиллингов в неделю, – полезная мера, но несколько надуманная, учитывая шесть тысяч фунтов годового дохода Елизаветы. Раздеваясь, принцесса послушно сворачивала одежду и вешала под кисейно-кружевной чехол, не швыряя ничего на пол и не оставляя на креслах. Еще Алла и Бобо отучили ее грызть ногти, однако им не удалось до конца победить то, что Хелен Миррен называла “нервным мандражом” (57), скрытым за внешним спокойствием: у взрослой Елизаветы осталась привычка вертеть на пальце помолвочное и обручальное кольца.
Огромное влияние на Елизавету оказала и ее бабушка по отцовской линии, королева Мария, супруга короля Георга V. Она была очень важной и чопорной, к ужину неизменно выходила в диадеме (58), даже если за столом кроме нее с супругом никого не было. Фотограф Сесил Битон отмечал, что она “никогда не смотрит в лицо” (59). “Королева Мария носила диадемы, как шляпки, – свидетельствовала Дебора Митфорд, герцогиня Девонширская, – словно не мыслила себя без них” (60). Она отличалась безукоризненными манерами и абсолютной преданностью долгу. Незадолго до своей кончины в возрасте восьмидесяти пяти лет королева Мария трогательно пожалела, что ни разу в жизни не лазила через забор (61).
Строгая блюстительница протокола, королева Мария требовала, чтобы Лилибет и Маргарет Роуз приседали перед ней в реверансе при каждой встрече. Она не позволяла себе абсолютно никакого проявления эмоций – максимум едва заметно поджать губы в знак удивления – и внушала Лилибет, что для монарха неприемлемо улыбаться на людях. Стоило Лилибет заикнуться о “толпе людей, которая будет ждать нас снаружи” (62) после концерта, и бабушка наказала ее за эту хвастливую реплику немедленной отправкой домой. Лилибет с готовностью усваивала даже самые трудные уроки, отчасти благодаря тому, что отличалась такой же сосредоточенностью, прилежанием и уравновешенностью, как и королева Мария. Впоследствии она не раз будет приводить в пример свою строгую бабушку.
Черчилль отмечал, что, при всей своей строгости и консерватизме, королева Мария “не боялась новых веяний” (63). Эта парадоксальная широта сознания и побудила ее воспитывать Елизавету более сурово, тогда как королева-мать была склонна слегка ослабить хватку, чтобы “детство сохранилось в воспоминаниях дочерей счастливым” (64). Действуя через Крофи, королева Мария вносила изменения в расписания и учебные программы, поднимала планку в выборе литературы для чтения, приветствовала заучивание стихов наизусть как “чудесный способ тренировки памяти” (65). Она водила Лилибет и Маргарет на экскурсии в музеи и картинные галереи, на монетный двор, в Банк Англии, в Гринвичский дворец и Тауэр.
