Война на личном фронте - Якубова Алия Мирфаисовна (читать книги полные TXT) 📗
При этих словах в голову мне закралась мысль, что, видимо, привычка переживать своё горе в одиночестве у нас наследственное. Что же с ней произошло?
— К тому же скоро начало занятий в университете, — вернул меня к реальности голос матери. — Она совсем не думает о будущем!
— Ничего, все образуется.
— Конечно, ведь она нашлась! Посади её в первый же автобус, пусть едет домой. Мы её ждём.
— Не думаю, что это правильное решение. Лучше пусть пока поживёт у меня. Может, это пойдёт ей на пользу.
— Что может быть лучше родного дома? — возразила мама. — Хотя, я уже ничего не понимаю! Возможно, ты и права…
— Вот и договорились, — поспешно ответила я. Конечно, мама самый дорогой мне человек, но мне не хотелось ей объяснять, что родной дом иногда превращается в тюрьму, клетку. Так было когда-то со мной, и никакое участие близких не могло этого изменить.
— Но ты уверена, что она тебя не стеснит? Ведь у тебя своя жизнь…
— Не стеснит. Все нормально.
— Ну, хорошо. Спасибо, что позвонила, сказала о Тине.
— Я же знала, что вы волнуетесь. Как же иначе?
— Да, конечно, — в словах матери чувствовалась какая-то недосказанность. Возможно, она все ещё упрекала меня, что я уехала тогда, или даже винила себя, но у меня не было никакого желания возобновлять этот старый разговор. Но, видно, некоторых неприятных тем было не избежать, так как мама спросила, — А как ты сама?
— Нормально.
— Нормально и все?
— А что ещё?
— Как твоя работа? Ты о ней почти ничего не рассказываешь.
— А что рассказывать? Все хорошо, даже отлично. Жаловаться не на что.
— А помимо работы? У тебя не появился кавалер?
— Мама!
— Тебе двадцать пять, и вполне логично уже задуматься о семье. Почти все твои одноклассницы уже повыскакивали замуж, — та-а-ак, начались тонкие намёки на толстые обстоятельства. Как всегда!
— Что мне до них? Если бы все они попрыгали с моста, ты бы тоже посоветовала мне это сделать? — парировала я.
— Но я же совсем не это имела в виду! Как же с тобой порой не легко!
— Мне об этом говорили.
— Нельзя же так! Ты бы, наверняка, помягчела, если бы у тебя появился молодой человек.
Хм, интересная мысль! Но не думаю. Вслух же я сказала:
— Все, мам! Хватит. Пусть каждый из нас останется при своих. Закрыли эту тему!
— Ну, хорошо. И все-таки…
— Мама!
— Ладно-ладно! Господи, как же давно я тебя не видела! Может, приедешь домой как-нибудь? — она спросила это таким голосом, что у меня невольно сердце защемило. Все-таки у наших родителей есть ниточки, с помощью которых они могут на нас влиять. Поэтому я сказала:
— Ты же знаешь, что у меня работа. Но я постараюсь, может, удастся вырваться в Рождество…
— Это было бы замечательно!
— Но это не точно, — поспешила добавить я.
— Конечно. Ну ладно, наверно, пора прощаться. Поздно уже. Тебе тоже нужно хоть немного поспать.
— О, не беспокойся обо мне!
— Как же иначе! — мне не нужно было видеть её лица, чтобы знать, что она улыбается. — Доброй ночи. Позаботься о Тине.
— Конечно. Доброй ночи.
Я повесила трубку и сгребла телефон в охапку. Да, надо было идти спать. Глаза слипались. Вдруг раздался какой-то слабый шум. Я обернулась. Дверь в кухню тихонько приоткрылась, и в образовавшуюся щель осторожно протиснулась Миу. Тёмной тенью вспрыгнув на стол, она замерла передо мной, выжидая.
Посмотрев в её глаза, я сказала:
— Похоже, тебе придётся некоторое время притворяться обычной кошкой.
Она согласно кивнула, потом промурлыкала:
— А тебе — обычным человеком.
— Верно. Ладно, идём спать. Поздно уже.
Когда я вернулась в спальню, Тина по-прежнему мирно посапывала, свернувшись калачиком. Иногда во сне её лицо хмурилось, но вскоре вновь становилось безмятежным. Сейчас ей можно было дать от силы четырнадцать.
Глядя на спящую сестру, я подумала, что отправить её домой с первым же автобусом, может, и было бы проще, но я не могла так поступить. Это казалось сродни предательству. Она приехала ко мне, ища поддержки, а может и помощи, и я обязана ей помочь. В конце-концов я же её старшая сестра.
Тихо поставив телефон на его законное место, я забралась в кровать. Наверно, я заснула сразу же, как только моя голова коснулась подушки. Да, странный был день.
Проснулась я от какого-то странного ощущения. Что-то было не так. Повернув голову, я поняла, что именно. Я была не одна в постели. Рядом спала Тина. Её волосы разметались по подушке, а левая рука обвивала мою талию. Сама невинность.
Скосив глаза на часы, я увидела, что уже без малого полдень. Надо было вставать. Я попыталась выбраться из постели, не потревожив сестру, но стоило моим ногам коснуться пола, как я спиной почувствовала, что она проснулась. Обернувшись, я столкнулась с её заспанным, и оттого немного рассеянным взглядом.
— Доброе утро, — улыбнулась я ей.
— Доброе утро, — Тина села, потянувшись.
— Как спалось?
— Замечательно! А сколько сейчас времени?
— Да практически полдень.
— Ух ты! А ты на работу не опоздаешь?
— Нет, не беспокойся. Мне к шести, не раньше.
— И что у тебя за работа такая?
— Какая есть, я не жалуюсь, — я не особо распространялась в семье о том, что являюсь совладелицей ночного клуба. Мои родители старой формации. Для них ночной клуб где-то равен борделю, так зачем огорчать? Пусть думают, что у меня просто своё дело. — Ладно, ты пока можешь поваляться, а я в душ. Если что — стучи.
— Хорошо.
Душ! Душ! Душ! Без него я не проснусь — проверено годами. Раньше, когда я только начинала работать в клубе, мне по утрам, чтобы разлепить глаза, приходилось стоять чуть ли не под ледяной водой. Сейчас все гораздо менее радикально. Больше я так над собой не издеваюсь.
Стоя перед зеркалом в ванной в одних трусах и спортивном лифчике (вся остальная одежда ждала меня за пределами ванной), я как раз сушила волосы феном, когда услышала лёгкий стук в дверь.
— Входи, разрешила я.
Тина вошла, сжимая в руке зубную щётку, словно знамя. На ней все ещё была моя пижама.
— Я услышала фен, и решила, что ванна уже свободна.
— Да, можешь умыться.
Она подошла к раковине и включила воду, а я продолжила сушить волосы — иначе у меня на голове будет подобие ёршика — до такого экстрима я ещё не дошла. Наконец, я выключила фен. Тина закончила с умывание и уже вытиралась, но вдруг застыла, как вкопанная, с полотенцем в руках. Потом осторожно обошла меня вокруг. Единственное, что она произнесла, было:
— Ух ты!
— Что такое? — я не понимала, в чем дело.
— Глазам не верю! Ты сделала татуировку! Даже две!
Блин! Я совсем забыла о них! Вот… Ну да ладно. Вслух я сказала:
— Так получилось, — и голос мой звучал несколько растеряно.
— Потрясающе! — Тина осторожно прикоснулась к татуировке на моем правом плече, оку Ра. — Не ожидала от тебя такого! — её глаза искрились неподдельным восхищением.
— Ну что ж теперь, — пожала я плечами.
— Видела бы тебя сейчас наша мама!
— А вот этого не надо! — мне не сложно было представить её реакцию. — Зачем так жестоко её шокировать?
— Да уж! Ты так не похожа не себя прежнюю! Татуировки, короткие волосы! Да у тебя, по-моему, даже характер изменился!
— Все мы меняемся. Ты вот тоже изменилась.
— На то были причины, — тут же посерьёзнела сестра.
— Вот и у меня тоже, — парировала я.
— Один-один, — усмехнулась Тина.
— Так точно. Ну, идём завтракать?
Ни за завтраком, ни после, сестра больше не заговаривала о причине своего отъезда. Я же, в свою очередь, тоже решила не поднимать эту тему. Захочет — сама расскажет. Мне не хотелось на неё давить.
У нас и без этого было о чем поговорить, что вспомнить. Кристи рассказала почти обо всем, что происходило в нашем родном городке за время моего отсутствия. Также её очень интересовало, чем я занималась все это время. Но на подобные вопросы я отвечала с большой осторожностью. Не хотелось мне случайно проговориться, что я не совсем человек. Пока это удавалось.
