О магах-отступниках и таинственных ритуалах - Звездная Елена (книги бесплатно без регистрации полные txt) 📗
Вот после слов про суровость к врагам вся группа разулыбалась, читали-то все, но стоило ректору продолжить, улыбки исчезли.
— Так вот, воины Дома Мечей осадили логово отступника. Действовали профессионально и быстро — почти вся охрана мага была перебита в течение часа, затем воины ворвались в замок Тарн, — ректор взглянул на Рика, — насколько мне известно, ваш отец участвовал в захвате, не так ли?
Мой сосед величественно кивнул. Гаэр-аш продолжил:
— Так вот, прислуга мага так же была перебита, но раненого мужчину отступник успел увести и скрыть. Ненадолго. Дом Мечей не тот противник, которого легко сбить со следа, — скоро юная прелестная девушка с лексиконом пьяного матроса была схвачена на ближайшем рынке. Думаю, вы уже догадались, кем она была.
Справа от нашей парты раздался осторожный вопрос:
— Тот самый раненый слуга?
— Именно так, — усмехнувшись, подтвердил ректор. — И суть в том, что новые тела отступников обычно зачарованы от боли и магических повреждений, то есть пытать таких слуг практически бесполезно. Если бы не одно но — это было тело юной девушки, красивой и невинной, и вселенный в нее мужчина прекрасно знал, что могут сделать разозленные воины. Так что палачам Дома Мечей хватило лишь пары непрозрачных намеков, чтобы слуга заговорил. И он выдал все — местоположение скрывшегося, но не имеющего возможность покинуть Таррак мага-отступника, тайные ходы, наличие охранных заклинаний. Абсолютно все.
— Да, — протянул Ревис с первой парты, — оказаться в теле женщины, это действительно погано.
И группа всем составом повернулась, чтобы одарить меня долгим сочувствующим взглядом. Наверное, стоило промолчать, но неожиданно вспылив, я заявила:
— Скажите это своим мамам. Уверена, им будет очень «приятно».
— Достаточно! — отрезал лорд Гаэр-аш. — Записывайте.
И лекция продолжилась подробным описанием ритуала, с рисунком требуемого положения тел, магической формулой и скрупулезным внесением схемы повреждения магического фона, которая позволяла определить факт состоявшегося ритуала даже без наличия косвенных улик.
Я записывала машинально, старясь не думать, как однажды вместо старой кухарки Тали появилась молодая женщина, которая двигалась как прежняя кухарка, готовила все мои любимые десерты и называла меня «Линни». А на мои удивленные вопросы следовало: «Так тетушка Тали мне все-все про тебя рассказала, девочка моя, вот я и знаю». И я верила, потому что чувствовала и любовь, и заботу, и мне было очень приятно, когда женщина время от времени гладила по голове или приходила читать сказки, когда дядя задерживался. Впрочем, в доме Тадора меня любили все, даже садовники с жуткими рваными ноздрями, что, как я потом узнала, является свидетельством осуждения на каторгу. А ведь из них никто не сквернословил, не грубил, не вел себя как преступник. Никто. И никто не остался в доме после гибели дяди Тадора — когда я появилась там, дом был разграблен и пуст. Но если бы только дом — убежище в горе, доступ в которое так стремились заполучить дознаватели, тоже оказалось безлюдным.
Не стоило предаваться воспоминаниям — после того разговора ректора с дознавателем Нардашем я старательно гнала прочь все мысли о дяде Тадоре. Абсолютно все. Мне не хотелось думать плохо о единственном человеке, которого я так искренне любила. Единственном, кто любил меня.
Прозвенел звонок. Мы все поднялись, выказывая уважение к преподавателю, и когда дверь хлопнула, я рухнула на стул и закрыла лицо руками. Усталость, опустошенность и горечь накатили разом, отнимая последние силы. Хотелось расплакаться навзрыд и так, чтобы после слез не осталось никаких эмоций, хотелось спрятаться под одеялом, укрыться с головой и обнять Пауля, который будет тихо и успокаивающе пищать что-то хорошее. Хотелось.
— Риа, — Рик осторожно обнял за плечи, — ты чего? Риа?
На его вопрос Лоргас с передней парты отозвался веселым:
— Осознала, что девушка, и теперь в обоснованном ужасе.
Все загоготали. Наверное, в другое время я ответила бы хоть что-то, а сейчас не смогла. Повернулась к Рику, уткнувшись лбом в его плечо, и просидела так, пока все не вышли. Сидели мы долго: я, ни о чем не думая, и Рик, просто обнимая меня. Лекция ректора была последней, и опустела не только наша аудитория, опустел и весь корпус — некроманты спешили на ужин.
— Попробуй поплакать, — неожиданно предложил Рик.
— Не смогу, — едва слышно ответила, — просто не смогу.
Погладив меня по волосам, парень тихо спросил:
— Что тебя так сильно расстроило, помимо той гнусности, которую прочел ректор?
Я высвободилась из объятий некроманта, медленно сложила тетради и учебники, зачехлила писчее перо и карандаши, убрала свои вещи в рюкзак и, не поднимая головы, неожиданно для самой себя призналась Рику:
— Я два года прожила в доме, где слуги, судя по всему, проходили обряд «Акшаратас».
На Рика я не смотрела, но почему-то отчетливо ощутила, что парень перестал дышать, не в силах принять услышанное. И все равно добавила:
— Этот человек был мне не просто другом, он, после смерти родителей, оказался единственным, кто любил меня и обо мне заботился. Я не хочу и не буду думать о нем плохо. Никогда не буду.
Некоторое время Рик молчал, а затем в тишине пустой аудитории прозвучали его глухие слова:
— Моих родителей убили наши слуги, которые, как выяснилось позднее, были подвергнуты обряду «Акшаратас». Мы уезжали на совет в Дом Мечей, собранный отцом Харна, вернулись через полтора месяца.
Я в ужасе посмотрела на некроманта, а он продолжил:
— Первый удар нанесла кормилица моего отца. Неожиданный, от которого бывалый воин не смог уйти. Маму убил мой учитель фехтования. Не вставая со стула даже. И потому отец, который и со смертельной раной продержался до появления воинов, защищая меня, о том, что она погибла, узнал, лишь падая на пол, — мама умерла мгновенно, но оставалась сидеть с открытыми глазами.
— Рик! — испуганно выдохнула я.
Парень молча повернулся, как-то невесело улыбнулся мне и отчеканил:
— Ненавижу отступников.
Протянув руку, осторожно сжала его ладонь, Рик накрыл мои пальцы сверху, погладил, молча стараясь справиться с нахлынувшими эмоциями. Справился и тихо произнес:
— Они всем отомстили, Риа. Всем, кто участвовал в зачистке. Твой отец, отец Эдвина Харна, мои родители — видишь, прошли годы, и мы все встретились в Некросе. Причем ты даже не в курсе случившегося. Идем, — он поднес мою руку к губам, нежно поцеловал, — время.
И Рик поднялся, начал собирать свои учебники и тетради, запихнул все в рюкзак, остановился, вопросительно глядя на меня.
— Ну? — вопрос вслед за взглядом.
Мне не оставалось ничего иного, кроме как встать и двинуться следом.
Глава вторая
РИТУАЛЬНАЯ
Войдя в свою комнату, я на мгновение глаза прикрыла — Пауль экспериментировал с занавесями, и сегодня эксперимент проходил с применением сосулек. А потому последние солнечные лучи, попадая на парад ледяных кристалликов, вплетенных в кружево из паутинки, яркими брызгами расцветили всю комнату. И настроение подняли с ходу.
— Добрый вечер, я дома! — радостно объявила своим домочадцам.
Гобби подошел, обнял, после чего начал забирать у меня по мере снимания рюкзак, плащ, сапоги, а Пауль, увидевший мое появление через им же натертое до блеска стекло, радостно пискнул и, открыв форточку, протиснулся в комнату. Его стремительный полет через все пространство закончился счастливым «Ии!» у меня на руках.
— Красота какая за окошком, — похвалила я его, почесывая пузико.
Пауль млел от счастья, раскинув лапки, а Гобби расставив вещи в шкафу, подошел к столу и написал на листке «Плакала».
— Я? — делаю искренне удивленное лицо.
Умертвие кивнуло. Паучок вскинулся, встревоженно глядя на меня, а я, отпустив Пауля и расшнуровывая платье, села на край постели и тихо призналась:
— Сегодня поняла страшную вещь — я никогда не думала о смерти моего отца. Никогда. Для меня осталась формулировка «Погиб в бою», и я с ней полностью смирилась. Вот и получается, что смерть родного отца для меня совершенно не имеет значения, а гибель дяди Тадора и до сегодняшнего дня — настоящая трагедия.
