Убьем в себе Додолу - Романецкий Николай Михайлович (электронная книга txt) 📗
— Я немедленно поговорю с Кудесником, — сказал Лапоть, — и сделаю все возможное, чтобы комиссия собралась уже сегодня. Конечно, вашим нервам, брат чародей, все равно предстоит испытание…
Еще бы, подумал Свет. Кто из нас может знать, сколь чисты в подсознании наши помыслы?.. И кому известно, что причиной смерти нападавшего мага было мое желание защититься? А может, я и нанес первый удар, заставив его принять яд!
Он растерянно посмотрел на Лаптя. Буня, сверкнув зеркальной лысиной, кивнул в ответ, и выражение лица его было успокаивающим.
Буня Лапоть слов на ветер не бросал: собрание в палате чародеев перенесли на три часа пополудни, а на час Кудесник назначил Контрольную комиссию. Зато пришлось отправить посыльного в Институт теории волшебства и отменить сегодняшние консультации.
Как и полагалось обрядом, Света ввели в палату, когда члены комиссии уже собрались. Они сидели за столом, все пятеро чародеев, каждый из которых по силе Таланта уступал Свету, но все вместе они были способны противодействовать любым его заклинаниям — как защитным, так и агрессивным. Помимо пятерки главных действующих лиц, присутствовали Буня Лапоть и личный представитель самого Верховного Волхва волхв-волшебник Стрига Бык. Не будучи членами комиссии, они угнездились за отдельным столиком, в сторонке.
Стол, за которым сидели чародеи-контролеры, представлял собой дугу окружности с радиусом в десять аршин. В центре этой окружности разместился стул, на котором должен сидеть контролируемый. Сзади и с боков стул охватывался полукруглым серебряным экраном. В стене за экраном, под самым потолком, темнела узкая щель, забранная серебряной решеткой.
Войдя в палату, Свет увидел удивленные лица некоторых членов комиссии: по-видимому, еще не все знали, кто стал виновником столь спешного сбора.
Согласно обряду, Свет остановился перед столом и поклонился присутствующим.
Буня Лапоть встал:
— Глубокоуважаемые чародеи! Братия! Вы собрались тут по велению Кудесника, поелику предстоящее деяние не может быть отложено на более позднее время. Как видите, даже собрание палаты перенесено Кудесником на час. — Лапоть по очереди обвел взглядом всех присутствующих, стремясь подчеркнуть значение своих слов. — Дело в том, что сегодня в десятом часу утра на чародея Смороду было произведено нападение. Происшествие закончилось смертью нападавшего.
Присутствующие тут же дружно закивали — дальнейшие разъяснения им не требовались. Раз волшебник связан с гибелью человека, по закону он должен быть проверен на Ночное волшебство. Личность же проверяемого полностью разъяснила им ту торопливость, с которой собрали комиссию.
Лапоть сел. Встал Стрига Бык, исполняющий функции хранителя закона, кивнул Свету:
— Сударь Сморода. — Согласно обряду называть контролируемого волшебника словом «брат» запрещалось. — Сдайте хранителю закона ваше Серебряное Кольцо!
Свет снял с указательного перста десницы Кольцо и положил на стол перед Стригой Быком.
— Благодарю вас, сударь! Займите место согласно обряду!
Свет сел на стул перед экраном.
Члены комиссии смотрели на него внимательно и настороженно. Так полагалось по всем правилам проведения контроля: на этот стул садились разные люди, и исходы случались всякие. Бывали и среди чародеев волшебники, связавшиеся с делами Ночи. Им в этой палате не оставалось ничего, как напасть первыми. И однажды не очень внимательный член комиссии в результате отправился на погост, к Велесу и Марене.
С тех пор и оборудовали под потолком позади стула защищенную серебром бойницу. Стоит Стриге Быку поднять десницу, как из бойницы вылетит серебряная арбалетная стрела и вопьется сидящему на стуле в самое основание черепа. Впрочем, такого еще ни разу не было. К тому же, члены Контрольной комиссии — не палачи, столкновение с ними грозит связавшемуся с Ночью лишь полной потерей Таланта да знаний, приобретенных с его помощью.
Стрига Бык взял со стола Серебряный Кокошник, медленными шагами приблизился в Свету, зашел сзади и возложил Кокошник на голову проверяемого.
— Во имя Семаргла!
— Именем его! — отозвались члены комиссии.
Волхв вернулся на свое место.
— Ночь да уйдет из этой палаты! — произнес он ритуальную фразу.
Свет закрыл глаза, откинулся на спинку стула. Он уже проходил через процедуру контроля и знал, что последует. Когда мозг окутали теплые волны, излучаемые Серебряным Кокошником, он расслабился и позволил мыслям течь, куда им вздумается. По экрану сейчас начнут метаться разноцветные пламена, связанные с эмоциями и состоянием нравственности проверяемого. И если он хотя бы раз применил свой Талант целенаправленно во вред словенам, по серебру побегут черные пятна. Конечно, обычный человек вообще ничего не увидит, но среди членов комиссии нет обычных людей. А освященные Верховным Волхвом опытные чародеи обязательно выведут Ночного волшебника на чистую воду. Как бы он ни сопротивлялся… И горе проверяемому, если его действо будет квалифицировано как Ночное волшебство!
Разумеется, не всякое убийство является преступлением. Тут все определяется намерениями и ситуацией. Скажем, убийство убийцы — иногда единственный выход предотвратить еще более гнусное убийство… В общем-то, в ритуале контроля решающее значение имеют ум и мудрость членов комиссии, и теоретически комиссия способна принять любое решение. Но глупцов в Контрольных комиссиях не бывает, это исключено системой отбора. И потому, когда раздался голос Стриги Быка: «Во имя Семаргла!» — Свет с удовлетворением открыл глаза. Настороженность чародеев как рукой сняло, все казались совершенно спокойными, но была в выражениях их лиц некая доля вины. Что ж, порядочный человек всегда стыдится ситуаций, когда жизнь заставляет его подозревать себе подобного в чем-то непорядочном…
Волхв подошел к проверяемому, снял с его головы Серебряный Кокошник и снова произнес ритуальную фразу:
— Ночь да не вошла в эту палату!
Свету вернули Кольцо, пожали ему десницу, похлопали по плечу и засыпали извинениями. Все было, как в первый раз. Но, как и в первый раз, он, даже сознавая необходимость процедуры, не мог избавиться от легкого чувства обиды. Надо думать, члены комиссии сами не единожды проходили через процедуру контроля и были хорошо знакомы с этим чувством. Потому и извинялись.
Стрига Бык вытащил откуда-то, по-видимому, заранее заготовленный протокол, члены комиссии расписались в нем. Поставил свой автограф и Свет. После этого Бык скрепил подписи печатью канцелярии Верховного Волхва, на чем заседание Контрольной комиссии и завершилось.
До собрания в палате оставалось еще более часа, и Свет, решив пообедать, отправился в трапезную Детинца. Едва он, с удовольствием вдыхая запахи, переступил порог, как его окликнули. Свет огляделся. Буня Лапоть был уже здесь, сверкал лысиной, махал из-за стола рукой.
— Садитесь, брат чародей, откушаем вместе.
Подлетел половой, принял заказ, быстро принес солянку в горшочках, свежий хлеб.
Буня целеустремленно работал ложкой, отвешивал поклоны знакомым. Еще не отошедший от пережитой процедуры Свет ел больше по необходимости. Когда подали телятину под грибным соусом, Лапоть сказал:
— Я не мог поговорить с вами до комиссии, сами понимаете — не имел права. — Он вдохнул аромат соуса, отрезал ножом кусок телятины и с удовольствием отправил в рот. — Утром среди паломников обнаружили прелюбопытнейшую девицу.
— Разве уже появились паломники? — спросил Свет.
— Да, ныне Верховный решил открыть доступ в Перынь на два дня раньше. Паломников ожидается больше, чем в прошлом лете… Так вот, один из щупачей, работающих с паломниками, обратил внимание на странную девицу. Мы бы хотели, чтобы вы тоже на нее посмотрели.
— Кто он, этот щупач?
— Его величают Репня Бондарь.
Свет хорошо знал Бондаря: когда-то они вместе учились в школе волшебников. И хотя после испытания Додолой Репне пришлось сделаться врачом, но чувствительности к аурам он не потерял (бывает такое чудо), и министерство безопасности систематически привлекало его к работе по выявлению лазутчиков среди желающих поклониться Пантеону. Щупач он был квалифицированный и, кажется, никогда не ошибался. Во всяком случае, Свету такие ошибки известны не были.
