Шерас - Стародубцев Дмитрий (бесплатные серии книг txt) 📗
– Не бойся, Андэль, я не позволю тебя обидеть.
Наедине с мужчиной Андэль была поразительно нежна. Люцея и судовладелец возлежали на огромном ложе в лучших покоях акелины, куда допускались только самые важные посетители. Туртюф благосклонно принимал ласки, пусть неумелые, временами даже забавные, но такие трогательные, такие сладкие. Несмотря на множество неловкостей в движениях Андэль, он даже и не думал вспоминать о Каруду, об этой развратной и нечувствительной женщине, которая могла в течение всего одной ночи довести его до полусмерти бесконечными дерзкими прямолинейными атаками, каждый раз опустошая жадно, досуха. Да к этому он и не стремился. Нет, теперь Туртюф, едва ли не впервые, ощутил прелесть и превосходство трепетной юной чувственности и с удовольствием купался в этой наивности, свежести, неумелой старательности. Не спешил опустошать кубок, отпивал маленькими глотками и, как истый исследователь, изощренно долго смаковал удивительный вкус. Он млел, утопал в блаженной неге, испытывая при этом какое-то мистическое ощущение духовного подъема.
Андэль, в свою очередь, нравился этот грономф, крепкий, полный мужской силы, властный, вспыльчивый, испытывающий презрение к окружающим. Однако, несмотря на это, он мог быть тонким, добрым, внимательным. Именно он пробудил в ней настоящую страсть, смахнув мимоходом рукой опытного сластолюбца с ее глаз пелену девичьих заблуждений, навеянную наивными легендами ее захолустной родины.
Туртюф, переполненный желанием, наконец не сдержался – набросился на люцею, едва сдерживая в своем порыве грубость. Он был с радостью встречен и получил все, что хотел. И длилось это долго, и счастливой Андэль казалось, что она бежит по полю, усыпанному большими распустившимися жемчужинами, а потом падает и утопает лицом в цветах. И сердце разрывается от неописуемого наслаждения.
Туртюф уснул с улыбкой на устах. «Наверно, очень устал – приготовления к путешествию немалые», – подумала Андэль. Она склонилась над мужчиной, убаюкивала его, легко целуя в лоб, нос, в висок. Сама девушка еще была полна недавними переживаниями. Сердце постепенно успокаивалось, лицо остывало…
Человек сказочного богатства, необузданной энергии и крутого нрава теперь лежал перед ней безоружный, с открытой грудью, будто приготовленной для предательского удара кинжала. Совершенно беззащитный. Андэль заглянула в его лицо, безмятежное, утратившее строгость. Что-то в его чертах было не авидронское: может быть, нос или скулы. Туртюфа можно было принять за флатона, если б не цвет волос и смуглая кожа.
Вглядываясь в своего щедрого возлюбленного, Андэль вдруг отчетливо вспомнила новобранца, который подарил ей несколько сладостных мгновений на берегу Удолии. Вспомнила, закрыла глаза и забылась в детских мечтаниях.
А где-то за стеной, в нескольких шагах, сладко и больно играла лючина, и уже заглядывала в окно, разливая прохладу, ночь.
Глава 16. Призрак старого поместья
Исход сражения уже не вызывал сомнений, но жестокие столкновения продолжались до самой темноты. Авидронам пришлось нелегко, особенно в центре, где Хавруш сосредоточил все метательные механизмы и большое число пеших партикул под прикрытием огромного количества валил. Только к ночи эта группа была окружена; часть иргамов уничтожили, а остальных пленили.
Вопреки надеждам, иргамы не пытались укрыться в лагере, что привело бы к окружению и неминуемой гибели, а бросились к Кадишу. Преследование отступающего противника Алеклия поручил Лигуру, выделив Полководцу Инфекта большое количество легких отрядов общей численностью в сто тысяч цинитов. Иргамы не поддались панике и отступали, соблюдая порядки, в соответствии с заранее продуманным планом. Лигуру не удалось с ходу опрокинуть многочисленные заслоны, загодя устроенные дальновидным Хаврушем на предполагаемом пути отступления.
Вскоре, благодаря отчаянной контратаке Синещитных и самоотверженным действиям иргамовских арьергардов, основным партикулам отступавших удалось оторваться от погони. Лигур преследовал иргамов до самого Кадиша, и только грозные стены неприступной крепости остановили наступление окрыленных победой воинов Инфекта. Через три дня Лигур вернулся в лагерь с понурой головой, уставший как никогда, недовольный собой, с поврежденной рукой и бедром. С ним были его изможденные воины на шатающихся лошадях, несколько тысяч раненых на повозках и бесконечно длинная колонна пленных.
Многие военачальники на военном совете негодовали – сражение выиграно, но Тхарихибу и большей части его отрядов удалось улизнуть. Иргамы сохранили добрую половину армии, и теперь надо всё начинать сначала. А какой блестящий был план! Дали время Тхарихибу и Хаврушу собрать все силы, заманили под Кадиш, ввели в заблуждение, скрыв численность собственных армий. Оставалось одним сражением закончить войну… В то же время большинство полководцев, доселе недооценивавших иргамов, убедились в том, что ошибались. Подавленные происшедшим, они вынуждены были признать, что Великая Авидрония впервые за последние десятилетия столкнулась со столь достойным противником, многочисленным, хорошо обученным и качественно вооруженным.
И всё же авидронский лагерь ликовал. Воины партикул были далеки от стратегических рассуждений. В жесточайшем столкновении против превосходящих сил противника доблестные циниты выстояли, а потом нанесли сокрушительный удар и опрокинули врага. Воины Тхарихиба бежали, утратив все матри-пилоги, бросив все метательные механизмы, валилы и лагерное имущество. Слава Инфекту!
День и ночь в лагере играли лючины и опрокидывались кубки. Дым от тысяч костров, насыщенный аппетитным запахом жареного мяса, поднимался вверх, смешиваясь с горьковатой дымкой, тянувшейся с поля сражения и от могильных костровищ. Прах погибших авидронов будет перевезен в Грономфу и навечно захоронен в одном из храмов Форума Побед!
Через двенадцать дней останки павших были сожжены. Регистраторы трудились без сна и отдыха, пересчитывая убитых. Вскоре Алелклии сообщили результаты. Иргамы потеряли убитыми на поле сражения и умершими впоследствии от ран сто восемьдесят тысяч человек. Еще сорок тысяч было взято в плен: их сразу же обратили в рабство и отправили на невольничьи рынки континента. Авидронская армия недосчиталась девяноста четырех тысяч цинитов; из них около половины были воинами авидронских партикул, а остальные – наемниками и союзниками. Инфект испытал тяжелое потрясение, узнав о столь многочисленных жертвах среди своих соплеменников.
Еще через несколько дней были наконец заполнены свитки с именами авидронских воинов, чьи подвиги отмечались особо. По приказу Инфекта из чистого золота отлили пятьдесят тысяч нагрудных фалер стоимостью не менее берктоля с изображением двух столкнувшихся монолитов и указанием места сражения и имени авидронского полководца, то есть Алеклии. Наградным же платкам не было числа.
В ходе награждений исключительных почестей удостоилась партикула «Неуязвимые». Многие наблюдатели были убеждены, что действия именно этого отряда переломили ход сражения в тот момент, когда военное счастье, казалось, изменило авидронской армии. Подобного мнения придерживался и Инфект, хотя вслух больше предпочитал превозносить подвиг Белой либеры, совершившей беспримерный рейд в тыл противника. В числе награжденных оказался и ДозирЭ. Он получил и белый платок, второй по счету, и золотую фалеру, которую прикрепил к его груди лично Эгасс. Идал и Тафилус удостоились таких же высоких наград.
После жестокого поражения остатки иргамовской армии укрылись на отдаленных территориях. По слухам, сам Тхарихиб отсиживался в Масилумусе. Теперь перед авидронской армией открылась вся Центральная Иргама. На пути партикул стоял только грозный Кадиш, чьи мощные высокие башни, возведенные самими же авидронами, подпирали небосвод, едва не касаясь облаков.
Алеклия не пожелал возвращаться в Грономфу, несмотря на неотложные дела, которые ожидали его в столице. Он вновь разделил войско на три армии, с одной из которых, самой многочисленной, осадил Кадиш. Через месяц к его войску присоединилась Осадная эргола, насчитывающая около семидесяти тысяч цинитов, и целая армия наемных землекопов и мастеровых. Вместе со свежими силами прибыли семьдесят куполов, железные тараны и разнообразные хитроумные приспособления, сто матри-пилог и пять тысяч метательных механизмов, включая двести огромных камнеметов. Теперь общая численность авидронской армии, осадившей Кадиш, достигла трехсот тысяч воинов. По сведениям лазутчиков и перебежчиков, гарнизон иргамовской крепости, усиленный полевыми партикулами, насчитывал чуть менее ста тысяч человек…
