Искатели прошлого (СИ) - Орлов Антон (электронная книга TXT) 📗
Слушая ее пожелания в адрес Осеннего Властителя, Залман в смущении уставился на распечатку дневника.
Глава 11
"Западный Лес кишит личинками, поедающими древесные побеги и друг друга. Пока тянулась долгая зима, я успел позабыть о том, что Лес — густонаселенная территория. Каждый раз, когда времена года меняются, как будто попадаешь в другой мир.
На Кордее тоже перемены. За время рейса антимерсмонианская коалиция (это лесная пехота во главе с Келлардом, Народная Повстанческая армия, несколько религиозных общин, пострадавших от Мерсмона, а также политические партии, после разгона парламента потерявшие прежнее влияние) при поддержке Высших захватила столицу. Темный Властитель со своей темной гвардией ушел в Лес, куда-то на юг.
В Танхале были уличные бои, одно из зданий Весеннего дворца наполовину разрушено, а башня Пробуждения почернела от копоти — Сандра говорит, она пылала ночью над городом, как чудовищный факел. Священники из коалиции утверждают, что Весенний дворец теперь проклятое место, поэтому после окончательной победы придется построить новый.
Кроме обычных перестрелок, баррикад и взрывов имела место магическая драка между Высшими и Мерсмоном. Почти на протяжении двух суток Танхала была погружена в туман, искажавший и звуки, и очертания предметов, в нем копошилась всякая призрачная нежить. Повсюду скисало молоко, перегорали электроприборы, люди испытывали беспредметную тоску или беспричинное раздражение. Лампы и оконные стекла разлетались вдребезги, а домашние цветы превращались в нечто странное — например, в мясистый крапчатый шар, издающий низкое, наводящее ужас гудение, как произошло с Доротеиным алоэ. Но это были, по словам Кирсана, побочные эффекты.
— Мерсмон — очень сильный маг, — подытожил он, озабоченно щуря блестящие черные глаза. — Высшие смогли всего-навсего выгнать его из Танхалы. Все это время он искал меня, из-за вас он стал моим врагом. Залман, ты должен доплатить мне за риск.
Я доплатил, сколько он сказал, и остался почти без денег. Ничего, скоро получка. После этого Кирсан исчез, прихватив с собой бывший алоэ — Доротея рада была отдать мутировавшее растение в хорошие руки.
С Дэнисом все в порядке, он чувствует себя даже лучше, чем большинство танхалийцев. Когда творилась вся эта чертовщина с туманом, он был каменной статуей и ничего не ощущал, не думал, не помнил, даже не дышал. Его словно бы не существовало, и только поэтому, как объяснил Кирсан, Мерсмон не смог его найти.
В этом превращении живого в неживое есть что-то кошмарное, оно вызывает у меня почти животную панику. Но это, конечно, лучше, чем быть растерзанным и съеденным.
Наверное, Слейгриц сейчас тоже статуя. Трибунал коалиции заочно приговорил его к расстрелу, и его объявили в розыск, а найти не могут. У компании наверняка есть свои штатные колдуны, так что он стоит, окаменевший, в какой-нибудь кладовке или даже в несгораемом сейфе — до лучших времен.
Сандра после колдовского тумана хворала, как многие дети, но уже пошла на поправку и принялась за старое: вовсю шпионит за нами. Когда я рассказывал Дэнису, как Мерсмон меня допрашивал и рылся в моих воспоминаниях, она сидела в стенном шкафу, только не на нижней полке, а на третьей снизу, которая в результате хрустнула под ее весом.
— Что ты здесь делала? — спросил я, убедившись, что серьезных ушибов негодяйка не получила.
— Это правда, о чем ты говорил? — мой вопрос она проигнорировала. — Что кто-нибудь может без спросу читать чужие мысли, и мои тоже?
— Правда. Но я, вообще-то, хотел бы знать…
— Я запрещаю читать мои мысли! — ее круглое личико гневно раскраснелось, кулачки сжались. — Запрещаю всем без исключения, категорически, окончательно и бесповоротно! Мои мысли читать нельзя, это навсегда ЗАПРЕЩЕНО!
Она перевела дух и добавила, сердито и негромко:
— Вот так вот.
Вир тоже появилась. Она вступила в Народную Повстанческую армию, ходит в пятнистой форме с лейтенантскими погонами, и вдобавок постриглась под ноль. Мне жаль ее пышных русых волос, они были красивые.
— Кстати, извини за подбитый глаз, — я постарался, чтобы это не прозвучало, как издевка. — Не нарочно, честное слово. Я думал, обыкновенный медузник.
— Какой глаз? — она изобразила удивление. — Какой медузник?
— Придорожная гостиница "Голодный грузовик" между Юлузой и Таммой, — напомнил я. — Вечер. Медузник-Соглядатай.
— Тебя, Залман, куда-то не туда заносит, — Вир продолжала разыгрывать искреннее недоумение. — Набрался ты, что ли, в этой гостинице?
— Не хочешь сознаваться — не надо, мое дело извиниться.
— Не понимаю, что ты городишь!
Она выразительно пожала плечами с новенькими лейтенантскими погонами. Я и не думал, что она способна на такую убедительную игру.
Вир еще сказала, что последней каплей, переполнившей чашу терпения Высших, стал Ушлеп. Мол, все остальное еще можно понять, если посмотреть на вещи с точки зрения Мерсмона, а Ушлепа ему не простят, это ни в какие ворота не лезет, этого он не должен был делать.
— Почему? — спросил я, когда она умолкла. — То есть, почему именно Ушлеп? Кем он был раньше?
— Обыкновенным дебилом, — Вир недовольно поморщилась, словно я задал неприличный вопрос. — Темный Властитель уничтожил его семью, когда мстил за убитую кесу, это были очень религиозные люди.
Я так и не понял, почему это преступление Мерсмона возмутило Высших больше, чем все остальное, но Вир на мои дальнейшие вопросы отвечала неопределенно и уклончиво, и ровным счетом ничего не объяснила.
Среди ее друзей, с которыми я не знаком, есть кто-то из Высших. Мне не нравится, с каким подобострастным восторгом она об этом говорит: словно двадцатитрехлетняя Вир превращается в маленькую девочку, но не такую, как нахалка Сандра, а в образцово-послушную, безоговорочно принимающую правоту старших, взирающую на них с благоговением снизу вверх. Причем обо всех, кто не принадлежит к числу Высших, она теперь отзывается пренебрежительно, это мне тоже не нравится.
Похоже, я начинаю в ней разочаровываться, и от этого мне грустно.
Подрался с лесными пехотинцами. Убедился, что я круче (их было трое). Нас всех забрали в участок, но меня скоро выпустили, потому что с полицейскими я не дрался, и Трансмать за меня поручилась.
Когда рассказал об этом Вир, она была и довольна, и недовольна. Я все еще ее парень, и ей приятно было узнать, что я в одиночку отлупил троих, но с другой стороны, ей обидно, что какой-то штатский одержал верх над предметом ее восхищения — лесной пехотой.
Ее раздирали противоречивые чувства, и в конце концов она буркнула:
— Наверное, это были новобранцы. Так им и надо, раз не тренируются как следует!
Вир показала мне татуировку на правой лопатке: "СМ!" — это значит "Смерть Мерсмону!" Две корявые синие буквы и жирный восклицательный знак на нежной девичьей коже.
Я не стал говорить, что напрасно она изуродовала себе спину: все равно дело сделано, а сводить татуировку — занятие хлопотное.
Сейчас такая мода. Точнее, мода плюс идеология. Вир настаивает, чтобы я тоже сделал "СМ!" — но я сказал, что не буду. Во-первых, у меня и на спине, и на груди, и на руках полно шрамов — я получил их в Лесу, в разное время и при разных обстоятельствах. Во-вторых, не хочу. Татуировка — это символ. Те, кто в антимерсмонианской коалиции, придают символам какое-то непомерное значение.
Я не сторонник Темного Властителя, но быть вместе с его противниками мне тоже не хочется. Я пока еще не понял, почему. Надо об этом подумать.
Утром к нам прибежала Калерия, дочь Доротеи — рыжеволосая девушка с нервным миловидным лицом, та самая, что работала в Весеннем дворце.
— Залман, идемте к нам! — выпалила она, задыхаясь. — Скорее! У нас личинка бегает, мама от нее на стол забралась!
