Медный гамбит - Абби Линн (книги регистрация онлайн txt) 📗
— Что с ними случилось? Может быть они голодны? Может быть мы должны дать им что-нибудь? — беспокойно прошептала она Йохану.
— Держись ближе, — ответил дварф, и скежеща зубами он повторял эти слова каждый раз, после очередного набега.
Всякий дом и всякий ларек на эльфийском рынке был одинаково стар, неопрятен и наполовину разрушен. Вывесок с названиями улиц не было. Сами улицы отходили одна от другой под самыми разными углами и в самых неожиданных местах. Если бы она пренебрегла предупреждением Йохана и отстала бы от тележки, она бы мгновенно и безнадежно заблудилась. Калейдоскоп шума и цвета, который был таким привлекательным в ее воображении, стал намного менее интересным, когда она заметила враждебные взгляды и тайные псионические пробы, пытавшиеся прочесть ее самые тайные мысли.
Она оказалась не готова к такой бешенной невидимой атаке неизвестных умов. В свои предыдущие поездки в город она имела дело только с темпларами и их сломанными, исковерканными сознаниями, вместе или по отдельности, и совершенно не тренироваными в искусстве Невидимого Пути.
Ни одна попытка, сделанная из любопытства или для проверки, не проникала через защиту, которой ее научила Телами, и время от времени она сама улавливала недобрые мысли другого сорта. Воображение тех, кто жил на эльфийском рынке, было не менее грязно, чем сточная канавка в центре так называемой улицы, по которой они шли.
Да, рынок не был ее рощей; теперь она точно знала, что Телами была права, когда предупреждала ее об опасностях города — мужчины, сложенные как Павек, попадались на каждом шагу, одинокая женщина исчезла бы здесь быстрее, чем капля росы рано утром. Она сама не заметила, как панически вцепилась в ручку тележки, а ведь поначалу она едва держалась за нее.
Один из фермеров крикнул, что у него украли нож. Он рванулся было в извилистый переулок, собираясь схватить вора. Йохан бысто вмешался, оттащив фермера обратно к тележке, и угрюмо глядя на дюжину местных жителей с твердыми, хмурыми лицами, которые появились из ниоткуда, готовые поддержать вора, но не их.
— Ничего не произошло, — громко сказал Йохан угрюмой банде.
— Но мой-, — бедный фермер подавился словами, когда Йохан ткнул его в грудь, чтобы утихомирить.
— Все, вперед. — Йохан сказал таким тоном, который она никогда не слышала от него.
— Мы не должны были приходить сюда, — прошептала она ему.
Он ответил ворчанием, которое могло означать все, что угодно, потом резко развернул тележку влево. По заваленному мусором переулку они подошли к вывеске, на которой был изображены лев и пестик, он заметил ее во время небольшой стычки.
— Ждите здесь, — приказал он фермерам. — Кричите и погромче, если что-то случится.
Йохан сжал ей руки и они вместе вошли в пыльную, неопрятную лавку. Владелица, женщина-человек неопределенного возраста, отпрянула от стола, на котором лежала колода карт, с помощью которых предсказывали судьбу. Длинный красный халат, надетый на нее, мог бы принадлежать очень зажиточной женщине, но шелковая вышивка, когда-то украшавшая халат, давно исчезла, зато появились пятна от вина и многочисленные дыры.
— Что бы вы хотели? — спросила она голосом, огрубевшим от слишком большого количества вина и слишком малого свежего воздуха.
— А тебе надо спрашивать? — Йохан жестом показал на гадательные карты.
Акашия узнала в его тоне ту обычную грубость, с которой все обращались друг к другу в городе. Она и сама так говорила с одетыми в желтое червями. Ее это не заботило, или, точнее, не заботило до тех пор, пока она не стала относиться к Просто-Павеку как к человеку, а не как к темплару. Но теперь ее это покоробило, так как она разглядела, со второго взгляда, что эта женщина была ненамного страше ее самой. Но лавка была наполнена странными, неизвестными ей вещами, в некоторых из них она почувствовала магию, и было так душно, что она не могла использовать Путь; так что она осталось стоять рядом с Йоханом и смотреть.
Владелица в недоумении подняла плечи. — Любовное зелье?
— Дыхание Рала, — рука Йохана бысто отпустила ее; похоже старый дварф смутился.
— Тогда вы пришли не в то место. Никогда не продавала порошки для детей. Никогда не буду. — Потом, уставившись прямо на живот Акашии, она горько и пьяно расхохоталась. — Удачи. Вам она очень понадобится.
— Почему? — спросила Акашия, мгновенно позабыв предостережение Йохана молчать, пока они находятся в лавке.
— Вы не найдете его нигде, вот почему. Он исчез. Старое Дыхание, Новое Дыхание, хорошее и плохое: исчезло все. Или продано или конфисковано желтыми одеждами.
— Конфисковано?
— Ты где была, девчонка? Уже семь недель, как придурки-глашатаи каждое утро орут как резанные, что порошок подделали. — Она выругалась и вытерла нос грязным рукавом. — Он никогда и не действовал по настоящему, только на детей и стариков. Но сейчас он исчез.
— У тебя есть хоть чуть-чуть? — мягко спросила она.
Ладонь Йохана взяла ее локоть в тиски.
— Все конфисковали. В городе не осталось ничего. Если у тебя есть, держи это подальше от меня. Не приноси мне ничего из проклятой желтой таможни. Не хочу, чтобы желтяки выгнали меня из дома и отняли лавку.
Женщина глубоко вздохнула и обвела взглядом единственную маленькую комнатку своего заведения. Ругая себя за собственную глупость — она пыталась общаться с продавщицей на эльфийском рынке, как будто та была жительницей Квирайта — Акашия усилила свою ментальную защиту. Но женщина не была Мастером Пути, отсутствующее выражение на ее лице было как продуктом Тирского шторма, так и диких, безумных мыслей, проносившихся в ее голове.
— Так ты, сучка, пришла сюда, чтобы принести мне неприятности? — крикнула она. Ее глаза прояснились, она яростно уставилась на Акашию, наполненная гневом и яростью. — Ты хочешь напустить на меня желтых, стерва? Ты хочешь захапать мое место и мою торговлю? — Она опять выругалась и бросилась вперед, опустив голову и подняв кулаки. — Щас я покажу тебе неприятности. Я выцарапаю тебе глаза и у тебя будет неприятностей выше крыши…
Когда бушующая женщина оказалась перед ошеломленной Акашией, Йохан резко сделал шаг вперед и очутился между ними прежде, чем они успели вцепиться друг в друга.
— Никаких неприятностей, — сказал он, отступая назад аккуратными, точными шагами и спиной подталкивая ее к двери.
— Прошу прощения, — виновато извинилась она, когда они опять очутились на улице.
Крики одетой в красное женщины постепенно стали тише, перешли в бормотание, но они все еще слышали, как она носится по своей крошечной лавке. Потом ее пальцы с острыми ногтями просунулись через занавес на двери, отбросили его в сторону и ее приземистая, расплывшаяся фигура показалась из-за него.
— Убирайся, сука! Убирайся, слышишь меня! Ищи неприятности в другом месте.!
Квириты с готовностью подчинились. Йохан схватился за ручки тележки и, не говоря ни слова, стремительно пошел по улице. Как только они смешались с толпой, Акашия снова виновато прошептала ему. — Это моя вина.
Йохан только сжал губы покрепче и так нажал на ручки тележки, что чуть не сломал их. Она вообще никогда не видела его таким, он был зол, очень зол, и вся его злость была направлена на нее, и он даже не мог найти слова, чтобы выразить ее.
— Я стыжусь сама себя. — Она сказала то, что, по ее мнению, хотел сказать он, что ей надо услышать. — Я сделала ужасную ошибку, я думала, что так как она моего возраста, она женщина как я и —
— Ничего не говори, это все, — проворчал Йохан. — Дай говорить мне. Говорить все.
— Теперь я не забуду, — уверила она его. — Но смотри, кое-что мы узнали. Король-Лев конфисковал оставшееся Дыхание Рала. Он должен знать, что оно было подделано. Слова Павека…
— Нет и не может быть никаких «должен» об Урике и льве. Мы еще ничего не знаем.
Так они и шли в полном молчании вдоль улицы, пока она не заметила вывеску с пестиком и львом на доме, стоявшем в узком переулке, сразу за перекрестком.
