Лестница в небо - Федорочев Алексей (читать хорошую книгу полностью TXT) 📗
— Можно присесть?
Отсутствие реакции принимаю за согласие.
— Ефим Наумович?
— Мы знакомы? — В вопросе интонаций не больше чем у робота.
— Нет, но я хочу это исправить. Егор Николаевич Васин к вашим услугам. Сын Дарьи Дамировны.
— У нее есть сын? — В голосе майора наконец-то мелькает интерес.
— Вообще-то даже два.
— Простите, не знал. Я был уверен, что оказываю знаки внимания незамужней девушке. Если мой интерес как-то ее компрометирует…
— Нет, она не замужем, но, согласитесь, о наличии двух взрослых сыновей у женщины, за которой ухаживаешь, стоит знать заранее.
— Спасибо. Меня это не пугает. — Вырвавшись из плена тоски, мужчина пристально разглядывает меня.
— Тогда, на правах ближайшего родственника, хочу предупредить: обидите — на фарш пущу. Это не угроза, а констатация факта. — Вряд ли мне удалось его впечатлить, потому что в ответ он усмехается:
— С вашим братом мне тоже предстоит подобная беседа?
— Вполне возможно. Просто сейчас он учится в академии, но на рождественских каникулах обязательно появится. Имейте в виду.
— Учту. Следует ли мне воспринимать наш разговор как официальное разрешение семьи?
— Официальное?.. Трудно сказать. У нее есть сейчас один ухажер — коллега по работе, вполне вероятно, что брата больше устроит его кандидатура. Меня — ваша. Окончательный выбор все равно будет за мамой, теоретически она может вообще вам обоим отказать и кого-то третьего найти, но я точно знаю, что сейчас вы ей нравитесь, так что все в ваших руках.
— Хм, так откровенно меня еще не сватали…
— Все когда-то бывает в первый раз. Я вот тоже свахой до этого не работал.
— Ефим, — протягивает мне руку пограничник. Вроде бы уже представился, но если ему хочется закрепить договоренность таким образом — почему бы нет?
— Егор, будем знакомы. Можно на «ты», не обижусь.
— Хорошо. Егор, я должен предупредить — у меня травма, разрушен источник. Есть большая вероятность, что это навсегда.
— Что говорят медики?
— Коль у тебя мама врач, то должен, наверное, знать: много специфичных и умных слов, которые я просто не понимаю. Ни сроков, ни прогнозов, ничего конкретного.
— И что вам непонятно в диагнозе?
— Все.
— Могу просветить, на самом деле все просто: система из насыщенных алексиумом костей образует источник. В вашем случае алексиум выгорел. Накапливаться обратно он будет от полутора до нескольких десятков лет, причем не сразу. Что служит толчком к началу накопления, что влияет на скорость восстановления — науке пока неизвестно. Отсюда и отсутствие прогнозов. — Ну да, я же не наука, так что не соврал ни разу.
Внимательно слушавший мини-лекцию Большаков тяжело вздыхает:
— Действительно доступно объяснил. Готовишься на целителя?
— Еще не решил. А заинтересоваться вопросом пришлось в схожих обстоятельствах — сжег источник в тринадцать лет.
— И как ты?
— Восстановился, как видите, — формирую на руке смерчик, подтверждающий мои слова.
На лице мужчины вырисовывается подозрение:
— Хочешь продать чудо-метод?
— Упаси господь, тут наука бессильна, а я всего лишь шестнадцатилетний школьник. Но могу дать совет. Абсолютно бесплатный.
— О, интересно послушать!
— Вы — не первый мой знакомый, имеющий подобные проблемы. В отличие от калек, которым никогда не восстановиться, у вас шансы вполне высоки. Но если вы не займетесь делом, причем таким, которое потребует от вас полной отдачи, да еще будет связано с риском, то быстро зачахнете и банально не доживете до возможности излечения.
— Про дело — совет в общем-то понятный, но почему именно рисковое?
— А какое еще? На протяжении многих лет ваша жизнь была связана с опасностью, которая приносила вам массу удовольствия. Не отрицайте! — Ефим Наумович, пытавшийся что-то сказать, замолкает. — Все пилоты — адреналиновые маньяки, у меня была возможность убедиться! На фоне депрессии, которая обязательно вскоре наступит, точнее, уже наступила, лишение еще и этого источника радости вас просто доконает.
— Возможно, в твоих словах есть рациональное зерно…
— На случай, если вас заинтересует подобная работа — вот моя визитка.
— Так совет все-таки небескорыстный? — ехидничает Большаков, разглядывая врученную картонку.
— Смотрите шире: про то, что я сын Дарьи Дамировны, я не соврал, эта информация легко уточняется у самой целительницы. А где еще у вас появится возможность повлиять на мое мнение в свою пользу? Дмитрий когда еще появится, а я — вот он, и, заметьте, я — младший и любимый сын.
— Это, конечно, аргумент! — Последние доводы пилота позабавили.
— Я не сомневался, что вы правильно оцените мои слова! — смеемся вместе. — Подумайте. А пока — до свидания.
— Подумаю. Рад был знакомству.
В вербовке я не особо силен, с предыдущими офицерами разговор строился на другом, но крючок заброшен, а клюнет или не клюнет — тут придется положиться на судьбу и отчаянную веру этого мужчины в чудо.
Забегая вперед, скажу, что Ефим Наумович пришел к нам через две недели и привел своего пострадавшего товарища. На что он потратил это время, догадаться нетрудно: проверял сказанное мною, а также наводил справки обо мне и о «Кистене», не забывая вытаскивать матушку на свидания. И если о деятельности нашего агентства поверхностную информацию и слухи собрать было нетрудно, то обо мне он осторожно выспрашивал у мамы. Наивный! Для нее, будь я даже матерым преступником, я все равно оставался самым лучшим, так что с этой стороны мне абсолютно ничего не грозило.
— Мам, можешь со мной поговорить?
Всю последнюю неделю дочь вела себя странно. Но любые попытки вызвать ее на откровенный разговор заканчивались провалом, а пара из них — еще и скандалом. Опрос охраны тоже ничего не выявил: никаких необычных встреч и событий, все те же маршруты и занятия. Поэтому робкую попытку дочери самой начать беседу на беспокоящую ее тему Елизавета Михайловна встретила с радостью:
— Конечно, Ангел мой; что тебя беспокоит?
— Мам, а папа нас любит?
— Конечно, малышка, с чего вдруг у тебя возник такой вопрос? — Чертов Павел, что ты опять натворил, что даже у дочери возникли сомнения?
— Мам, ты только не волнуйся… Понимаешь… — Девочка замолкла.
— Что, моя хорошая?
— Помнишь, мы про Задунайских говорили? Что надо, пока есть возможность, подружиться с Машей?
— Конечно, помню. Но если у тебя не получается, то вовсе не стоит из-за этого переживать, у вас еще три года впереди.
— Нет, все в порядке, мы подружились… Еще не подружились, конечно, на самом деле, но все к тому идет. Маша — нормальная девочка, с ней легко.
— Тогда что тебя тревожит?
— Маша… Она на обеде всегда за одним и тем же столиком сидела с ребятами постарше…
— Тебя не приняли в их компании?
— Да нет же, мам, дослушай! Там один мальчик, точнее, уже юноша…
Мать, боясь вспугнуть откровение о первой любви, терпеливо молчала, облегченно вздыхая про себя. Всего лишь первые чувства, а она накрутила себе черт знает что!
— Он, понимаешь… Он… Он один в один похож на папу!
Даже гром, раздайся он сейчас в комнате, не произвел бы на женщину большего впечатления, чем эти слова.
— На папу?!
— Да. На папу и на Мишу.
— Солнце мое, а ты не ошибаешься?
— Мам, я специально папины школьные фотографии нашла. Если не знать — то их не отличить! Мам! У папы что?.. есть еще дети?.. — И девочка, чья вера в непогрешимость родителей уже неделю как трещала по швам, горько разревелась.
— Ангелочек мой, ну что ты! Зачем же сразу плакать! Мало ли… может, он из какой-нибудь побочной ветви!
— Мам, ну я же не слепая!
— Дочь, дай маме время все разузнать, ладно? Я же не видела еще этого мальчика. Только папе пока ничего не говори, хорошо?
— Не скажу! Только ты мне расскажи, что узнаешь, я все равно хочу понять! Даже если мне это не понравится!
