Король-олень - Брэдли Мэрион Зиммер (онлайн книги бесплатно полные .txt) 📗
— Так что же ты хотел мне сказать, мерлин?
— Только то, что твое место на Авалоне по-прежнему пустует, и Ниниана это понимает не хуже меня. Я всей душой люблю тебя, Моргейна, и я — не предатель. Мне больно от того, что ты так думаешь обо мне — ведь ты так много мне дала. — Он протянул к ней скрюченные руки. — Так что же, Моргейна, — мир?
— Во имя Владычицы — мир, — отозвалась Моргейна и поцеловала Кевина в изуродованные шрамом губы. Внезапно она до боли отчетливо осознала:
« Для него Богиня тоже предстает в моем облике… Богиня — подательница жизни и зрелости… и смерти «. Их губы соприкоснулись, и мерлин отпрянул. На лице его проступил неприкрытый страх.
— Я внушаю тебе отвращение, Кевин? Клянусь своей жизнью — я не пойду на убийство. Тебе нечего бояться… — сказала Моргейна, но Кевин вскинул искалеченную руку, призывая собеседницу к молчанию.
— Не клянись, Моргейна — и тогда тебе не придется расплачиваться за клятвопреступничество. Никому не ведомо, что может потребовать от нас Богиня. Я тоже заключил Великий Брак, и в тот день я лишился права распоряжаться своей жизнью. Я живу лишь для того, чтобы исполнять волю Богини; и моя жизнь не так уж хороша, чтобы ей жаль было пожертвовать, — сказал Кевин.
Даже многие годы спустя Моргейна вспоминала эти слова Кевина, и они немного смягчали боль, причиненную горчайшим из ее деяний.
Кевин склонился перед нею — так приветствовали лишь Владычицу Авалона или верховного друида, — а затем поспешно зашагал прочь. Дрожащая Моргейна осталась стоять на месте и смотреть ему вслед. Почему он так поступил? И почему он боится ее?
Моргейна принялась медленно пробираться через толпу; когда она в конце концов добралась до возвышения, Гвенвифар одарила ее ледяной улыбкой, но Моргауза встала и с сердечной теплотой обняла племянницу.
— Милое мое дитя, ты выглядишь такой уставшей! Я знаю, ты не любишь людскую толкотню!
Она поднесла к губам Моргейны серебряный кубок. Моргейна отпила немного вина, потом покачала головой.
— Тетя, ты стала выглядеть еще моложе! Моргауза весело рассмеялась.
— Это на меня так действует общество молодежи, моя дорогая — ты уже видела Ламорака? До тех пор, пока он считает меня красавицей, я и сама буду так думать о себе и буду оставаться красивой… Вот единственное волшебство, в котором я нуждаюсь!
Она провела пальцем вдоль небольшой морщинки, залегшей под глазом Моргейны.
— Советую тебе, дорогая, последовать моему примеру — или ты сделаешься старой и злой. Неужто при дворе Уриенса вовсе нет красивых молодых мужчин, которые могли бы послужить своей королеве?
Моргейна заметила, как Гвенвифар скривилась от отвращения — хоть она и считала, несомненно, что Моргауза шутит.» По крайней мере, здесь еще не ходят слухи о моей связи с Акколоном, — подумала Моргейна, и тут же рассердилась на себя. — Во имя Владычицы — я не собираюсь стыдиться своих поступков! Я не Гвенвифар!»
Ланселет тем временем беседовал с Изоттой Корнуольской. Да, он и вправду всегда выбирал среди присутствующих дам самую красивую, и Моргейна с уверенностью могла сказать, что Гвенвифар это не нравится. Вот и теперь королева с нервной поспешностью произнесла:
— Леди Изотта, вы знакомы с сестрой моего мужа, Моргейной?
Ирландская красавица подняла на Моргейну безразличный взгляд и улыбнулась. Она была необыкновенно бледна; точеное лицо Изотты было белее молока, а голубые глаза отливали зеленью. Моргейна заметила, что, несмотря на свой высокий рост, ирландка была столь хрупкой и тонкой в кости, что напоминала ребенка, увешанного чересчур тяжелыми для него драгоценными украшениями, жемчугами и золотыми цепями. Внезапно ей стало жаль девушку, и она сдержала резкие слова, что уж готовы были сорваться с ее губ:» Так это тебя теперь величают королевой Корнуолла? Я вижу, мне придется поговорить с герцогом Марком!» Вместо этого Моргейна сказала лишь:
— Мой родич сказал мне, что ты сведуща в травах и в искусстве исцеления, леди. Если у меня выдастся свободное время до отъезда, я охотно побеседовала бы с тобой об этом.
— С превеликим удовольствием, — любезно отозвалась Изотта. Ланселет поднял голову и произнес:
— Я также рассказал ей, что ты прекрасно играешь на арфе, Моргейна. Сыграешь ли ты нам сегодня?
— Играть, когда здесь присутствует Кевин? Мое искусство того не стоит, — отозвалась Моргейна, но Гвенвифар, содрогнувшись, перебила ее:
— Очень жаль, что Артур никак не прислушается ко мне и не отошлет этого человека прочь от двора! Я не желаю видеть здесь волшебников и чародеев, а такое зловещее лицо просто-таки предвещает беду! Не понимаю, Моргейна, как ты можешь выносить его прикосновения, — по-моему, любой утонченной женщине от этого бы сразу стало дурно. Ты же обняла и поцеловала его, словно своего родича…
— Очевидно, — отозвалась Моргейна, — мне не хватает истинной утонченности чувств — и я этому только рада.
— Если внутренняя суть человека проявляется вовне, — нежным, певучим голосом произнесла Изотта Корнуольская, — то музыка Кевина свидетельствует, леди Гвенвифар, что душа его прекрасна, словно у ангела. Дурной человек никогда не смог бы играть так, как играет Кевин.
Тут к ним подошел Артур, и до него донеслись последние несколько слов.
— И все же, — заметил он, — я не хочу оскорблять мою королеву, навязывая ей общество человека, который ей неприятен, — и вместе с тем у меня не хватит дерзости заставлять такого музыканта, как Кевин, играть для людей, не способных благосклонно отнестись к нему. — В голосе его проскользнуло недовольство. — Моргейна, может быть, ты все-таки сыграешь нам?
— Моя арфа осталась в Уэльсе, — сказала Моргейна. — Может, в другой раз — если кто-нибудь одолжит мне арфу. Сейчас здесь слишком людно и шумно — музыка просто затеряется в этом гуле… А Ланселет играет не хуже меня.
Ланселет, стоявший за спиной у Артура, покачал головой.
— О, нет, кузина! Я, конечно, отличу одну струну от другой — я ведь вырос на Авалоне, и мать дала мне в руки арфу, как только я в силах был ее удержать. Но я не наделен таким музыкальным даром, как ты, Моргейна, или как племянник Марка — кстати, ты уже слышала, как он играет?
Моргейна покачала головой, и Изотта тут же сказала:
— Я попрошу его прийти и сыграть нам.
Она отправила за Друстаном пажа, и он пришел, изящный молодой мужчина, темноглазый и темноволосый; пожалуй, он и вправду чем-то напоминал Ланселета. Изотта попросила его сыграть. Друстану принесли арфу, он присел на ступеньки помоста и принялся играть бретонские напевы. Мелодии были старинными и печальными, и Моргейне подумалось о древней стране Лионесс, ныне поглощенной морем. Друстан и вправду играл куда лучше Ланселета — и, на взгляд Моргейны, лучше ее самой. Хотя до Кевина ему было далеко, но если не считать Кевина, Друстан был лучшим музыкантом, какого только ей доводилось слушать. Да и голос у него был мелодичный и приятный.
Воспользовавшись тем, что музыка заглушает слова, Артур тихо обратился к Моргейне:
— Как твои дела, сестра? Ты так давно не появлялась в Камелоте… Мы скучали по тебе.
— В самом деле? — удивилась Моргейна. — Я-то думала, что ты выдал меня замуж в Северный Уэльс именно для того, чтобы не оскорблять свою госпожу, — она иронично кивнула в сторону Гвенвифар, — видом неприятных ей людей. Ведь меня она любит ничуть не больше, чем Кевина.
— Как ты можешь так говорить?! — возмутился Артур. — Ты же знаешь, что я всем сердцем люблю тебя. Уриенс — хороший человек, и он, насколько я вижу, души в тебе не чает; он готов ловить каждое твое слово! Я хотел найти тебе доброго мужа, Моргейна, который уже имел бы сыновей и не стал бы упрекать тебя за то, что ты не в силах подарить ему детей. И сегодня для меня было истинной радостью принять твоего юного пасынка в число соратников. Чего же тебе еще нужно, сестра?
— А и вправду, — согласилась Моргейна. — Чего еще может пожелать женщина, кроме доброго мужа, годящегося ей в деды, и захолустного королевства, чтобы править им. Наверно, мне бы следовало на коленях благодарить тебя за такое благодеяние, брат мой!
