Путешествие на восток - Клеванский Кирилл Сергеевич "Дрой" (читать книги онлайн полные версии .txt) 📗
Мысли путались, нехотя добегали до сознания и снова скрывались где-то в темных глубинах. То и дело простреливали видения, сюрреалистичные, похожие на бред пьяного сумасшедшего.
— Да вроде ты здесь всегда был, — улыбнулся Том. — Без малого двадцать один год как ты здесь.
— Умник, — пробурчал я и на секунду задумался. — Мне кажется, я что-то упускаю.
— А вот это верно. — Ник вдруг повернулся и пристально вгляделся своими голубыми блюдцами мне в глаза. Меня почему-то не волновало, что он не смотрит на дорогу, в принципе я и сам эту дорогу не видел. Шел дождь… — Ты, как всегда, упустил главное. А ведь оно, главное, у тебя под носом.
— Главное? — Мне вдруг стало тяжело шевелить языком, веки налились свинцом, и в спине появилось такое чувство, что меня куда-то тянут. Спинка сиденья показалась вязкой, как болотная трясина. Меня затягивало.
— Именно что главное, — кивал Том, чье лицо уже размазалось и казалось далеким, словно я смотрел на него через призму. — Пораскинь мозгами, приятель.
— Я вас не понимаю.
Звуки доносились как из-за стены. Были слышны громкие гласные и резкие согласные, все остальное же пропадало, терялось по дороге и не хотело находиться.
— Тебе пора засыпать, дружище, — скрипел далекий, потусторонний баритон.
Здесь было хорошо, спокойно. Хотелось завернуться в это спокойствие, будто оно было теплым, толстым одеялом, высунуть наружу нос, свернуться калачиком и не обращать внимания ни на что. Погодите. Меня кто-то зовет? Ну нет, не буду вставать, не хочу. Так тепло… Да что там, я так могу еще пару лет проваляться или чуть больше. Скажем, вечность. Да, было бы неплохо. Целая вечность тепла и спокойствия. Кто из пребывающих в своем уме откажется?
— Ти…
Кому там неймется? Займитесь своими делами, мне и здесь хорошо. Здесь не может быть нехорошо.
— Ройс!
Ройс? Что еще за Ройс? Ах ну да, Ройс — это я. Что, действительно надо вставать?
— Жив… зел… вай… же…
Да, после такой пламенной речи продолжать валяться было бы верхом свинства. Ладно, черт с вами, уломали, демоны языкастые. Ощущение было такие, будто, скинув одеяло, я похлопал себя по щекам, пытаясь согнать остатки сна, нащупал на полу тапочки и, поднявшись, поплелся к двери. Когда же до нее оставалась пара шагов, я протянул ладонь, чтобы повернуть ручку.
В глаза ударил яркий, нестерпимо яркий свет. Я хотел поднять руку и закрыться, но меня тут же принялись душить. Душили достаточно сильно, в то же время к груди прижималось что-то теплое и мягкое. Знакомое ощущение…
— Убьете, — прохрипел я.
Тотчас от меня кто-то отлепился, что-то невнятно пробурчал, и вокруг засмеялись. Глаза потихоньку привыкали к свету, и я мог различить очертания людей. Народу столпилось немало. Парочку я даже узнал.
— Всех демонов и темных богов мне в правнуки! — раздался знакомый баритон, принадлежащий Щуплому. — Зануда, если ты когда-нибудь подохнешь, Темный Жнец от радости тебе в мешке королевские апартаменты предоставит.
— Нет, я думаю, он сперва его изнасилует со злости, — подключилось размытое пятно, напоминающее моего бывшего командира. — А потом уже в апартаменты.
И тут резко все пришло в норму. По ушам ударил гомон. Шум прибоя, свист ветра, шелест листьев, весьма странный шелест, кстати, и перешептывания в толпе, окружавшей меня. Впрочем, рядом стояли, вернее, сидели лишь четверо. Мия, с уставшими, но все же красивыми глазами, сейчас пристально разглядывала меня, видимо пытаясь найти место, куда можно потыкать иголкой и поплескать жгучего раствора. Младший, как всегда, с озорным блеском в глазах и залихватской ухмылочкой. Щуплый, который, казалось, без фляги с вином не чувствует себя человеком, и боцман Фернир, эльфийская задница, рассматривающая мои клинки.
— Мистер Фернир, — прохрипел я, — вам не говорили, что чужое оружие брать без спросу некрасиво?
Эльф некоторое время меня разглядывал с острым прищуром, а потом нацепил маску дурачка и взвыл:
— Джентльмены, оно живое!
Пираты загоготали. Выругавшись, игнорируя сморщенное личико тори, я подтянул ноги и тут же закашлялся.
— Воды, — прохрипел я.
Тут же началось какое-то нездоровое шевеление, но быстрее всех среагировал Руст. Он протянул мне вожделенную флягу. Выхватив жестянку у него из рук, я одним движением свинтил пробку и жадно припал к живительной фляге.
— Кха! — закашлялся я и выронил емкость. На белый песок полилась ярко-янтарная жидкость.
— Ты что ж делаешь?! — чуть ли не взвизгнул Щуплый. — Это ж десятилетний демосский коньяк!
— Запить, — еще тише прохрипел я, чувствуя, как горло разгрызают те самые демоны, которые теперь обязаны угодить в правнуки этому любителю спиртного. Что удивительно, пьяным я его видел только на общих попойках. Мутант, полюби его темные боги!
Вокруг раздавались нервные смешки, перерастающие в общий гогот. Наконец флягу мне протянула единственная присутствующая здесь девушка, которой я был за это несказанно благодарен. В очередной раз свинтив крышку, я вылакал не меньше половины. Утерев губы, вздохнул и в кои-то веки почувствовал себя человеком. Что примечательно — живым. Однако, попытавшись встать, тут же осознал, насколько ошибочно было это решение. По голове как пыльным мешком ударили. Все вокруг закружилось в безумном вихре калейдоскопа. И я бы упал, если бы не твердое плечо друга, вовремя оказавшееся рядом.
— Кажется, вы не совсем правы, мистер Фернир, — зубоскалил Младший, придерживая меня. — Не совсем оно живое.
— Скорее полумертвое, — добил кто-то из толпы, и народ снова засмеялся.
— Так! — гаркнул боцман, и все тут же притихли. — А что это мы стоим задницами к небу? Живо на шесть часов и в лес по древесину. Мистер Эджком — за главного в лесу! Мистер Хотч — за главного по лагерю! Мистер Кубас и мистер Фогет — быстренько метнулись на корабль и доложили, что сэр боевой маг жив и подает надежду на скорое выздоровление. За дело, хурдовы дети! Тоже мне, спустили паруса и легли в дрейф. А ну быстро, пока я не скормил ваши тощие тельца первой попавшейся акуле!
Сей же момент пираты зашевелились и с полной самоотдачей принялись за работу. Кто-то, подхватив короткие, но массивные топоры, отправился в лес, вернее, в какие-то тропические заросли, до боли напоминающие джунгли. Другие, нагруженные тюками, засеменили к скале, нависающей над бухтой: видимо, там и будет разбит временный лагерь. Самая малочисленная группа побежала к лодкам. Их вытаскивали на берег и накрывали чем-то вроде тента. А одну, самую маленькую, двое спихнули в воду, запрыгнули в нее и, лихорадочно схватившись за весла, направились к одинокому чернопарусному гиганту, стоящему у самого горизонта. От которого, насколько мне было видно, отделилось еще несколько лодок, шедших в нашем направлении.
— Что случилось? — спросил я, смутно припоминая только что приснившийся сон. Что-то в нем было важное, что-то главное…
— Это ты меня спрашиваешь? — переспросил Младший.
Наша небольшая группка, состоявшая все из тех же лиц — боцмана, двух моих друзей и тори — шла к поваленному недавней бурей дереву. Когда мы дошли, меня усадили на это шершавее, но сухое бревно, сам же народ уселся на песке. И только Мия приземлилась рядом, все еще отыскивая на мне места, на которых можно попрактиковаться в лекарском искусстве.
А вообще я представлял собой жалкое зрелище. Порванные, даже драные штаны, к которым прилип разве что не весь пляж, босые ноги, голый торс, весь в царапинах и небольших синяках. Руки дрожали, и я был даже благодарен боцману за то, что он сперва нес мои сабли, а сейчас воткнул их в песок прямо передо мной. Ножны, скорее всего, навсегда останутся лежать на дне морском. Как там же не оказался я с клинками, понятия не имею. Кстати, кулон Сильвии Сильверстоун, бывшего командира диверсионного отряда «Слепые кошки», также остался висеть на шее. Железная лилия, оплетенная маленькой ниточкой металла.
— Нет, — передразнил я. — К оракулу взываю, но за неимением оного можешь и ты просветить болезного.
