Воин сновидений - Кащеев Кирилл (книги онлайн без регистрации .txt) 📗
Из общей картины выпадали только старый и ржавый немецкий танк со снятыми гусеницами, мертво застывший на развороченной булыжной мостовой.
– Не нравится мне это! – крикнул старшина, но сзади снова ударили выстрелы. – А говорили – в Берлине с боеприпасами плохо!
Они выскочили на площадь.
– Прыгай! – сам не зная почему, заорал Колька, сигая в сторону.
В тот же миг неподвижный танк ожил – и нацеленное точно на выход из переулка орудие плюнуло огнем. Колька никогда еще не видел снаряд так близко. Окутанное огненным ореолом длинное хищное тело с гулом пронеслось над головой – из переулка ахнул взрыв… раздались страшные крики.
– Медаль товарищу немецкому стрелку от советского командования – за уничтожение группы эсэсовцев! – Петро солнечно улыбнулся, поднимая голову от мостовой. – Э, да он сердится!
Засевший в танковой башне стрелок, похоже, понял, что попал по своим. Длинное орудие с ржавым скрипом закачалось, опускаясь.
Колька бегом рванул за старшиной. С неожиданной резвостью танковая башня крутанулась следом, и снаряд с грохотом ударил в фасад дома у них за спиной. Уцелевшие стекла рухнули вниз мелким колючим водопадом, щеку полоснуло болью, на ворот гимнастерки закапало теплое. Из пустых проемов полыхнуло пламенем – внутри занялся пожар. Кольке показалось, что он слышит то ли женский, то ли детский крик, и чей-то силуэт промелькнул на фоне извивающихся, как щупальца осьминога, языков огня. Но разбираться было некогда.
– За церковь! Пока он перезаряжает! – заорал, вскакивая, старшина.
Колька его не слышал – уши точно пробками заложило, – но и так понятно.
Перезаряжал невидимый стрелок на удивление проворно – новый снаряд едва не накрыл всех троих, лишь каким-то неслыханным, самим непонятным рывком они вырвались вперед. Вместе с вывороченными из мостовой булыжниками взрывная волна проволокла их по земле. Колька почувствовал, как его хватают за плечи, тащат – вместе с дядькой Петром они закатились под прикрытие кирхи.
– Ложись! – полоснул по ушам неожиданно прорезавшийся вопль старшины, и они рухнули между обелисками крохотного кладбища при церкви. Окутанный пламенем снаряд пронесся над ними, сзади загрохотали рушащиеся обломки – и наступила тишина.
– Вот уж не думал, что самым безопасным местом в моей жизни окажется немецкое кладбище, – пробормотал старшина, поднимаясь на колени.
Возвышающееся над ними здание кирхи прикрывало их от неподвижного танка.
– Стрелок, небось, какой-нибудь малолетка-гитлерюгенд, вроде нашего Кольки, иначе попал бы, – отряхивая комья земли с гимнастерки, выдохнул дядька Петро.
– Какой я вам гитлерюгенд? – мрачно насупился Колька. Нашли с кем сравнивать!
– Или оставил бы нас в покое, – не обращая внимания на Колькину обиду, буркнул старшина, тяжело приваливаясь к выщербленному каменному кресту. – На трех человек столько снарядов перевести! Козел гитлеровский! – гулко, на всю площадь проорал старшина. В ответ ухнуло – стрелок пальнул.
– Говорю же – козел! – удовлетворенно заключил старшина и тут же мрачно добавил: – Только вот что нам теперь делать – не сидеть же здесь до самой победы!
Отступать и впрямь было некуда. Средневековые дома вокруг площади стояли плотно, стенка к стенке, никаких проходов. После бешеного обстрела все они горели – все превратилось в сплошное кольцо огня, горячий воздух дрожал, от клубящегося черного дыма было трудно дышать.
– Слушай, да прекрати ты чавкать, Колька, или на тебя с перепугу жор напал? – зло рявкнул старшина.
– Да сколько ж можно говорить – не я это! – заорал Колька.
Чавканье слышалось со всех сторон, точно жрали в каждом доме – давясь, торопливо, будто едок боялся, что вырвут, отнимут, вот и напихивался, широко расставив локти вокруг миски и судорожно шевеля щеками…
– А кто тогда? – уже без напора переспросил старшина, настороженно оглядываясь по сторонам.
– Вы еще скажите, что и реву там тоже я, – сбавляя тон, но все еще обиженно пробурчал Колька и тут же сам вскинулся, сообразив, что с затихшей площади перед кирхой и впрямь доносится детский плач. Тоненький, вроде девчоночий голосок прокричал по-немецки «Муттер, муттер!» – и снова плач.
Чавканье стало размеренным и неспешным – теперь едок смаковал, катая на языке особо лакомый кусочек…
– Колька, ты куда! Вернись, дурак! – заорал старшина, но было уже поздно.
Распластавшись по боковой стене кирхи, Колька стремительно скользнул к углу… выглянул. Подложив ладонь под щеку, будто во сне, молодая женщина лежала на мостовой. Девчушка лет трех дергала ее за поясок цветастого платья, лепеча, «муттер, муттер!», ползала вокруг, потом замирала и снова принималась плакать. Громада старого танка замерла – орудие было направлено на девочку, словно танк разглядывал ее, не зная, что делать.
Так, наверное, и есть, – вдруг подумал Колька. Выйти стрелок боится, вот и мается, небось, там, внутри, разглядывая ревущую девчушку сквозь смотровую щель. А если… Колька неуверенно затоптался…
Башня танка дернулся, как заслышавший добычу зверь – и сноп огня полыхнул прямо в Кольку! Мальчишка упал, закрывая голову руками… Фонтан осколков из развороченной стены кирхи взвился рядом, накрывая его обломками…
– Во дурак-то! – голова у Кольки моталась, и нависшее над ним лицо старшины дергалось из стороны в сторону. – До лампочки ему та девчонка – ихний фюрер велел помереть и кого можно с собой утащить!
Колька отпихнул старшину и снова выглянул – девчонка забилась под тело мертвой матери, как зверек, и только по сдавленному скулежу можно было понять, что она жива. Взгляд Кольки скользнул по стене кирхи – и он замер с раскрытым ртом. Он был уверен, что в ней должна быть дыра размером с грузовик. Но стенка была совершенно целой – и все так же сияла светленькой, без единой царапинки штукатуркой!
В небесах вдруг послышался гул множества моторов.
– Ох черт, наши! – запрокидывая голову, выдохнул старшина, и в голосе его слышался совсем не восторг – страх. В вечернем сумраке пылающее кольцо вокруг старой площади было великолепной мишенью – заходящие на цель бомбардировщики ни за что не пропустят активную огневую точку. И даже думать не станут, что там внизу мечется тройка бойцов 60-й гвардейской дивизии 1-го Украинского фронта. А уж про какую-то немецкую девчонку нечего и говорить!
– Чавк-чавк-чавк! – теперь невидимые челюсти молотили со скоростью дробилки.
Колька рванулся из рук сержанта – и в два прыжка вылетел на середину площади. Танк замер, точно перед прыжком… Колька кинулся в пробитую снарядом воронку. С обеих сторон кирхи затявкали автоматные очереди – старшина и дядька Петро отвлекали внимание на себя!
Бабах! Бабах! – танк шарахнул два раза, целясь в кирху.
Колька выкатился из воронки, пополз… Прижавшаяся к матери девочка зыркнула на него затравленными глазенками. Недолго думая, Колька сгреб ее в охапку…
– Найн, найн, найн! – в безумном страхе девочка забилась, по-кошачьи вывертываясь из рук.
Гул над головой стал нестерпимым, и Колька увидел, как от низко заходящего – брюхо видно! – бомбардировщика отделилось и пошло вниз… По ушам как колотушкой ухнуло. Горящие дома медленно сложились внутрь себя и осыпались, как детский песочный куличик.
С девчонкой на руках Колька заметался, но кольцо огня сомкнулось вокруг, надвигаясь все ближе. Над головой вновь зарокотало – бомбардировщик шел на второй заход. Чавканье стало оглушительным!
А потом раздался скрип, перекрывающий и чавканье, и рокот бомбардировщика, и грохот снарядов.
Высокие, как в крепости, церковные ворота медленно приоткрылись. Железные створки поползли в стороны, открывая подсвеченную багровыми сполохами темноту.
– Сюда! – заорал старшина, бросаясь к дверям.
Колька на мгновение замешкался – не нравилось ему все это… Пылающую площадь накрыл пронзительный свист несущейся к земле бомбы.
Прижимая к себе замершую от ужаса девчонку, Колька длинными скачками рванул к открывшейся двери – и головой вперед нырнул в багровую тьму.
