Спасти дракона - Волынская Илона (бесплатные книги полный формат .txt) 📗
– Спасибо тебе, – вдруг тихо прошептал Пенек. – Ты… совсем не такая, как остальные… Обо мне никто никогда не заботился.
Ирка чуть не выронила пакетик с сушеной фиалкой. За что спасибо – что она его бросить собирается? Только через мгновение она поняла, что Пенек имеет в виду все остальное: еду, лечение, их совместный путь. И почувствовала, что сама закипает от стыда… и злости. Навязался пенек на голову – никто его не звал! – а теперь ей должно быть стыдно, что она от него избавиться хочет, от олуха беспросветного!
– И ты тоже… змеям служишь! – безнадежно (нет совершенства в жизни!) махнул рукой он. – Как ты можешь?
Ну пенек натуральный! Развесистый, да-да!
– Откуда ты знаешь, что никто о тебе не заботился? – не сдержавшись, грубо буркнула Ирка. – Ты ж не помнишь, что с тобой было!
– Немножко помню, – не реагируя на ее агрессивный тон, неожиданно мирно откликнулся Пенек. – Я… жил в деревне… – Он сдвинул брови – похоже, воспоминания выдавливались мучительно, как остатки зубной пасты из опустевшего тюбика.
– И что делал? – подбодрила Ирка.
Этот простой вопрос привел парня в страшное замешательство.
– А… Ничего… Чистил… За животными. Я… – он беспомощно посмотрел на Ирку, и она снова подивилась: при такой некрасивости – и такие длинные густые ресницы, взлетают, как крылья бабочки. – Кажется, я ничего не умею делать. – Его глаза снова стали пустыми и безнадежными, как тогда в шинке.
Ничего не уметь в деревне… надо быть реальным пеньком. Когда это не оскорбление, а именно что торчащий из земли кусок мертвого дерева. Что б ни говорили фанаты физического труда и жизни на лоне природы, деревня все-таки не предъявляет к человеку особо высоких требований: годами, как медицине или там иностранным языкам, учиться не надо. Прополку огорода та же Танька освоила за раз, а поклейку обоев – за день. Кто видел клейщика обоев, способного за день освоить хотя бы азы программирования? За таким, наверное, лично Билл Гейтс на вертолете бы прилетел: красно-зелено-желто-голубом, как символ Windows. Так что хотя бы пасти кого-нибудь или дрова рубить этот парень должен уметь.
– Наверное, поэтому деревня меня змею и отдала – кому нужен неумеха? Змеи иногда требуют себе людей – в слуги или еще для чего. – неуверенно продолжил он, похоже, не столько вспоминая, сколько гадая.
– А змею неумеха зачем? – поинтересовалась Ирка.
– Не помню, – ответил парень, а в глазах, как в калейдоскопе, заплясали тоска, страх, боль, давая понять, что он скорее не хочет вспоминать. – Из змеиной подлости, – твердо, как свою незыблемую позицию, наконец объявил он. – Потому что они гады!
Ирка передернула плечами – кто бы ни был тот змей, которому попался этот парень, и что б с ним ни делал, промолчать ей казалось неправильным по отношению к той же Дине. И… да, к Айту! В первую очередь!
– Я, конечно, понимаю, у тебя на змеев аллергия, но те змеи, которых я знаю, все очень приличные ребята! Со своими фокусами, конечно… – На Иркиных губах порхала нежная улыбка: она вспомнила высокомерно-презрительную физиономию Айта, вставшего между ней и убийцей ведьм. – Только знаешь, иногда они имеют на это право. А какими подлыми гадами бывают люди… – Ирка встряхнула головой, отгоняя вереницу воспоминаний – одно хуже другого. – Ни одному настоящему гаду с ними не сравниться!
– Ты не понимаешь! – Пенек резко сел на кровати, одеяло сползло, открывая голые тощие плечи, покрытые уже побледневшими синяками и ссадинами, среди которых были и ссадины от Иркиных когтей. – Человек… может, в душе не очень хороший, только он слабый, – словно в доказательство он вытянул руку – тонкую, как веточка. Пальцы подрагивали от болезненной слабости. – А змей – это ж какая силища! – Его слова дышали жаркой, как пламя огненного дракона, ненавистью. – Вот они этой силищей и пользуются не стесняясь. И сделать с ними ничего нельзя! – почти прокричал он, обхватил себя руками за плечи и вжался в стену, точно прячась от чего-то бесконечно ужасного.
– Ничего?! – возмутилась Ирка. Она его жалеет – нормально, имеет право, но взрослому парню вот так жалеть самого себя стыдно! Какая б беда с ним ни произошла, от «саможаления» лучше не станет: действовать надо, а не скулить! – Я сама одного угрохала, когда он меня убить пытался! Хотя он был в десять раз больше меня!
– Ты… – Пенек поднял голову. В его глазах вместо пустоты и безнадежности теперь были недоверие, надежда и… нарождающийся безудержный восторг. – Убила змея? Врешь!
– Вру, – немедленно согласилась Ирка. Вот кто ее за язык тянул, а? – Это я чтоб тебя подбодрить!
– Не-е-ет! – протянул парень, и недоверие в его глазах растаяло в волнах сумасшедшего ликования. – Врут не так! Значит, можно, значит, есть такие люди… А как же… Ты же змеям служишь? Или ты на самом деле…
Ирка поняла, что их с котом только что записали в антизмеиное подполье.
– Я знал! – Пенек уставился на Ирку абсолютно влюбленным взглядом. – Знал, что ты другая, не как все люди! Всех остальных змеи развратили, как эту нашу хозяйку, у которой змей дочку унес, а она ничего, будто ему можно!
Ирка хотела ему ответить – но что? Как объяснить, что сюда она явилась вовсе не уничтожать змеев, а спасать, причем всего одного, конкретного змея? В дверь деликатно постучали… и на пороге появилась их хозяйка с завернутым в полотенце кувшином, над которым курился парок.
– Прошу, деточка, вот кипяток для твоего хворого, – передавая кувшин Ирке, ласково пропела она. – О, да ему уже получше! Ты б не торчал тут в таком виде, парень, тем паче при молоденькой красавице!
Пенек опустил глаза на собственную голую грудь, издал короткий полувсхлип-полувздох и с шумом бахнулся на спину, судорожно кутаясь в одеяло. Кот звучно фыркнул.
– Так-то лучше! На-ка вот! – Тетка Улада положила рядом с кроватью небольшой сверток. – Штаны и рубаха. Выспишься – переоденешься. – Она подоткнула подушку у парня за спиной. – Самая мягкая моя постель – доченьке, Миланочке, стелю, когда она наезжает.
Пенек закинул голову и уставился на тетку как на сумасшедшую:
– Э-э, не хочу расстраивать, тетушка, только ведь вашу дочь того… змей унес.
– С каких пор это мешает женщине навещать мать? И внучек любит ко мне приезжать! Таких вкусностей, как я готовлю, даже повара Змеевых Пещер с их молоком да маслицем не спроворят. Да и на отцовскую могилку парня сводить надо, чтоб не забывал, чей он сын! – гордо вскидывая голову, провозгласила Улада.
– Какую могилку? – вмешалась Ирка.
– Так на Змеев холм! – опять удивилась тетка Улада и опустилась на край постели. – Скоро уже девять лет будет, как налетела на нас рать Прикованного. Никто ж не знал, что он у себя в Мертвом лесу такое войско собрал. Поблизости только зять мой и был… – в голосе женщины снова зазвучала гордость. – Это ж его земли были. Вот он и дрался. Гонца отправил, а сам… – Ее лицо вдруг изменилось, исчезла лучистая приветливая улыбка, глаза стали строгими и отрешенными. – Держал авангард Прикованного. Все тогда попрятались, а я… я на крышу вылезла и смотрела… Как он там один… против всех… Они накатывали как волны, всадники на аспидах, еще какие-то твари летучие. А он их жег, и они падали, валились в наши горящие сады, их крылья устилали землю, но ни один из них не прорвался к городу! – ее голос опускался все ниже, она почти шептала. – Дым поднимался к небу, а горизонт залило огнем. А потом… он рухнул. Они пикировали за ним, твари, и орали – как они орали, как торжествовали! А потом вверх ударил фонтан крови и все заволокло дымом. Твари летели по кругу и вопили, радовались, что убили его, – уже одними губами произнесла она. И словно очнулась. Кровавый пожар прошлого исчез из ее глаз, и только губы исказились страдальческой улыбкой. – Только знаешь, они не победили. Потому что змеи успели! Всадники уже разворачивали своих аспидов к городу, когда горизонт потемнел от крыльев и они прилетели. А я все стояла и смотрела, как змеи рвут на части тех, кто сделал вдовой мою дочь. Как сжигают в пепел, как топят в воде и секут воздушными лезвиями! Я досмотрела до конца… – Улада встала, отряхивая юбку. – Должен же был кто-то рассказать внуку, как его отец погиб за своих людей. А внучек-то у меня не абы какой змееныш… – гордая улыбка снова вспыхнула у нее на губах. – Маленький, а настоящий, полный змей, воздушный! Непризнанный пока, но это только потому, что Сайрус Хуракан, Великий Воздушный, где-то порхает! – Такое легкомысленное поведение Повелителя Воздуха любящая бабушка явно не одобряла.
