Если ты индиго - Турве Татьяна (книги без регистрации полные версии txt) 📗
— Как ты себя чувствуешь? — папа прохладными пальцами пощупал ее лоб и протянул старенький ртутный градусник, ветеран их с Яриком детства. ("Ух ты, жив-здоров еще старичок…" — умилилась Яна через силу.) Пришлось титаническим усилием воли перевернуться на спину и сунуть градусник подмышку. Отец смотрел на нее очень пристально, как на хитрую головоломку, которую во что бы то ни стало следует разгадать:
— С тобой всё хорошо?
— Не знаю… Ты что-то видишь? — когда еле хватает сил, чтоб ворочать языком, тут уже не до внутренней цензуры! Тут уж правда-матка…
— Чувствую, — отец ни капли не удивился. — Ты изменилась.
— Просто устала, — Яна закрыла глаза, на секунду испугавшись, что он своим внимательным взглядом сейчас всё прочтет — всё, что наслучалось за эти богатые событиями три дня. Но проверенный годами трюк не сработал, папин голос грянул откуда-то сверху:
— Ты сегодня что-то делала? Энергетически?
— Юльке сеанс, — неохотно призналась Яна, отпираться не имело смысла. И стало удивительно легко и свободно оттого, что он сам обо всем догадался и не надо больше ничего скрывать. (Только вот догадался ли?.. Ох, и непростой у нее папа! Ну конечно, он ведь из раннего поколения индиго, с ним дурачка не поваляешь.)
— Она заплатила? — гнул свою линию отец. Нет, всё-таки зря Янка разболтала ему про незыблемый закон Рейки: когда делаешь сеанс кому-то другому, не кровному родственнику, нужно брать за это деньги. (Тогда как бы ставишь преграду между клиентом и собой.) Если этого по разным причинам не сделать, то есть опасность, что болячки или проблемы другого перетянешь на себя, с больной головы на здоровую… "Ну кто меня за язык тянул такую подробную лекцию про Рейки устраивать! Вот папа на ус и намотал…" — Яна шумно вздохнула и еле внятно пробормотала:
— Как я с подруг буду деньги брать? Я так не могу…
— Тогда будешь болеть. Всё тянуть на себя, — он невероятным образом считывал ее мысли. — С больной головы на здоровую.
— Так что мне теперь делать? Если я вижу, что кому-то плохо, я просто не могу… Вот так развернуться и уйти!
— Ну хорошо, деньги ты брать не можешь. Но тогда хоть шоколад или конфеты, или хорошую книгу, хоть что-нибудь! Пускай даже символически, без всякой материальной ценности. Поток энергии нужно перекрыть.
"Интересное дело, откуда он знает про этот поток энергии?" — поразилась Яна. Папа сидел рядом, как в старые добрые времена, не сердился и не хмурил с неудовольствием брови, а смотрел на нее тепло, с любовью и некоторым беспокойством. И главное, они обсуждали жизненно важные темы — то, что лишь он один в целом мире мог понять… Янка почувствовала себя абсолютно, непередаваемо счастливой: наконец-то всё встало на свои места! Словно разрозненные кусочки мозаики сложились в стройную картину: "Может, я для того и болею, чтоб он обратил на меня внимание? В детстве точно так было: когда мы из-за чего-то ссорились, я потом обязательно заболевала и он меня выхаживал, всё становилось хорошо…" Эту мысль Яна решила отодвинуть в укромный уголок памяти, чтобы позже к ней вернуться, уже по свободе. Только это не сейчас, а когда она очухается…
— А еще лучше, чтобы ты ни во что такое… эзотерическое не вмешивалась. Это вопрос твоего здоровья, — отец ловко подхватил почти выпавший у нее из-под руки градусник, Янка за всеми разговорами успела про него забыть. Еле-еле набежало тридцать шесть (если быть совсем уж точной, тридцать пять и восемь). Папа сперва не поверил собственным глазам, тряс ни в чем не повинный прибор, как свинку-копилку, но ртутный столбик наглым образом стоял на месте. А Яна уже мягко куда-то проваливалась — в глубокую темную пропасть с неясными тенями по краям, что чудится всем больным и ослабленным. Кажется, сейчас уснет…
Последним бодрствующим краем сознания она успела уловить что-то в корне неправильное и с трудом приоткрыла глаза: отец сидел рядом на диване, положив руки ей на виски. (Наверно, пытался передать свою энергию, как часто делал это для них с Яриком в детстве, когда они болели.) Янка с усилием отвела от себя его руки, те были уже не прохладными, а почти горячими, разогревшимися:
— Тебе нельзя, у тебя нет инициации… — и заснула уже по-настоящему.
Ночь выдалась беспокойная, Яна вертелась волчком с боку на бок, всё никак не могла нагреть себе место. Каким-то удивительным образом она уже лежала в своей комнате на кровати — видимо, папа перенес ее сонную, как в детстве. Целую вечность такого не случалось… А затем подступили кошмары: кто-то угрожающе-темный навалился на грудь и начал душить. Янка с трудом от него вырвалась и принялась в отчаянии звать на помощь — то ли мысленно, то ли вслух, — и просить, чтоб ее больше никогда не оставляли одну… Звала отца, но явились на зов "Они", окружили плотным кольцом, как телохранители: высокие и немного расплывчатые фигуры в чем-то белом, струящемся до земли. Просветленно-яркие и светлые, похожие на святых со старинных икон…
Особенно среди них выделялся один, с темной бородкой и полными любви немного грустными глазами, — присел рядом с Яной и ласкoво сказал, что будет охранять ее сон. Вот с ним-то и завязался этот полу-фантастический и вместе с тем необъяснимо реальный разговор — проснувшись утром, она помнила его до последнего слова и самых мельчайших интонаций:
"Почему мне так плохо? Я ведь делала себе Рейки — по идее, должна была восстановиться… Почему Рейки не помогает?"
"Ты не выполнила то, о чем просила Мастер, и пробоина в ауре открылась опять. Надо ее залатать, иначе это не имеет смысла — всё равно, что наполняешь водой дырявый сосуд."
"А как залатать? Я не умею…"
Вместо ответа он улыбнулся и показал Яне свои ладони: между ними в одно мгновение образовался ясно-фиолетовый светящийся шарик, похожий на шаровую молнию. "Наставник" плавно прикоснулся этим диковинным шаром к своей груди и Янка наконец поняла, чего от нее хотят: и себе принялась лепить энергетические шары-колобки, посылая их прямо в невидимую рану на груди. Первые два лишь растеклись тонкой фиолетовой лужицей, зато остальные клеились, будто пластилин. Под конец вышла добротная заплатка, показавшаяся почти материальной, осязаемой.
По ходу дела пришла спокойная и отвлеченная мысль (по звучанию явно не "своя"), что "Они" могли бы это сделать и без нее, во время сна. Но сейчас важнее, чтобы Яна научилась саму себя восстанавливать, если когда-нибудь опять придется… Незнакомец беззвучно встал с ее кровати и собрался уходить: как видно, его миссия была окончена. На прощанье предупредил, что наложенная на пробоину заплатка временная и несколько дней нужно быть особенно осторожной, пока аура не выровняется. Янка едва успела вдогонку спросить, как его зовут. Бородатый незнакомец опять улыбнулся своей мягкой полудетской улыбкой, озарившей всё лицо, и ответил, что Пресветлый.
Наутро она проснулась бодрая и свежая, и со сна долго соображала: что же это всё-таки было? И приснится же такое!.. Вчерашняя слабость и дурнота испарились без остатка, на смену им пришла непривычная легкость во всем теле и недюжинная богатырская сила. Так бы сейчас взяла и раскинула руки, как крылья, и полетела над утренним городом, точно на дельтаплане! Янка с трудом дождалась более-менее приличного для звонка времени и набрала Мастера Ольгу. (Хоть не слишком-то хотелось вот так "светиться", тем более перед ясновидящей, как все "рейкисты" наперебой утверждают…) Но одна невероятная догадка упорно сверлила мозг: если она прямо сейчас всё не выяснит, то будет маяться целый день.
— Доброе утро! Извините, что так рано Вас беспокою, — сбивчивой скороговоркой выложила заранее заготовленную фразу. Мастер не показалась хоть самую малость удивленной, как будто просидела начеку у телефона всю ночь, поджидала ее звонка. — Я хотела спросить… Кто такой Пресветлый?
— Так называют Христа.
