Пылающие небеса (ЛП) - Томас Шерри (читать книги полностью .txt) 📗
– Прошу прощения?
– Вот что я читаю в свободное время.
– Тебе нравится домоводство?
– Мне нравятся непререкаемые ответы, которые дают в журналах. Дорогая миссис такая-то, все, что нужно, чтобы волосы сияли как луна, это смешать оливковое масло и спермацет в пропорции восемь к одному и щедро накладывать на голову. Дорогая мисс такая-то, нет, не принято подавать суп на свадебный завтрак. Одно или два горячих блюда, если необходимо, все остальное должно быть холодным.
Решаемые проблемы – вот что ему нравилось. Удовольствие обычных забот. Полное отсутствие настоящей опасности.
«Когда-нибудь, – подумала Иоланта. – Когда-нибудь».
* * *
Она чувствовала себя зернышком после хорошего весеннего дождя, напитавшимся до предела и все же неспособным прорвать оболочку. Ее потенциал как стихийного мага, возможно, велик, но ее умения упорно отказывались совершенствоваться.
Иоланта погрузилась в знакомый ритм уроков и спортивных занятий – то, чего ей так не хватало в Малых Заботах, – и иногда почти верила, что живет лишь слегка перекошенной версией обычной жизни.
С удлинением дня отбой устраивали гораздо позже, разрешалось оставаться на улице, пока последний отблеск солнца не исчезнет с горизонта. Ежедневно Иоланта часами сражалась с мальчишками на поле для крикета – и явно преуспевала.
Спортивные достижения приносили ей до смешного большое признание. Она всегда старалась приспособиться к месту, в котором оказывалась. Но вот ведь ирония: в девичьем обличье Иоланта никогда не была популярна так, как сейчас в образе мальчика, едва ли походившего на нее настоящую.
Тем вечером после тренировки множество учеников остались понаблюдать за матчем между двумя лучшими школьными клубами. Иоланта упаковала свое снаряжение и двинулась к пансиону миссис Долиш. Ей нравилась компания друзей по команде, но по окончании тренировки Иола всегда первой уходила с поля. Как бы она ни отказывалась верить в пророческие слова о смерти принца, почему-то, стоило от него отдалиться, они казались еще более зловещими.
Кашкари пристроился рядом. По дороге они обсуждали задание на утро по греческому языку. Иоланта продолжала беспокоиться из-за индийца, но больше не чувствовала нервозности в его присутствии. Вряд ли он шпион Атлантиды, просто проницательный и наблюдательный юноша.
– Может, датив или локатив? – спросил Кашкари.
– Лучше использовать аккузатив, поскольку они идут в Афины. То есть: «Куда? – В Афины».
Иоланта обнаружила, что ее владение греческим, слабое в ее собственных глазах, другие ученики считают вполне продвинутым.
– Конечно, аккузатив. – Кашкари слегка покачал головой. – Интересно, как мы справлялись, когда тебя здесь не было.
– Несомненно, всюду царили страдания и разруха.
– Конечно, это черное время в анналах миссис Долиш. Невежество стелилось толстым слоем, непросвещенность затуманивала окна.
Иоланта улыбнулась. Кашкари ответил тем же.
– Если я когда-нибудь смогу тебе чем-то отплатить, только дай знать.
«Можешь обращать на меня поменьше внимания».
– Уверен, я застучу в твою дверь, как только займусь санскритом.
В Итоне ему не обучали, но от магов-старшеклассников обычно требовалось знание хотя бы одного из классических неевропейских языков. Иоланта в жизни до молнии жаждала овладеть санскритом из-за его важности в науке.
– А, санскрит. Осмелюсь сказать, что мой санскрит так же хорош, как твоя латынь. Меня учили ему с пяти лет, – ответил Кашкари, закатывая рукав, дабы разглядеть царапины, полученные при падении на землю во время тренировки.
На правой руке, чуть ниже локтя, виднелась татуировка в форме буквы M – видимо, в честь Моханда, его имени.
– А что с латынью? Ты ее хорошо знаешь. Тебе ее преподавали до приезда в Англию?
Кашкари кивнул:
– С десяти лет.
– Тогда ты узнал, что тебя отправят учиться заграницу?
– Да, на свое десятилетие. Я помню этот день, потому что родственники все время рассказывали, как в ночь моего рождения произошел звездопад.
– Что?
– Я родился в разгар метеоритного ливня.
– В ноябре, – Иоланта все еще затруднялась в английском времяисчислении, – тысяча восемьсот шестьдесят шестого?
– Да, тогда. А потом они упомянули о еще более крупном метеоритном дожде в тридцать третьем.
– То есть, в тысяча восемьсот тридцать третьем?
– Самый грандиозный метеоритный ливень, согласно...
– О, смотри, Тюрбанчик и Милашка!
Через дорогу от них стояли и хихикали Трампер и Хогг.
– Кто-то должен их выпороть, – заметила Иоланта, и не думая понижать голос.
– А ты порешь своего принца каждую ночь? – спросил Хогг, непристойно поводя бедрами.
Другие ученики по обеим сторонам улицы останавливались понаблюдать за происходящим.
– Не обращай на них внимания, – спокойно сказал Кашкари.
– Убирайся домой, к своей семье, где молятся идолам и женятся на сестрах, – начал Трампер. – Нам здесь такие, как ты, не нужны.
Все, хватит. Покрепче сжав крикетную биту, Иоланта перешла через дорогу.
– Какую большую палку ты несешь! – фыркнул Хогг. – Принц любит охаживать тебя ею?
Иоланта улыбнулась:
– Нет, это мне нравится охаживать ею твоего друга.
Она взмахнула битой. Не слишком сильно, поскольку не хотела убивать, но все же встреча орудия с носом получилась весьма удовлетворительной.
Из ноздрей Трампера брызнула кровь.
– Мой нос! – взвыл он. – Он сломал мне нос!
– А тебя? – обратилась Иола к Хоггу. – Тоже приложить?
Он отступил на шаг:
– Я... Я должен ему помочь. Но ты еще пожалеешь!
Несколько мальчишек из близлежащих зданий повысовывались в окна.
– Что происходит? – спрашивали они. – Что за вопли?
– Ничего, – ответила Иоланта. – Какой-то идиот врезался в фонарный столб.
Трампер и Хогг убрались под взрывы смеха – похоже, их никто не любил.
Когда Иоланта вернулась к Кашкари, тот посмотрел на нее со смесью тревоги и обожания.
– Очень решительно с твоей стороны.
– Спасибо. Надеюсь, они теперь дважды подумают, прежде чем оскорблять моих друзей в моем присутствии. Так что ты говорил о метеоритном ливне в тысяча восемьсот тридцать третьем?
* * *
Тит вздрогнул, выбираясь из шлюпки, в которой провел последние три часа, гребя вверх и вниз по Темзе. На причале его ждала Фэрфакс.
– Что-то не так? – спросил он, стоило им отойти за пределы слышимости других гребцов. Обычно она не появлялась на пристани.
Фэрфакс в тревожном ритме постукивала по бедру крикетной битой.
– Разве за тридцать три года до моего рождения не было другого метеоритного ливня, еще более зрелищного? И пророчеств относительно великого мага стихий?
– Были. Провидцы вовсю предсказывали рождение величайшего стихийника всех времен.
– И?
– И он родился в маленьком королевстве в Аравийском море. В тринадцать лет он вызвал извержение подводного вулкана, который долгое время считался потухшим.
Огонь – это яркая сила, как и молния. Но способность двигать горы и поднимать из моря новые земли – мощь совсем другого масштаба.
Фэрфакс, явно под впечатлением, тихо присвистнула:
– Что с ним произошло?
– То королевство уже было под управлением Атлантиды. Отец и тетя мальчика погибли, участвуя в сопротивлении. Когда агенты Атлантиды прибыли, семья решила, что ни за что не позволит им забрать мальчика. Его убили.
На сей раз ее ответом стало долгое молчание.
– Каковы были последствия для его семьи? – наконец напряженным тоном спросила Фэрфакс.
– Насчет этой семьи не знаю. Но недовольство Лиходея оказалось очень велико, и все королевство пострадало от целого ряда карательных мер. Моя мать полагала, что неспособность Лиходея заполучить мальчика привела к потере его мощи, что, в свою очередь, вызвало ослабление власти над королевствами. Поначалу, несколько десятилетий кряду, маги этого не замечали. Но когда заметили, начались попытки выйти из-под контроля. Эпизоды неповиновения, которые превращались в бунты, а затем – в полномасштабные восстания.
