Рука Фатимы - Вульф Франциска (читаемые книги читать .txt) 📗
– Добро пожаловать в зал Утренней зари, Беатриче, женщина из Страны заходящего солнца! – Ли Мубай приблизился к ней. – Приветствуем и вас, Джинким, брат и престолонаследник нашего высокочтимого императора Хубилай-хана. Ваше присутствие в зале Утренней зари – приятная неожиданность и большое событие для нас.
Наголо остриженный, небольшого роста монах низко поклонился. Одетый в оранжевое платье, радостным пятном он выделялся среди остальных – серых бородачей. Он единственный приветствовал ее, все другие молчали, застыв в неподвижных позах и не отрывая от нее глаз.
– В честь вашего прихода сегодня собрались все врачи, чтобы совершить совместный обход больных и начать столь желанный для нашего высокочтимого императора обмен знаниями, – продолжал Ли Мубай.
Беатриче почувствовала, что за словами вежливости скрывается любопытство.
– Но прежде позвольте представить вам наших уважаемых и благородных целителей.
Ли Мубай провел Беатриче и Джинкима мимо выстроившихся в ряд врачей, поочередно называя их имена. Для нее все они на одно лицо, а имена… не запомнила бы, даже если бы заучивала несколько лет.
В голове вертелись обрывки китайских слов. Только одно имя врезалось в память, вероятно, самое важное, – Ло Ханчен. Он кто-то вроде главного врача больницы. Пожилой человек, лет около семидесяти, с седой свисающей на грудь бородой так худ, что реденькие торчащие из подбородка волоски напоминали паутинку.
Кто остальные – сыновья, племянники или просто целители-коллеги, – она не поняла.
– Что ж, давайте осмотрим первого больного, – предложил Ли Мубай.
В его приветливости больше сдержанности, чем доброжелательства. Он подвел Беатриче к топчану в начале ряда. Пожилой, исхудавший до костей человек, кроме учащенного дыхания и легкого подрагивания век, не подавал никаких признаков жизни.
– Что скажешь?
Беатриче почувствовала, как на нее уставилась дюжина пар глаз – любопытствующих, скептических, недружелюбных.
Явно ждут, что сейчас она – варвар в женском обличье, посмевший переступить порог зала Утренней зари, – с треском опозорится.
«Только не допусти ошибки! – говорила она себе. – Это экзамен не только для тебя, но и для всей современной медицины и западно-европейской цивилизации».
– С каких признаков началась болезнь? – задала она вопрос, стараясь унять дрожь в голосе.
Вообще-то она ненавидела экзамены, пожалуй, даже больше, чем пауков.
Ли Мубай слегка наклонил голову.
– Если ты хочешь знать, я расскажу.
Беатриче пыталась понять, почему китайские врачи не опрашивают больного перед осмотром. Может быть, считают это лишним?
– Все началось летом, – продолжал Ли Мутбай. – Он перестал принимать пищу, каждый кусок выходил обратно.
– Была ли слизь или кровь? – спросила она и сразу прикусила губу: почему не дослушала до конца? Такие вот ошибки непростительны!
– Хороший вопрос, – ответил Ли Мубай; если ему и не понравилось, что его перебивают, то вида он не подал, на лице нарисовалась улыбка, как у статуи Будды. – Они наблюдались позже. А вначале…
В этот момент снова появился китайский мальчик – слуга.
– Простите, что потревожил вас, – низко поклонился он Ли-Мубаю и другим лекарям. – В саду ждет человек. Он просит нижайшего разрешения поговорить с мудрым Ли Мубаем.
Маленький монах, снова опустив голову, сдержанно ответил:
– Передай ему, что я подойду, как только освобожусь. Пусть он немного потерпит.
– Простите, господин, но он говорит, что это дело величайшей важности и он не может ждать. – Мальчик переминался с ноги на ногу. – Он просит тысячу раз извинить его и просит также о возможности немедленно поговорить с вами.
Ли Мубай наморщил лоб:
– Что же, придется выйти к нему.
Бросив на Беатриче взгляд как бы в знак того, что тоже просит его извинить, он поспешил к выходу.
Беатриче с тоской смотрела ему вслед – у нее возникло чувство, что с его уходом исчезнут последние следы доброжелательства. Однако она и не представляла, какой пыткой окажутся для нее ближайшие три часа.
Беатриче надеялась, что кто-нибудь из врачей продолжит рассказ, начатый Ли Мубаем. Проходили минуты, но в зале стояла долгая мучительная тишина: никто не проронил ни слова. На Беатриче по-прежнему устремлены неподвижные взгляды, и от них, ей казалось, исходит какая-то леденящая сила, сковывающая рассудок. Может быть, у китайских врачей не принято опрашивать больных? Чтобы разрядить тягостную атмосферу, она опустилась на колени перед стариком и взяла его руку: холодную, влажную и безжизненную.
– Добрый день, меня зовут Беатриче. Где у вас болит? – с трудом выдавила она несколько известных ей монгольских слов.
Может быть, старик китаец и не понимает по-монгольски? Или болезнь зашла так далеко, что он ничего не соображает, находясь уже в коме? Пульс на тонком запястье почти не прослушивается… Беатриче откинула простыню: кожа и кости, только живот взбух, как воздушный шар. Она еле-еле дотронулась до него, но старик взвыл от боли. Живот твердый, как доска.
Возможно, это напряжение – защитная реакция организма. Она перебирала варианты диагнозов при таких симптомах. В хирургии брюшной полости почти все болезни, начиная с аппендицита и кончая раком, в конечной стадии имеют сходные признаки. В своей гамбургской клинике она прежде всего сделала бы развернутый анализ крови, УЗИ брюшной полости и рентгеноскопию – тогда спустя короткое время поставила бы точный диагноз и провела операцию. Правда, она сомневалась, что даже в условиях современной хирургической клиники с интенсивной терапией спасла бы больного в таком состоянии. Самое лучшее – дать старику спокойно умереть, в крайнем случае снять боли, например, с помощью опия.
Китайцы ждали, что она скажет. Не ударить бы лицом в грязь, поставить хотя бы предварительный диагноз… Она ощупывала пальцами живот, пытаясь определить, воздух там или жидкость.
Больной вскрикнул и скорчился от боли. Оттолкнул вдруг ее руку, изо всех сил пытаясь подняться, и что-то выкрикнул ей в лицо. Беатриче в ужасе отшатнулась. Китайские коллеги как один наморщили лбы.
