Кривые дорожки к трону - Чернышева Юлиана (серия книг txt) 📗

Ирвин обнаружился в кресле. Без камзола (впрочем, его мы так и забыли наверху башни), в расстегнутой до середины рубашке и успевший разуться. И с бокалом янтарной жидкости, которым лишь водил по поверхности столика по соседству, забыв, кажется, хотя бы попробовать содержимое.

Этот замок, как, впрочем, и сама дверь, закрылся куда тише, отрезая пути к отступлению. Я облокотилась спиной о деревянное полотно, упрятав руки назад, чтобы не было так сразу заметно, насколько они дрожат.

— Что-то не так? — Мне с легкой усмешкой вернули сказанную в начале вечера фразу, оставляя бокал в покое и подаваясь вперед, опираясь локтями о колени. Но напряжение из глаз никуда не ушло, лишь чуть затаившись. Создавалось ощущение, что Ир понимал значение моих действий, но не мог поверить в это до конца. Или же боялся сделать это, успев изучить мою переменчивую и «геройскую» натуру. Нет уж, милый, сегодня я стараюсь потакать своим желаниям. И в главном из них отказывать себе не намерена.

Молча сделала пару шагов, отрываясь от столь удобной и спасительной поверхности. Развернулась спиной, перебрасывая волосы вперед и демонстрируя шнуровку платья и покрытую мурашками кожу шеи. И поинтересовалась, глядя над плечом:

— Не поможешь?

Боги, спасибо вам за такого догадливого мужа! Не знаю, были ли у него ментальные способности, или же он просто почувствовал мое состояние, но как же я была благодарна, что Ир не стал ни продолжать разговор, ни спрашивать, уверена ли я. Потому как сомневаюсь, что на этот вопрос получил бы утвердительный ответ.

Вместо этого супруг в считаные мгновения оказался рядом прямо за спиной, и его ладони скользнули на талию, а затем на живот, понуждая отклониться назад и облокотиться на его грудь. А губы уже пустились в неспешное, но такое приятное путешествие от виска вниз. Пожалуй, за то, что он не торопился, тоже стоило быть признательной. Потому что так страх отступал, постепенно сдавая позиции.

Босая, я вновь была ниже мужа, но вместо неуверенности от такого положения чувствовала лишь исходящие от него спокойствие и тепло. Словно здесь, в его руках и объятиях было то место, где мне не грозило ничто плохое на свете. А осознание, что стоит мне захотеть, и Ир остановится, не важно, сейчас или позже, заставляло жмуриться от нежности к такому понимающему мужчине.

Воздушные плети, подчиняясь воле хозяина, потянули за шнуровку, постепенно высвобождая ленту из колец, одного за другим. Правда, для этого Ирвину пришлось немного отстраниться, что вызвало у меня недовольный звук, больше всего похожий на кошачье урчание. Муж хмыкнул в ответ, беззлобно и осторожно сомкнул зубы на мочке уха, отвлекая и извиняясь одновременно. А я от такой простой ласки вновь рефлекторно подалась назад, запрокидывая голову сильнее и мешая освобождению от платья. Плети возмущенно проникли сквозь все слои ткани и заструились по коже, щекотно обвивая сначала талию, а потом и обтянутые лишь тонкими чулками ноги.

— Щекотно! — Я дернулась со смешком, но Ир не поддался, по-прежнему удерживая в объятиях.

— А ты не вертись. — Оказывается, голосом тоже можно ласкать. Особенно если он такой непривычно охрипший.

— Не буду… — ответила шепотом, запуская руку назад и проводя пальцами вдоль его шеи.

Плети вернулись на место и продолжили работу, на этот раз ускорившись. И меньше чем через минуту платье поползло вниз, обнажая сначала плечи со спущенными лямками камизы, а затем и корсет. И стекло шелковой лужицей к нашим ногам. А шаловливая стихия тут же принялась за вторую, корсетную, шнуровку все с той же издевательской, но хотя бы не медлительной тщательностью.

Пожалуй, от того, как расслаблялись ребра корсета, мне должно было легче дышать. Но от ладони супруга, добравшейся до груди, скрытой теперь лишь одной полупрозрачной тканью, напротив, сбоило дыхание. Он задел затвердевший сосок, и я охнула, прикусывая губу. А Ир тут же воспользовался этим, высвобождая ее собственными губами, а затем подключив и язык, лаская им влажную гладкую поверхность. Параллельно он как-то умудрялся заниматься расстегиванием окончательно расшнурованного корсета, дублируя каждое движение пальцев новым витком поцелуя. Крючок, еще один, десяток, дюжина… Наконец-то и эта ткань опала к ногам, а меня уже развернули, продолжая целовать так, что ни на что другое не удавалось отвлечься. Да и надо ли?

Прохлада покрывала, коснувшаяся спины, медленно гаснущие до едва заметного свечения световые шары, тело мужа, прижавшее меня к кровати… И поцелуи, сводящие с ума. Кажется, Ир поставил себе цель покрыть ими каждый сантиметр моего лица и шеи и теперь планомерно шел к ней. Может быть, я казалась ему забавной или даже смешной — неопытная, не умеющая ничего, не знающая, что делать, куда деть руки, то комкающие ткань, то запутывающиеся в волосах. Но супруг ничем не дал понять, даже если это и было так.

Его рубашка, стянутая в мгновение ока, отлетела куда-то в сторону, мои чулки отправились вдогонку, а затем и камиза поползла выше, обнажая колени, бедра, ткань трусиков… Ирвин вдруг разорвал поцелуй и поднял на меня взгляд, блеснувший в неверном тусклом свете. И произнес еще более хрипло, чем прежде, но со слегка ехидными нотками, которые и уловить-то стоило постараться:

— Сегодня тебе в уборную не нужно?

Сначала я просто замерла, расслабленная и довольная, разметавшись по кровати и глядя на него снизу вверх. А потом, когда до меня дошел смысл сказанного…

— Ты! Да как ты?! Обм-м-м… — Коварный тип закрыл мне рот поцелуем, получил неслабый укус за губу и пару ударов в грудь, но и не подумал отстраниться. А потом уже и я передумала, оставив все разговоры на завтра.

Камизу Ирвин все-таки стянул. Чуть позже и в таком виде, что носить ее больше было нельзя. И успел сначала избавиться от собственной одежды, оставшись со мной в равном положении, то есть в одном белье, а затем снова уравняв нас в абсолютной наготе. И все это, не прекращая целовать и ласкать, превращая тело и мысли в желе. А потом оказалось, что лицом и шеей его планы не ограничены. Наверное, я должна была смутиться и попросить его прекратить. Точно должна была. Но на это не было никаких сил и, уж точно, желания. Поэтому, когда муж начал спускаться ниже, уделяя внимание каждой части тела в отдельности и всем вместе, а затем наклонился между бедер…

Я совершенно определенно сошла с ума! Потому что эти ощущения… Боги, их просто не могло быть сразу так много, я не могла их вынести. Металась по подушке, запрокидывая голову, тщетно пытаясь сделать глубокий вдох, цеплялась за покрывало, сминая ткань в руках, выгибалась так, словно в теле не осталось ни одной кости. Но Ирвин все не прекращал, продолжая мучить и дарить одновременно высочайшее наслаждение. А когда я могла лишь подрагивать от пронзающих кожу разрядов, вдруг резко поднялся вверх, вернулся к губам, впиваясь в них своими, солоноватыми, и подался вперед, проникая в меня.

Это не было больно. Немного неприятно, непривычно поначалу, но точно не больно. Даже когда Ир начал двигаться, выждав момент и давая мне передышку, медленно, размеренно, но целуя с таким жаром, что сразу становилось понятно, чего эта размеренность ему стоит. Он был словно маятник, то пронзающий меня, то почти покидающий тело, но не разрывал двух взглядов, сплетенных воедино. Напряглись мышцы на руках, которыми он опирался на кровать по обе стороны от моего лица, мышцы пресса, которые я могла ощущать животом. Да он весь казался напряженным, будто струна, сдерживающимся. Ради меня?

— Ир? — Я воспользовалась тем, что он перешел к шее, чтобы позвать, но вышел неясный шепот. Даже не знаю, как он услышал. Но услышал же, вскинулся, словно пытаясь отыскать на лице отклик того, что мне больно или неприятно. Но ведь это неправда! Это не было так же приятно, как то, что он делал несколько минут назад, но определенно это было чем-то чудесным.

Разговаривать он не был настроен. Но губы дрогнули в улыбке, да расслабились почти сразу мышцы под моими ладонями, лежавшими на плечах мужа. А затем по его телу прошла волна дрожи. И еще одна. И еще… И пульсация внизу живота стала подтверждением, что Ирвину со мной было так же хорошо, как и мне с ним.