Двор шипов и роз (ЛП) - Группа A Court Of Thorns And Roses by Sarah J. Maas (книга регистрации txt) 📗
Я оглянулась через плечо на Нэсту, она внимательно наблюдала за мной, не выказывая эмоций на лице. Стало быть, в конце концов, она не вышла замуж за Томаса Мандри.
— Отец, наверно, упадёт в обморок, увидев тебя, — лепетала Элейн, потрепав меня по руке, когда она вела меня к парадному входу. — О, возможно он даже устроит бал в твою честь!
Нэста тихо следовала за нами, держась на пару шагов позади. Я не хотела знать, о чём она думает. Я не была уверена, должна ли я чувствовать злость или облегчение из-за того, что они так хорошо зажили без меня — и, думаю, Нэста размышляла о том же.
Послышался цокот копыт, и экипаж тронулся вниз по дороге — прочь от меня, обратно в мой настоящий дом, обратно к Тамлину. Мне потребовалась вся сила воли, чтобы не броситься вдогонку.
Он сказал, что любит меня, и, когда мы занимались любовью, я чувствовала — это правда, и он отослал меня для моей же безопасности; он освободил меня от Договора, лишь бы я была в безопасности. Потому что, какой бы шторм ни надвигался на Прифиан, он достаточно жестокий, раз даже Высший Лорд не может ему противостоять.
Я должна остаться; это мудро — оставаться здесь. Но я не могла отделаться от ощущения, сгущавшегося, словно мрачные тени в душе, что, уехав, я совершила огромную ошибку, и не важно, что велел Тамлин. «Оставайся с Высшим Лордом» — сказал Суриэль. Его единственный приказ.
Я выбросила эти мысли из головы, когда отец расплакался, увидев меня, и действительно распорядился устроить бал в мою честь. И хотя я знала, что данное однажды матери обещание выполнено — хотя я знала, что полностью от него свободна и что теперь о моей семье всегда позаботятся… та жуткая тень росла и плотно окутывала моё сердце.
Глава 29
Выдумывать истории о времени, проведённом с тётей Рипли, было легче лёгкого: ежедневно я читала ей, она, лёжа в кровати, учила меня манерам, и я ухаживала за ней, пока, две недели назад, она не умерла во сне, оставив мне своё состояние.
И каким огромным было это состояние: в сундуках, отправленных со мной, оказалась не только одежда — несколько из них были до верха набиты золотом и драгоценностями. Не отшлифованными драгоценными камнями, а огромными, необработанными драгоценностями, которыми можно оплатить тысячи усадьб.
Как раз сейчас отец проводил инвентаризацию этих камней; он заперся в кабинете, окна которого выходили в сад, где мы с Элейн сидели в траве. Я подглядывала в окно за отцом, склонившимся над столом, перед ним были небольшие весы, в которых он взвешивал необработанный рубин размером с утиное яйцо. У него снова ясный взгляд, и он двигается с чувством цели, с энергией, какой я в нём не видела со времён разорения. Даже его хромота уменьшилась — чудесным образом ему стало лучше после какого-то тоника и бальзама, которые ему бесплатно дал незнакомый целитель, проезжавший мимо. Только за эту доброту я буду благодарна Тамлину вечность.
Он больше не опускал плечи, исчез унылый и туманный взгляд. Отец легко улыбался, охотно смеялся и души не чаял в Элейн, а она, в свою очередь, обожала его. И только Нэста вела себя тихо и осторожно, наблюдая и односложно отвечая на вопросы Элейн.
— Эти луковицы, — рукой в перчатке Элейн указала на группу пурпурно-белых цветов. — Приехали с тюльпанных полей на континенте. Отец пообещал, что следующей весной возьмёт меня с собой посмотреть на них. Он уверяет, что там полно этих цветов — миля за милей только они и ничего больше.
Она похлопала богатую, тёмную почву. Маленький сад под окном принадлежит ей: каждый цветок и кустарник она выбирала лично и садила своими руками; никому другому она бы просто не позволила заботиться о них. Даже прополкой и поливом она занимается лично.
Хотя она призналась, что прислуга все же помогает переносить ей тяжёлые лейки. Она бы удивилась — возможно до слёз — увидев сады, к которым я привыкла, и вечноцветущие цветы в Весеннем Дворе.
— Ты должна поехать со мной, — продолжала Элейн. — Нэста не поедет, она говорит, что не хочет рисковать переправляясь через море, но ты и я… Ох, мы повеселимся, не так ли?
Я искоса взглянула на неё. Моя сестра сияла и была довольна — красивее, чем я когда-либо видела её, даже в простом муслиновом платье для садоводства. В тени её большой гибкой шляпы виднелся румянец на щеках.
— Думаю… думаю, мне бы очень хотелось увидеть континент, — сказала я.
И я поняла, что это правда. В мире так много мест, которые я не видела, а раньше и подумать не могла о поездках. Я даже не мечтала о путешествиях.
— Я удивлена, что ты так хочешь поехать следующей весной, — заговорила я. — Разве это не разгар сезона? — светский сезон, завершившийся пару недель назад, несомненно, наполненный вечеринками, балами, обедами и сплетнями, сплетнями, сплетнями. Вчера за ужином Элейн всё мне рассказала об этом, вряд ли заметив, с каким трудом я справилась с едой. Большая часть была такой же — мясо, хлеб, овощи, и всё же… в сравнении с едой в Прифиане эта казалась пеплом на языке. — И я удивлена, что у порога в дом нет очереди из ухажеров, просящих твоей руки.
Элейн вспыхнула, но погрузила маленькую лопатку в землю, чтобы выкопать сорняки.
— Да, ну — будут и другие сезоны. Нэста не расскажет тебе, но этот сезон был несколько… странным.
— В каком смысле?
Она пожала тонкими плечами.
— Люди вели себя так, словно мы просто болели в течение восьми лет или уезжали в какую-то далёкую страну — а не так, что мы были несколькими деревенскими жителями в том маленьком доме. Можно подумать, мы попросту нафантазировали то, что было с нами за эти годы. Никто и слова об этом не сказал.
— Неужели ты думала, что они будут обсуждать это? — если мы богаты так же, как предполагает этот дом, то, разумеется, многие семьи предпочтут закрыть глаза на пятно бедности в нашей жизни.
— Нет, но из-за этого… из-за этого я начала мечтать о тех годах снова, несмотря на голод и холод. Иногда этот дом кажется таким огромным, и отец всегда занят, а Нэста… — она оглянулась через плечо, на мою старшую сестру, застывшую под корявым тутовым деревом и вглядывающуюся в широкие равнины наших земель. Она едва ли говорила со мной вчера вечером, а за завтраком так вовсе и словом не обмолвилась. Я удивилась, когда она присоединилась к нам на улице, хоть она и простояла у того дерева всё время. — Нэста не закрыла сезон. Она не сказала мне почему. Она начала отклонять каждое приглашение. Она почти не разговаривает ни с кем, и, когда ко мне приходят друзья, я ужасно себя чувствую, потому что из-за неё им не комфортно, когда она смотрит на них этим своим взглядом… — Элейн вздохнула. — Может, у тебя получится с ней поговорить.
Я размышляла, как бы сказать Элейн, что мы с Нэстой годами вежливо не разговаривали, но затем Элейн добавила:
— Знаешь, она ездила навестить тебя.
Я моргнула, кровь в венах похолодела.
— Что?
— Ну, её не было лишь около недели, и она сказала, что её экипаж сломался на полпути и было проще вернуться обратно. Но ты бы и не узнала, ты ведь не получила ни одного нашего письма.
Я посмотрела на Нэсту, она всё так же стояла под искривленными ветвями, юбки её платья шелестели на лёгком летнем ветерке. Она отправилась увидеть меня, чтобы вернуться назад под магией чар, наложенных Тамлином?
Повернувшись обратно, я заметила, что Элейн пристально меня рассматривает.
— Что?
Элейн покачала головой и вернулась к прополке.
— Просто ты выглядишь так… по-другому. И говоришь тоже совсем иначе.
И вправду, вчера, проходя мимо зеркала в холле, я не поверила своим глазам. Моё лицо осталось прежним, но… вокруг меня было свечение, словно мерцающий, едва заметный свет. Я не сомневалась, что это из-за проведённого в Прифиане время, что это всё магия, каким-то образом отразившаяся на мне. Я ужасалась того дня, когда она исчезнет навеки.
— В доме тётушки Рипли что-то произошло? — спросила Элейн. — Ты… кого-то встретила?
