Чего хотят вампиры - Никитина Елена Викторовна (электронную книгу бесплатно без регистрации .txt) 📗
Обвинения, словно удары хлыста, сыпались на растерявшего весь былой лоск альбиноса.
— Замолчи! — Иинса перестал пятиться на самой границе света и тени. Видимо, дальше отступить он просто не мог, мешали удерживающие хвосты брата.
— Ирина… — губы Хранителя Тайн тронула нежная мечтательная улыбка. — Она была Вершителем Сирмиллы, одного из многочисленных миров, населенного блуждающими во снах. Потрясающе красивая, умная и независимая женщина. Она прекрасно знала о своем предназначении, ее колыбель с уважением и почтением относилась к столь редкому дару, всячески оберегала и давала силы. Пока не появился ты, Иинса. Ты заставил ее бегать по мирам и эпохам. Ты преследовал ее, словно обреченную жертву, не имеющую сил противостоять твоему безумному натиску и какому-то патологическому влечению. А когда находил лишь следы пребывания Вершителя вместо нее самой, сеял разруху, войны, эпидемии и хаос. Ты даже уничтожил Стража Сирмиллы, потому что он встал у тебя на пути. Их мир после этого быстро пришел в упадок и погиб…
— Я любил ее! — обреченно простонал вконец сломленный обвиняемый.
— Любил до такой степени, что, когда она нашла убежище в мире, почти полностью лишенном магии, отказалась от своего дара и предпочла объятия простого смертного, просто убил?
— Это всего лишь роковая случайность!
— А то, что ты не дал нам с ней даже встретиться, — тоже роковая случайность? Ты прекрасно знал, что она — моя избранная! Я сам имел глупость сказать тебе об этом!
— Если бы ты с ней встретился, она была бы потеряна для меня навсегда.
— Она никогда тебе и не принадлежала. — Свиярс печально покачал головой. — Ты гонялся за химерой собственных желаний, не допуская даже мысли, что тебя ждет страшное поражение. Она предпочла смерть твоей жестокой и эгоистичной любви. Ирина была для тебя всего лишь вожделенным призом, и чем трудней он доставался, тем сладостней для тебя становилась погоня. Ее смерть разочаровала тебя, но не остановила. Тебе нравилось чувствовать себя не просто Стражем Айдары, а всесильным вершителем судеб. Ты стал играть истинными, словно это были пешки в тобой же разыгранной партии.
— Мне нужно было забыться…
Жалкая попытка оправдаться вызвала лишь горькую усмешку у Хранителя Тайн.
— Я мог бы убить тебя еще тогда, много тысячелетий назад, но оставлять Айдару без Стража означало обречь ее на печальную участь погибшей Сирмиллы. Я предпочел больше никогда не встречаться с тем, с кем должен был вместе охранять покой и благополучие вверенного нам мира. И никогда больше не вмешиваться в жизнь смертных.
— Какого… ты тогда приперся именно сейчас?! — За грубостью Лика Справедливых скрывался отчетливо различимый панический страх. Страх перед расплатой за все прегрешения разом, страх в один миг потерять такое вожделенное и сладкое могущество, страх лишиться того высокого пьедестала, который сам же себе и воздвиг. Иинса слишком привык к безнаказанности, чтобы сразу поверить в свое окончательное и молниеносное падение.
— Неужели ты, Страж одного из самых стабильных миров, виртуозно и неподражаемо владеющий энергией информации, до сих пор ничего не понял?! — Казалось, Свиярс не верит в тупость белобрысого братца.
— Не понял чего? — Альбинос никак не мог взять в толк, где и в чем он просчитался.
— Произнеси ее полное имя. Имя, которое она носила там, где обрела свою смерть. Имя, которым хотела отгородиться от твоего поистине убийственного преследования…
— Зачем? — Иинса не привык играть по чужим правилам, и роль слепой пешки ему откровенно не нравилась.
— Просто назови имя. — В голосе Свиярса прозвучали требовательные нотки. — Ты ведь помнишь его. Слишком хорошо помнишь… Некоторые будут очень удивлены услышать его из уст самого убийцы.
Страж Айдары немного замялся, но вовсе не потому, что копался в закромах своей многовековой памяти в поисках нужного архива, а потому что сказать вслух то, от чего пытаешься убежать, оказалось довольно трудно.
— Ирина Константиновна Савельева, — наконец выдавил он из себя.
Сначала я не поверила собственным ушам, но, когда пришло осознание, что мне ничего не послышалось, мраморный пол ушел у меня из-под ног, а перед глазами все поплыло. Если бы не своевременная поддержка Стефианира, боюсь, я просто рухнула бы там, где стояла.
— Мама?! — непроизвольно вырвался у меня закономерный вопрос. — Но при чем здесь моя мама?!
Слышать такое родное и любимое имя здесь, да еще и из уст самого… кого? Убийцы?! Но почему?! Как?! За что?!
Альбинос с ужасом смотрел на меня.
— Что?! — До него тоже постепенно доходило. — Нет! Этого не может быть!!!
Я переводила ничего не понимающий взгляд с одного межмирового жителя на другого и не верила им.
— Да, Светлана, твоя мама была моей избранной и Вершителем Сирмиллы, не удивляйся, — повернулся ко мне с разъяснениями Свиярс. — Она сменила много имен, ей приходилось надевать самые различные маски, чтобы запутать следы, но, к сожалению, похоронена она в твоем мире и под именем, которое тебе так близко и знакомо. И я… я не смог ее защитить… тогда не смог. — Серебристые глаза опустились, пытаясь скрыть не столько ото всех, сколько от самого себя ту боль, которая не проходит с веками, и отвратительное чувство бессилия, когда судьба лишает шанса на возвращение утраченного.
— Но как же так?! — Я сжала пальцами виски, пытаясь хоть таким нехитрым способом удержать разбегающиеся мысли. — Мама умерла всего десять лет назад от тромбоэмболии легочной артерии, а твоя избранная — тысячелетия назад от… не знаю, от чего…
Мама… Странно, мне до сих пор казалось, что я очень хорошо ее знаю. Она всегда успокаивала, когда мне было плохо, ругала за плохие отметки в школе, настаивала на поступлении в институт, все равно какой, лишь бы было высшее образование, переживала мои неудачи и радовалась даже самым скромным моим успехам. И никогда не ругалась с отцом. Она исправно каждый день ходила на работу, готовила обед, стирала, убиралась. Она выглядела такой земной и обычной, что поверить в ее иномирное происхождение просто невозможно. Лишь однажды, незадолго до смерти, я почувствовала исходящий от нее запах горького шоколада. Довольно сильный, что удивило меня до глубины души, ведь раньше, я была уверена в этом, ее родной запах — смесь молодого мандарина и эвкалипта. «Тебе показалось», — отмахнулась она тогда от меня. Выходит, не показалось… И стихи, написанные мамой за неделю до смерти, были посвящены вот этому странному хвостатому существу, которого она ждала до самой последней минуты, до самого последнего вздоха:
