И придет волчица… - Шевченко Ирина (бесплатные онлайн книги читаем полные версии txt) 📗
Она не могла не заметить, что вызывает интерес, и это ей польстило. Теперь, когда круг общения замкнулся на обитателях маленького домика, нечасто доводилось услышать комплимент или поймать восторженный взгляд. А если точнее – никогда. Сегодня же она оттягивалась по полной, вспоминая все те нехитрые уловки, с помощью которых женщины безраздельно завладевают мужским вниманием. Отбросила со лба непослушную прядь и длинными пальцами с перламутровыми розовыми коготками, которые неискушенный в общении с кардами человек примет за покрытые лаком ногти, перебрала рассыпавшиеся по плечам локоны. Несколько раз взглянула из-под опущенных ресниц, всякий раз придавая взору оттенок мечтательности. Один раз потянулась через стол за сахарницей, привстав и выгнув спину так, что ткань блузы натянулась на груди, явственно прорисовывая соблазнительные формы. Кончиком языка провела по губам, рассматривая что-то поверх плеча гостя… Есть тысячи тайных сигналов, проверенных временем и испробованных представительницами многих народов. Конечно, во всем этом не будет никакого смысла, если рядом с тобой полный олух или бесчувственный чурбан, вроде прославленного Лайсарина Эн-Ферро. Но в этот раз рассыпаемые Маризой семена флирта упали на благодатную почву. Анализируй доктор Гиалло ситуацию со стороны, она сказала бы, что немалую роль здесь сыграли гормоны, щедро вырабатываемые здоровым организмом молодого волшебника, романтическая обстановка летнего вечера и духи с невысокой концентрацией неких феромонов, чья эффективность была неоднократно проверенна их лабораторией, но которые тем не менее не оказывали абсолютно никакого действия на одного тупоголового магистра. Но сегодня ей не хотелось думать о работе и недалеких магах, а потому карди с чистой совестью отнесла все на счет собственной неотразимости. С легкой улыбкой она поднесла к лицу руку и медленно слизала с запястья золотистую капельку меда, оказавшуюся там якобы по неаккуратности, отметила, как гость судорожно сглотнул, продолжая что-то помешивать в давно опустевшей чашке, и осталась довольна…
Единственное большое зеркало было в комнате Галлы. Мариза всегда входила сюда с опаской, но сегодня не могла удержаться. Поставила на столик канделябр с семью зажженными свечами и всмотрелась в свое отражение.
А ведь хороша!
Жизнь на Таре пошла ей на пользу: кожу, обычно бледную, привыкшую к свету лабораторных ламп, а не к солнечным лучам, теперь покрывал ровный загар. Волосы немного отросли и приобрели естественный блеск, делавший их уже не пепельно-серыми, а пепельно-жемчужными… Мариза хихикнула от обилия художественных образов, возникших в ее голове: пепельно-жемчужные, это же надо! Но хороша, однозначно! Только отчего-то одни это сразу замечают, а другие…
– Мам, а можно я еще немного почитаю? Спать совсем не хочется.
– Не нужно, котенок. Читать при свечах вредно для глаз.
– А я сделаю вот так, – улыбнулся мальчик, подбрасывая в воздух светящийся шарик. – Так можно?
– Хитрец! И что мне, бедной, делать, когда кругом одни волшебники?
– Привыкать, – резонно заметил сын. И вспомнил, раз уж заговорили о волшебниках: – А этот Сэллер классный, да? А с жидкостями как работает!
– Угу…
– Но папа его все равно сделал бы!
– Кто знает, – пробормотала карди.
– Я тебе точно говорю. А тетя Галла – тем более! Но Сэл все равно прикольный. Он и завтра придет?
– Сказал, если будет не занят.
Наверняка придет.
– Ласси, будь при нем осторожнее. Он, конечно, неплохой человек, но ты же помнишь, что отец говорил о местных магах? И штучку эту не забывай, пожалуйста.
Штучка – кусочек отполированного светлого дерева на шелковом шнурке – лежала сейчас на каминной полке. У Ласси еще не очень хорошо получалось прятать свой дар, и Эн-Ферро сделал для него этот, как он говорил, экран. Вроде бы работало.
– Если он зайдет, я не забуду, – пообещал мальчик. – А как ты думаешь, папа не рассердится, что к нам приходят гости, пока его нет?
– Папа? – Мариза прищурилась, что-то обдумывая. – Не знаю. Посмотрим.
Глава 4
Ночи сменяются днями. Солнце, от которого я теперь прячусь, – луной, и я любуюсь ей, выползая из своего убежища. Луна меняется сама по себе: я помню ее узким серпом в окружении звезд, после – круглым светящимся блюдцем, от которого теперь уже осталась ровно половинка. Иногда надо мною идут дожди, и тогда тяжелые капли проходят насквозь, как арбалетные болты, но не приносят ни боли, ни даже беспокойства. Людей тут нет, а лесное зверье обходит меня стороной. Зато хладнокровные жабы и змеи полюбили прибиваться к моей тени в особо жаркие дни. И это тоже не беспокоит – их скользкие тела не обжигают жаром жизни, в них чувствуется лишь сдержанное тепло. А еще пауки сплели в ветвях надо мной кружевные сети, а в изголовье… в том месте, которое я считаю изголовьем, ибо сложно разобраться, когда голова как таковая отсутствует, поселились мокрицы. Они также не доставляют хлопот.
Теперь меня тревожат лишь странные сны. Я вижу женщину, юную и прекрасную. Порой она улыбается мне, а временами печально отводит глаза, и мне кажется, что она плачет. Бывает, я говорю с ней, но чаще молчу, наблюдая издали, потому что уже не знаю, как обратиться к ней, и не помню, кем была она для меня когда-то. Я силился угадать ее имя, но оно потерялось в потоке воспоминаний о битвах и свершениях, для которых я был однажды рожден…
Но вот что еще странно: пытаясь вспомнить, как зовут таинственную гостью моих сновидений, я вдруг осознал, что уже не помню собственного имени. Да и было ли оно у меня когда-то? Не знаю. Но смутно помню, что звался всякий раз иначе. И когда мы только спустились в долину, и когда отстроили крепость на границе с детьми Ночи, и когда впервые спустили на воду многовесельные галеры, чтобы узнать, что скрывается за кромкой горизонта, – и тогда, и потом те, кто шел за мной, звали меня новым именем. Было ли среди этих прозваний истинное? Как знать. Может, самое правильное есть то, которым я сам нарек себя однажды, явившись на свет в закатный час, не принадлежавший ни Ночи, ни Дню. И раз иных мне теперь не вспомнить, то, верно, правильно будет отныне называться так.
Сумрак – вот имя мое…
– Я люблю тебя, Ил. Я никогда не перестану думать о тебе, солнце мое.
Дьери? Девочка моя. Как же я мог забыть о тебе? Никогда, родная, больше никогда…
Сумрак – имя мое, ибо Сумраком буду храним. Иол лэ Лар…
Галла
В Дубочках мне понравилось. Потерявшееся в лесу, даже не отмеченное на картах поселение было отдельным мирком со своими законами и укладом, и они полностью меня устраивали. А мое присутствие, в свою очередь, устаивало поселян.
– Может, совсем останетесь, тэсс Галла? – гудел голова в курчавую бороду. – Мы бы вам к зиме домик справили отдельный. А харчевались бы у наших хозяек, не объедите небось.
Не объем – это точно. Но и остаться не могу. Нужно возвращаться домой. Лайс, наверное, беспокоится. Правда, удалось передать ему письмо – из Дубочков возили почту в Речное, где был письменный приказ, а оттуда уже отправляли дальше – но вряд ли братишка удовлетворился несколькими строками. Знаю, что все равно волнуется и скучает, как и я по нему, и по Ласси, и по Маризе. Нужно было уехать в демонову даль, чтобы понять, как они все мне дороги. Все же это – единственная семья, которая у меня есть. И не самая плохая семья. Я бы даже сказала, замечательная.
– Так вы подумайте, тэсс Галла.
– Нет. Меня дома ждут.
Мужичок понурился: в кои-то веки появилась надежда заполучить персонального мага, и такое разочарование.
– Ну хоть длань еще переждите, до следующего весела.
– А что тогда?
– Так вы ж слыхали, верно. Свадьба у Двара на подворье: внук его девку с пасек за себя берет. Оставайтесь, тэсс Галла.
Ох, не люблю я в последнее время свадьбы… Но молодых порадует, и поселку престиж: маги на свадьбах дорогого стоят (в смысле много берут), но обряд в присутствии колдуна и последующее празднование с оным считается «чистым» – ни порчу не наведут, ни из дареного не умыкнут ничего.
