Истребитель драконов - Шведов Сергей Владимирович (книги полностью бесплатно txt) 📗
– Стоит ли устраивать свару из-за куска земли, когда речь идет о спасении всего человечества, – попытался я успокоить разбушевавшуюся фурию.
– Каким ты был негодяем, Вадик, таким и остался. Он, видите ли, будет спасать человечество! Сто тысяч долларов, и ни цента меньше.
– Но позвольте, – вмешался в разговор Петр Сергеевич Смирнов, – земля эта принадлежит барону де Френу, то есть мне, а с вами Вера Григорьевна, мы давно в разводе. Я согласен продать эту землю, Вадим Всеволодович, за двадцать пять тысяч долларов исключительно из уважения к вам и вашей супруге.
– Согласен, – не стал я спорить с бывшим царем и бароном, поскольку и цена мне показалась приемлемой, да и тему пора уже было закрывать. Решение стоящей в данный момент предо мной задачи зависело от Берты Марии Бернара Шарля де Перрона, который никак не мог вынырнуть из поэтического омута, в который он погрузился еще во дворце царя Цемира. По-моему, менестрель даже не заметил, что сейчас сидит за столом в собственном замке и прокопченный потолок, на который он уставился в немом восхищении, ничем не напоминает расписанные райскими птицами своды гиперборейского дворца.
– Ау, Шарль, – позвал рассеянного менестреля Марк. – Ты не помнишь случайно, куда запропастились записи твоего дедушки Бернара?
– Дедушка записей не оставил. – Лицо де Перрона приняло наконец осмысленное выражение. – Во всяком случае, я ничего о них не слышал. А мы где находимся?
– В твоем замке, рассеянный ты наш, – вкрадчивым голосом пояснила ему Наташка. – Ну а папаша, неужели и он тоже ничего не оставил своему сыну в наследство?
– В наследство он мне оставил вот этот замок и твердый наказ: никогда не покушаться на владения соседей и жить только тем, что Бог послал.
– И чем он обосновал столь нелепое пожелание? – не отставала от Шарля въедливая Наташка.
– Там были какие-то нравоучения, но я, честно скажу, не успел их прочесть. Руки не дошли. К тому же я не силен в латыни.
– Несите эти нравоучения, бесценный наш, – попросила Наташка несколько смущенного Шарля де Перрона.
По-моему, менестрель опять влюбился. На этот раз в оставшуюся без храма жрицу. В принципе я его выбор одобрил. Наташка, несмотря на свое темное прошлое Горгоны Медузы, была лебедушкой хоть куда. Да и общение с вашим покорным слугой не прошло для нее даром. Она переняла у меня много хорошего, в том числе и манеру разговаривать. Недаром же умные люди считают, что с кем поведешься, от того и наберешься. Наташке в этом смысле с наставником повезло.
Де Перрон вернулся с целым ворохом исписанных мелким почерком пергаментов. Если все эти свитки действительно содержали наставления папы Шарля де Перрона, то последнему оставалось только посочувствовать. Будучи экономистом по образованию и скептиком по складу ума, я никогда не интересовался седой древностью, а потому в свое время пренебрег и латынью, и древнегреческим. К счастью, среди нас были крупные специалисты в области языков, я имею в виду Наташку и Вацлава Карловича Крафта. Пока они копались в пыли веков, я от нечего делать разглядывал стены парадного зала замка де Перрон. От его стен веяло именно этой самой седой древностью. Трудно сказать, кто приложил руку к строительству во всех отношениях примечательного сооружения, но надо признать, что это был человек на редкость добросовестный. Встав из-за стола, я принялся прогуливаться по залу, заглядывая в его потаенные углы. Ничего интересного я там не обнаружил, если не считать ворона, выпорхнувшего из ниши и в очередной раз до полусмерти напугавшего нашего дорогого вампира Шварца. Задремавший было Генрих Иоганнович подхватился с места и завопил дурным голосом:
– Это он!
– А кто – он? – попытался уточнить Марк, но Шварц только делал большие глаза и шептал какую-то чушь посиневшими губами. Возможно, он произносил магическое заклятие. Во всяком случае, в какой-то момент мне показалось, что он произнес слово «куиндук».
– Куиндук, вы сказали? – поднял голову Вацлав Карлович. – Куиндук сарокопуст варена махья тави.
– Очень может быть, – не стал я спорить. – А что, собственно, означают эти слова?
– Понятия не имею, – пожал плечами Вацлав Карлович. – Однако с их помощью Бернар де Перрон собирался найти то ли философский камень, то ли вход в преисподнюю. А что у нас с Генрихом?
– По-моему, у него помутнение рассудка, вызванное похмельной жаждой, – поставил диагноз опытный в таких делах Ираклий Морава.
– Какое может быть похмелье у человека, не выпившего ни капли спиртного? – возмутился Петр Сергеевич.
– Так ведь он кровопийца, – пояснил Ираклий. – И теперь у него началась ломка.
Скорее всего, драматург был прав. Состояние Генриха Иоганновича вызывало тревогу. К счастью, он пока не бросался на окружающих, а просто метался по залу, словно безумный, и выкрикивал теперь уже совершенно отчетливо:
– Куиндук сарокопуст варена махья тави!
– Кракарла, – вдруг отозвался на его безумные вопли ворон. И был услышан не только нами, но и небесами. Молния сверкнула настолько близко, что осветила самые потаенные уголки парадного зала замка де Перрон. Во время этой вспышки я и увидел на прокопченной стене таинственную, но уже хорошо известную мне букву «Д».
– Каракала Крад ибер тави махья, – по складам прочитала Наташка.
– Ибер тави каракала Крад, – прокаркал ворон и торжествующе забил крыльями, сидя на голове своего хозяина Шарля де Перрона.
На том самом месте, где я только что обнаружил почти невидимую под слоем сажи букву «Д», треснула стена. Возможно, в нее попала молния, но утверждать не берусь, поскольку буквально ослеп от электрических разрядов и оглох от почти непрерывного грохота.
– Заткни ему пасть, менестрель, – крикнул драматург, закрывая ладонями уши.
Однако ворон заткнулся и без помощи хозяина, напуганный, видимо, разрушениями, произошедшими по его милости. Замок, правда, устоял, но в одной из стен его парадного зала появилась приличных размеров брешь, в которую, того и гляди, мог ворваться неприятель.
– Что все это значит? – испуганно воскликнул де Перрон.
– Он убил меня! – завопил Шварц, указывая пальцем на несчастного и ни в чем не повинного менестреля. – Он выпил всю мою кровь до капли!
Клевета была явной. Во-первых, Генрих Иоганнович был живехонек, а во-вторых, Шарль де Перрон не был замечен в вампиризме. Правда, не исключено, что свои претензии свихнувшийся Шварц предъявлял дедушке Бернару. Ведь, по слухам, тот был истинным кровопийцей.
– Дело обстояло так, – начал Вацлав Карлович, отодвигая в сторону бумаги и не обращая внимания на беснующегося эмиссара Общества почитателей Мерлина. – Жили-были два друга – Бернар де Перрон и Оноре де Бюси. Оба были участниками крестовых походов и нахватались в далекой Палестине тайных знаний. Если они и разжились на войне, то не настолько, чтобы всю оставшуюся жизнь пребывать в праздности. Уяснив, что война дело не настолько прибыльное, как об этом принято думать, друзья не нашли ничего более разумного, как удариться в магию. Впрочем, их и здесь поначалу ждала неудача. Все свои деньги они потратили на алхимические исследования, но остались в дураках. Между делом оба успели влюбиться в дочерей благородного рыцаря Витора де Феса и даже сочетаться с ними браком. Бернар де Перрон, женатый на младшей дочери, увез свою суженую в родовой замок, а безземельный Оноре де Бюси наследовал владения тестя. На какое-то время друзья остепенились, обзавелись детьми, но рыцарь де Перрон затаил обиду на более удачливого друга и свояка. Ибо владения, унаследованные сиром Оноре, были куда обширнее тех, где ютился завистливый Бернар. Кроме того, у покойного сира Витора де Феса был изрядный золотой запасец, которым расторопный Оноре забыл поделиться со своим родственником и старым другом. От кого Бернар узнал тайну замка де Фес, остается загадкой.
В записях присутствуют лишь темные намеки на то, что в его замке жил некий ясновидец, способный предсказывать будущее и открывать завесы прошлого. А тем временем в замке де Фес происходили чудеса. Во всяком случае, ничем иным, кроме чуда, нельзя было объяснить бурный рост благосостояния Оноре де Бюси синьора де Феса. Бывший нищий приятель благородного Бернара буквально купался в золоте. И рыцарь де Перрон решил, что это неспроста. Тем более что по Апландии вдруг пополз жуткий слух о вампирах, появившихся в окрестностях замка Фес, причем слухи обрастали все новыми и новыми подробностями, не оставлявшими уже никаких сомнений в их истинности. Вампиризм стремительно набирал силу, грозя погубить население целой провинции. Масштаб бедствия был столь велик, что местный епископ вынужден был объявить крестовый поход против расшалившейся нечисти. А возглавил этот поход не кто иной, как сир Бернар де Перрон. Деяния его были воистину ужасны, если верить летописцу, армия благородного Бернара извела чуть ли не десять тысяч вампиров, подавляющее большинство которых таковыми, скорее всего, не являлись. Более того, нашлись скептики, которые утверждали, что вокруг замка Фес никогда не было вампиров. И что сир Оноре де Бюси, сожженный на костре, был оклеветан совершенно напрасно. Но, к сожалению, эти скептики появились только тогда, когда последний вампир был пригвожден к земле осиновым колом рукой самого Бернара де Перрона. Права на замок Фес у доблестного крестоносца никто даже не оспаривал. Поговаривали, правда, что у Черного рыцаря, так стали называть несчастного Оноре, остался сын, но следы ребенка затерялись, и некому было оспаривать права сира Бернара.
