Понты и волшебство - Мусаниф Сергей Сергеевич (читаем полную версию книг бесплатно txt) 📗
— Война в Кантарде была более полувека назад, — напомнил гном.
— Верно, но я думал, что в Кантарде он был совсем мальчишкой и сейчас ему не больше шестидесяти — семидесяти… Или он очень хорошо сохранился.
— Я не знаю, как где, — сказал Кимли, — но в нашем мире нельзя судить о человеке только по его внешности.
— А что тебе известно о других мирах?
— Немногое, — сказал Кимли. — Кроме того, что они существуют. Наши мудрейшие рассказывают, что Вселенная бесконечна, как в даль, так и в сторону, и наш мир отнюдь не является единственным. Мудрейшие также рассказывают, что в каждом мире есть свой Большой Приз.
— Большой Приз?
— Каждый человек, или гном, или кто там еще, хочет чего-то добиться в своей жизни, — сказал Кимли. — И хотя для каждого человека или гнома такое желание индивидуально, в отдельном мире у большинства населяющих его существ преобладают одинаковые стремления.
— То есть ты хочешь сказать, что люди одного мира всегда ищут одно и то же?
— В большинстве своем, — сказал Кимли.
Это замечание заставило меня задуматься. На Земле ведь тоже наблюдается нечто похожее. Кто-то говорит, что ищет Большую и Настоящую Любовь, кто-то Вселенскую Мудрость, Смысл Жизни, Ответы на Все Вопросы. Но, если присмотреться к тому, что делает, именно делает, а не декларирует вслух подавляющее большинство, становится ясно, что все они ищут деньги. Вспомните эти списки самых богатых людей мира, ежегодно обновляющиеся рейтинги, огромное количество лотерей и прочих игр, основой которых является жажда наживы.
Совершенно очевидно, что земляне ищут деньги. По крайней мере, на данной стадии своего развития.
— Люди нашего мира ищут силу, — сказал гном. — Силу, которая дает власть. Власть над людьми, над предметами, над событиями, над ходом истории. Пути к этой силе могут быть разными, и добиваются ее немногие. Возьми, к примеру, Моргана. Тебя же не удивляет, что ему триста с лишним лет?
— Нет, — сказал я.
Он же волшебник, повелитель невидимых энергий. Хотя в моем мире не было волшебников, почему-то там считалось, что долголетие — их неотъемлемый атрибут.
— Он нашел силу в магии, — сказал гном. — Сэр Реджи пытается найти силу в войне. Не знаю, насколько он успешен, но поиски все еще продолжаются.
— А где ищешь силу ты? — спросил я.
— Я — гном, — гордо ответил Кимли. — У гномов иной склад ума, мы не мечтаем о несбыточном и крепко стоим ногами на земле. Мне нет нужды искать силу, моя сила — в моем народе. И, кстати, Избранный, не знаю, что и где ищешь ты, но самое время тебе найти силу в еде.
Кимли поднялся со стула, явно намереваясь пойти раздобыть чего-нибудь съедобного. Это напомнило мне о женщине, сидевшей рядом со мной, и о страхе в ее глазах.
Но спрашивать я не стал. Трое вооруженных мужчин в сельской местности способны навести ужас на кого угодно.
Кимли отсутствовал около получаса. Вернулся он в сопровождении моей сиделки, тащившей тяжелый поднос с едой. На подносе были свежий хлеб, сыр, горшок с овощным рагу, телятина и графин с самодельным, но весьма приятным на вкус вином. Поставив поднос на стол, женщина взглянула на гнома, словно испрашивая у него позволения удалиться, и только после его короткого кивка ушла, сделав книксен. А говорят, что гномы не особенно популярны в этих краях.
Утолив голод и отведав вина, я почувствовал себя значительно лучше. Мне захотелось спать. Защитная реакций организма, не иначе. Пребывание без сознания не есть сон, а организму надо восстанавливать силы.
Вечером, после такого же сытного ужина я нашел в себе силы одеться и выйти посидеть на крыльцо. Первая же затяжка сигаретой вызвала головокружение, но ощущение это после длительного перерыва было приятным.
В кустах щебетали цикады, местная живность улеглась спать в сарае, до меня доносилось пение гуляющих селян и громкий девичий хохот. Народ развлекался после трудового дня.
Хозяева домика, в котором мы остановились на постой, старались избегать своих гостей, однако предлагали к нашим услугам все доступные удобства. Гном покачивался в кресле-качалке и задумчиво смотрел на незнакомые мне звезды.
— Гномы редко видят звезды, — сообщил он. — Наверное, поэтому искусство у нас не в особом почете. Среди эльфов и людей есть великие поэты, художники, музыканты, среди гномов есть только хорошие и посредственные, и даже тех очень мало.
— Вечер настраивает тебя на философский лад?
— Нет, просто размышляю вслух.
— Эльфы, какие они?
— Это зависит от того, какой ты, — сказал Кимли. — Все видят эльфов разными, и мало кто сходится во мнениях. Одни считают их мудрыми и прекрасными, другие заносчивыми и высокомерными, третьи — эгоистами и задирами. Им нет большого дела до судеб нашего мира. Их цивилизация переживает упадок, они вырождаются. Они ценят искусство и красоту… Когда-то они были великим народом, но это осталось в прошлом.
Во двор забежал мальчишка лет шести, сунул палец в рот и уставился на нас. Он был грязным, но вполне здоровым и хорошо упитанным в отличие от детей, виденных мною в Кертории. Не думаю, что деревня процветала в эти неспокойные времена, но и не бедствовала, это точно.
— А ты взаправду гном? — спросил мальчишка у Кимли.
Тот расхохотался.
— Нет, — сказал он, вытирая выступившие на глазах слезы. — Я великан из-за моря.
— А чего такой маленький? — спросил мальчишка.
— Болел в детстве, — сказал Кимли и зашелся в новом пароксизме смеха.
— Ты тоже великан? — спросил у меня мальчишка, принимая слова гнома за чистую монету.
— Нет, — сказал я. — Я человек.
— А чего такой большой?
— Я в детстве не болел.
— А почему твой друг все время смеется?
— Потому что так и не выздоровел, — сказал я.
— А-а-а… — Пацан понимающе кивнул. И добавил без всякого перехода, как это свойственно детям и гениям, за чьим полетом мысли не суждено уследить простым смертным: — Все наши тебя боятся.
— Почему? — спросил я.
— Потому что ты можешь попросить свою богиню и она сожрет нас всех живыми.
— Что за чушь? — спросил я.
— Так говорят, — сказал он.
— Кто говорит?
— Моя мама, и тетя Хильда, и тетя Лиза, и дядя Сэм, и дядюшка Бак…
— Глупости какие, — сказал я.
— Иван! — крикнул женский голос, в котором слышались материнское раздражение на непослушного сорванца и испуг за него. — Не докучай господину!
— Не буду, ма! — крикнул пацан, крутанулся на босой пятке и побежал к забору, за которым стояла молодая, симпатичная и крайне испуганная женщина.
Услышав свое имя, я вздрогнул, хотя и понимал, что обращаются не ко мне. Странная штука с этими именами, не находите?
Бывает, идешь по незнакомой улице незнакомого района или даже другого города, где ты никого не знаешь и тебя тоже никто не знает, и слышишь выкрик за спиной, называющий твое имя. И хотя ты полностью уверен, что именно тебя здесь никто не может позвать, и ты не знаешь голоса, называющего тебя по имени, ты все равно оборачиваешься и ищешь глазами того, кто тебя позвал.
— Ваня, стой, — сказал я, не соображая, что делаю. — Подойди ко мне.
Женщина вздрогнула, когда ребенок развернулся на полпути, но ни словом, ни жестом не попыталась его остановить.
Ваня подошел ко мне.
— Сколько тебе лет? — спросил я.
— Скоро будет шесть. Да, ма?! — крикнул он.
Женщина кивнула, хотя на лице ее явственно читалась мысль, что шесть ему уже никогда не будет. Я попрошу свою богиню сожрать его живым? Что за чушь? И почему они в это верят?
— Кем ты хочешь быть, когда вырастешь? — спросил я.
— Волшебником, — сказал он.
Правильно, а на Земле все мечтают стать космонавтами. Точнее, мечтали, когда ребенком был я сам. С тех пор приоритеты будущих профессий сместились в сторону брокеров, маклеров, дилеров и киллеров.
— Я буду защищать людей и истреблять чудовищ, как великий Морган. И я тебя не боюсь.
