Королевство белок - Тулянская Юлия (читать онлайн полную книгу .TXT) 📗
– У тебя не болит сердце? – вдруг подозрительно спросил Энкино.
Берест покачал головой.
Они со Снодреком вскоре ушли и вернулись после полудня. Берест устал. Он отвык ходить. За полдня он узнал все, к чему остальные уже притерпелись, посмотрел свежим взглядом на мертвые улицы, вымерзшие бараки, одичавших, голодных людей.
Ирица тревожно прислушивалась к шагам и первая вышла навстречу Бересту. Он ощутил ее незримое прикосновение: на душе вдруг потеплело. Ирица поймала его признательный взгляд.
Из бережливости ели теперь один раз в день, ближе к вечеру. Илла и Ирица закончили готовить, стали раздавать ужин.
– Садитесь за стол! – позвенела ложкой о котелок Илла. – Хассем, не зевай!
Все стали рассаживаться.
Берест молча принял из рук жены миску с похлебкой. Он думал: у нас еще есть еда, а в городе уже настоящий голод. «Люди едят кошек и крыс, начинается мор. Они не догадываются даже сговориться и сделать запасы из того, что находят», – думал Берест.
За едой Энкино сказал:
– Теперь мы можем уйти.
– Потеплеет – и двинемся, – подтвердила Иллесия.
– Мы нашли пекарню, – невпопад произнес Берест. – Там никто не работает. А мука на мельнице была. Ее просыпали, растоптали. А еще они едят муку и зерно прямо так…
Хассем и Илла, оба недавно жившие в рабских бараках, стали объяснять: рабы всегда получали пищу от надсмотрщиков. Чье дело было готовить, те умели, а остальные ни разу даже не видели, как замешивают тесто или варят крупу.
– Весь город вымрет, – сказал Энкино. – Я знал, что так будет.
Все разом посмотрели на него.
Энкино поднял брови:
– А разве трудно было догадаться? – и быстро, с гневом нахмурился. – Все равно надо было выжечь это гнездо!
Ему никто не возразил, только Зоран вздохнул.
– Пора – что?.. – вдруг отрывисто обронил Берест. – Пора собирать людей. И припасы, какие еще остались. На сколько их хватит для всех? Из чего их можно пополнить? Ну, кроме крыс и кошек, – он погладил Зоранова кота.
Илла отложила ложку и удивленно спросила:
– Ты что, хочешь собрать в замке запасы, чтобы кормить всех?
Энкино недоверчиво посмотрел на обоих.
– В набат ударить, – предложил Берест. – Созвать людей.
Зоран удрученно покачал головой:
– Какой тебе набат?
– И пожарной каланчи нету?
Этого никто не знал.
– Подождите… – горькая усмешка скользнула по губам Энкино. – Вы что, решили остаться?
– Да нет, мы уходим. Не в крысятнике же этом жить, – тряхнула головой Илла.
– Помните, мы в Богадельне совещались, куда нам податься? – Берест обвел взглядом своих. – Илла с Зораном хотели осесть где-нибудь в Соверне. Мы с Ирицей и Хассемом – в Даргород. Я не знаю, что вы надумали сейчас. Мы с Ирицей… – Берест поймал ее взгляд, и она мысленно разрешила ему: «Говори». – Мы не хотим, чтобы мы все расставались. Сейчас не время. Сейчас нам не выжить поодиночке. Нам всем нужно одно пристанище.
Хассем молча кивнул. Ему некуда было идти, никто его нигде не ждал. Береста и Ирицу, а потом и остальных он привык считать своейсемьей. Где будут они, там и он.
– Но почему именно здесь? – спросил Энкино.
– А где? – пожал плечами Зоран. – Из всех нас только у Береста есть дом, но очень далеко отсюда.
Горькая усмешка Энкино становилась все заметнее.
– И вы обыщете город, соберете припасы, которые сумеете найти, а потом начнете кормить этих людей… Нас, – он огляделся. – Нас чуть больше дюжины. Положим, охранять запас будет нетрудно, поставить хоть Снодрека. Тут даже толпы с камнями не дождешься. Но кормить всех… Сколько нужно дров, сколько Илле и Ирице придется возиться у котлов, даже с нашей помощью? Хорошо, котлы вы возьмете на кухне: должны же где-то здесь быть кухни, которые кормили рабов? А что мы будем делать, когда запасы кончатся?
– Нас чуть больше дюжины, – повторил Берест. – Но люди сами будут работать. Им некуда идти точно так же, как и нам. С нами Снодрек, его ребята… И будут еще! Зачем куда-то идти? Хватит искать, надо здесь строиться.
– Проклятое место, – подал голос Энкино.
– Было проклятое – будет наше пристанище, – сказал Берест.
Ирица молчала. Они с Иллой собрали у всех пустые миски и стали мыть над лоханью.
…Эта земля теперь называлась Пристанище. Сначала просто пристанище, а потом и Пристанище. Миновала зима, голодная весна. Подходило к концу лето.
Полгода назад Зоран приволок наковальню в заснеженный двор и начал стучать молотом – вместо набата. Зоран гремел по наковальне полдня, весь взмок, и бывшие рабы понемногу подтягивались к замку поглядеть, что же там происходит? Илла и Ирица велели им подходить к котлу, в котором кипела похлебка, пусть жидкая, но настоящая горячая похлебка. Бывшие рабы – их набралось за два десятка – вспомнили, что так было при высших, и не очень удивлялись. Их накормили, и Берест начал говорить: чтобы выжить, нужны дрова, для всех нужно теплое жилье, нужно чинить выбитые двери и окна, сломанные столы и лавки, нужны исправные инструменты, а к весне – плуги и бороны, косы, лопаты… Берест так и не понял, слушают его люди или нет. Они стояли перед ним неровным рядом, в лохмотьях, с одинаково невыразительными лицами.
В руинах то и дело находили замерзших. Некоторые из них были еще живы. Ирица попросила мужчин очистить от хлама и битого стекла еще один большой зал – для больных. Его надо было отапливать. Зоран стал называть этот зал лазаретом – он сам во время наемничьей службы несколько раз с тяжелыми ранами попадал в лазарет. Хассем взялся помогать Ирице: он привык ухаживать за больными еще во время мора на каменоломнях.
По вечерам Хассему частенько приходилось выслушивать жалобы Зорана. Тот, большой, сильный, грустный, все больше похожий на одинокого пса, признавался:
– Я, может быть, умом тронулся. Просто не знаю, что мне делать с собой. Целый день только об Илле и думаю. Я ей надоел, Хассем. Ведь Илла – гордая, смелая, насмешница. А я гляжу на нее – и у меня слезы на глазах.
Зоран, удрученный и озабоченный, кажется, на самом деле верил, что чуток съехал.
– Она и говорит, – продолжал он. – «Зачем ты мне, старый плакса?». Я, Хассем, не знаю, сколько мне лет. Не помню, когда родился. Только ведь шкура-то у меня седая. Раньше хоть борода была черная, а теперь погляди! – Зоран задрал подбородок.
Они с Хассемом шептались в углу, чтобы не мешать спящим. У жителей замка теперь было много забот. Берест решил – все, что уцелело, что можно починить, надо спасти. Это были дни собирания. И холодные зимние ночи… В камине мерцали догорающие угли.
– Она – моя княжна ясная, – продолжал Зоран, и у него даже голос начинал дрожать.
Хассем не перебивал и вообще ничего не говорил, только кивал. Ему было жалко Зорана с его несуразной любовью. «Ясная княжна» Иллесия, исхудавшая, с уже заметным животом совсем перестала быть той бойкой красавицей, в которую без памяти влюбился тотв Богадельне. Но Зоран видел ее в серебряном венце, прекраснее звезд небесных, как в тех сказках, что онрассказывал детям.
У Зорана были слушатели: горстка детей, которых нашли в развалинах и приютили в замке. Послушать сказки любил и Хассем. В них бедный странник, иногда даже бывший наемник, иногда даже седой и хромой, приходил в страну, где правил злой чародей. Но прекрасная княжна, дочь чародея, успевала полюбить чужака. Она помогала своему суженому выполнить все задачи, с помощью которых ее отец хотел его погубить: и вырастить урожай за одну ночь, и добыть золотые яблоки, и укротить буйного скакуна. Хассем догадывался, что княжну зовут Иллесией, хоть Зоран и не называл ее имени. Хассем привык к его сказкам, кажется, как к дикому корню, но они у Зорана становились грустнее день ото дня, богатырю и ясной княжне все дороже доставался счастливый конец, жар-птицы и молодильные яблоки. Хассем слушал, точно в полусне, и ему виделись говорящие волки и кони, мечи из склепа и мосты через огненную реку.
В середине зимы, в те самые «дни собирания» впервые появился в окрестностях замка бывший доблестный раб Хидмар. Он исхудал, обносился, и непонятно было, чем он жил. Оставаясь во дворе, на утоптанном грязном снегу, смешанному с золой от пожарища, он стал звать Береста на поединок. Берест слишком мало прожил в казарме рабов-воинов, чтобы понять, что нужно Хидмару. Снодрек с тревогой сказал своему вожаку:
