Белые яблоки - Кэрролл Джонатан (бесплатные книги онлайн без регистрации .txt) 📗
Этрих преодолел искушение поднять ее. Какой-то голос в глубине его сознания велел ему не делать этого. Оставить все как есть и убраться отсюда поскорей. Они его нашли. Они здесь. Но не означало ли это, что им удалось отыскать и Изабеллу с Энжи?
Он резко выпрямился. Так резко, что потерял равновесие и зашатался, расставив руки в стороны. Ему с трудом удалось устоять на ногах. Надо было исчезать из этой волшебной ночи как можно проворней. Первым его побуждением было отправиться к Изабелле, чтобы убедиться, что с ней все в порядке. Но ему тотчас же пришло на ум, что, возможно, они не знают, где она, и тогда он, чего доброго, наведет их на ее след.
Этрих сделал несколько неуверенных шагов вправо, остановился, повернулся и зашагал налево. Цепенея от ужаса, он машинально вскинул голову и в последний раз взглянул на здание отеля. На миг перед ним мелькнули обнаженные тела родителей, но он был так напуган, что не только не попытался всмотреться в их лица, но даже не задумался, кто они такие.
ХИТЦЕЛ
Бруно был разочарован тем, что Этрих не открыл коробку! А ведь он немало потрудился над ее содержимым в расчете на то, что оно произведет на этого болвана ошеломляющее впечатление. Но тот взял и попросту удрал. Все усилия Бруно оказались тщетными. Ну да ладно, Винсент все равно свое получит.
Он наклонился, поднял ее и потряс, приложив к уху. Внутри затарахтело: что-то тяжелое, металлическое билось о стенки. Бруно счастливо улыбнулся. Возможно, он использует это в другой раз. Вот именно. Наверняка ему представится случай подсунуть Винсенту коробку в такое время и в таком месте, где он просто не сможет не открыть ее. Сунув коробку под мышку, Бруно зашагал по лужайке. На ходу он бросил рассеянный взгляд на окно номера Этрихов. Несколькими минутами раньше он заметил животных, гарцевавших по траве. Вся эта история была ему давно знакома, и он находил ее довольно занятной, но не более того. И будь на то его воля, он уничтожил бы эту сладкую сказочку семейства Этрихов. Можно было бы, к примеру, одним ударом вышибить дух из оленя, поджечь отель или подсыпать немного яду в утренний кофе молодой четы. Ровно столько, чтобы обоих выворачивало наизнанку весь следующий день. Но Бруно не имел права вмешиваться в события прошлого. Хаосу нет места в истории, ведь она неизменна. Иное дело — настоящее и будущее, все то, что вершится сию минуту и чему еще предстоит произойти. Задача Хаоса как раз и состоит в том, чтобы направить ход событий в нужное русло. А прошлое, к сожалению, величина постоянная. Что было, то есть. Навеки.
Поэтому, чтобы осуществить задуманное, Бруно необходимо было выманить Этриха и Изабеллу в настоящее. Вот уж когда он до них доберется! Шагая по мокрой траве, он размышлял о том, как именно расправится с обоими. Скоро, совсем скоро он позабавится всласть.
Очутившись в бабушкиной спальне, Изабелла испытала противоречивые чувства. С одной стороны, это было изумительно. Бабушка предстала перед ней наяву, живая и невредимая и в точности, до мельчайших черточек, такая, какой она ее помнила.
Но с другой… Что-то во всем этом было не так, какой-то пустяк, какая-то неуловимая мелочь мешали ей полностью принять происходящее и с наслаждением погрузиться в знакомую атмосферу.
— Ты помнишь Петера Йордана? — Старушка сидела за прикроватным столиком и прихлебывала чай из изящной фарфоровой чашки.
— Нет, бабушка. Кто это?
— Друг нашей семьи. Из провинции. Он рисовал животных. Однажды в его городок приехал цирк. У них был старый верблюд, он тяжело заболел, и вот они решили, что он умирает, и предложили Петеру забрать его. Он согласился, и животное прожило еще целых пять лет. До чего же забавно было ходить к ним в гости — придешь, а на заднем дворе стоит верблюд. По правде говоря, здоровье у него и впрямь было неважное. Кажется, он даже ослеп на один глаз.
— Петер Йордан или верблюд?
— Верблюд. Петер Йордан умер через несколько дней после того, как мне исполнилось восемьдесят три. Он приходил меня поздравить. Хочешь с ним познакомиться?
— Что ты имеешь в виду? — Изабелла помнила, что в последние годы жизни бабушка порой заговаривалась.
— То, что сказала: хочешь познакомиться с Петером Йорданом?
— Но ты только что сказала, что он умер, бабушка.
— Так ведь и я тоже, детка. Ну и что с того?
Изабелла медленно отодвинула стул и присела к столу:
— Выходит, ты знаешь, что умерла?
— Разумеется. Он очень интересный человек. Уверена, он тебе понравится.
— Бабушка, я не хочу знакомиться ни с каким Петером Йорданом. Я хочу поговорить с тобой о другом.
— Это насчет того, что я умерла? Но ведь и ты об этом знаешь. А раз так, то что к этому можно добавить? Ничего. — Она подлила себе еще чаю. Рука ее слегка дрожала, но так было всегда. Носик заварного чайника едва слышно постукивал о край чашки. Наполнив ее, бабушка медленно и аккуратно поставила чайник на место. И по своему обыкновению на миг сжала его морщинистыми ладонями, чтобы согреть их. Она перехватила взгляд Изабеллы, устремленный на ее руки, покрытые старческими пятнами. — Нипочем бы так не сделала в свои молодые годы. У меня была очень чувствительная кожа, я не могла прикасаться к слишком горячим или холодным предметам. Даже мороженого не ела, от него у меня болели десны. А теперь, смотри-ка, стала совсем как ящерица, что греется под солнышком.
Изабелла, любившая свою бабушку едва ли не больше всех на свете, сейчас едва удерживалась от того, чтобы не встряхнуть ее за плечи.
— Бабушка, прошу тебя, не уходи от разговора. Ты, оказывается, знаешь, что умерла, но за все время, что я здесь, ничего мне об этом не рассказала.
Старая женщина сделала большой глоток из своей чашки, над поверхностью которой, когда она с шумом выдохнула, заклубился пар. Пожав плечами, она с кислой миной произнесла:
— Изабелла, ты ведь давным-давно в курсе, что я умерла. Мне это тоже известно. Чему тут удивляться?
Изабелла почувствовала себя виноватой. Ведь, добиваясь от бабушки правды, сама она многое от нее утаивала.
— Но ты-то откуда это узнала?
— Поверь, мертвые знают, что мертвы.
— Мне немного не по себе. Здесь…
Бабушка кивнула:
— Понимаю, о чем ты. Все, что ты видишь вокруг, немного не такое, каким было в прежние времена. Заметила? Вглядись внимательней. Это потому, что комната и все, что в ней, — наши ожившие воспоминания. Твои и мои. Общие.
Изабелла до мелочей помнила эту комнату. В последние годы жизни старая женщина покидала ее, разве только чтобы сходить в туалет. Изабелла провела здесь так много времени, что все детали окружающей обстановки навеки врезались ей в память.
Но теперь она ощутила едва ли не враждебность, которую источали столь милые ее сердцу вещи. Она со страхом и недоумением огляделась по сторонам.
Бабушка перегнулась через стол и потрепала ее по руке.
— Тебе нечего бояться, милая. Вспомни-ка, минуту назад я поморщилась, когда отпила из своей чашки. А знаешь почему? Потому что мой чай превратился в какао.
Изабелла весело улыбнулась, ей больше не было страшно.
— Мы всегда пили здесь вместе какао. Почти каждый день, когда я приходила домой из школы.
— Верно. А теперь я открою тебе одну тайну, моя милая, я ненавижу горячий шоколад.
Изабелла расхохоталась. Эту традицию они с бабушкой соблюдали в течение долгих лет. Она вбегала в спальню и с порога начинала рассказывать старой женщине о своих школьных делах, а та с улыбкой слушала ее. На столике Изабеллу всегда поджидал кувшинчик с горячим какао и ванильное пирожное.
Она все смеялась и смеялась и никак не могла остановиться.
— Надо же, а я об этом не догадывалась.
— Зато теперь знаешь, как обстояло дело. — Бабушка улыбнулась. — Смерть, знаешь ли, от многого избавляет. Например, от необходимости пить какао. Я-то ведь представила, что в моей чашке чай. А ты вообразила, что в ней какао. Твои воспоминания оказались живее, сильней моих, и чай превратился в какао.
