Тайнознатицы Муирвуда - Уилер Джефф (книга жизни .txt) 📗
Майя устало покачала головой.
— Не могу. Он ведь мне отец.
Он холодно усмехнулся.
— Он приказал мне убить тебя. Я тебе уже говорил.
— И все равно я не могу причинить ему вреда. Жаль, что тебе пришлось убить людей шерифа.
— Тебе всех жаль, — фыркнул он и бросил на нее недоверчивый взгляд. — Даже тех, кто сам виноват.
Он покачал головой.
— Знай: назавтра король собирается убить вас всех.
Майя впилась взглядом в покрытое шрамами лицо.
— Это он сам тебе сказал?
Он медленно покачал головой и вдруг насторожился:
— Тебя ищут. Я ухожу. Пойдешь со мной?
Майя помотала головой.
— Я остаюсь. Мне нельзя выходить за стены аббатства.
— Здесь ничуть не безопаснее, — жестко сказал он. — До свидания, Майя. До скорого свидания.
Бросив на нее многозначительный взгляд, он взял ее руку, как некогда, легонько пожал и исчез в тумане.
Далеко уйти он не успел: послышался рык, захрустел под могучими лапами подлесок, и Майя узнала Аргуса.
— Аргус! — позвала она. — Аргус, ко мне!
Ответом ей был яростный рык, щелканье зубов, и вдруг собака завизжала от боли.
— Аргус! Нет! Не тронь его!
Она бросилась в туман за кишоном. Сердце рвалось из груди. Могучий пес скорчился на мокрой траве и скулил от боли. Кишон пятился назад, и с кинжала в его руках снова капала кровь.
— Нет! — вскричала Майя и бросилась к верному псу. Она упала на колени, на усыпанную колючими ветками землю, и баюкала бьющегося в агонии Аргуса. Шерсть его была мокра от крови. Майя прижимала пса к себе, и слезы лились у нее из глаз.
— Нет! Аргус, нет! Пожалуйста, не умирай! Не надо!
Кишон растаял в тумане. Сжимая в объятиях пса, Майя зарылась лицом в жесткую шерсть. Под ее руками пес сделал последний тяжелый вздох и застыл. По лицу у Майи текли слезы, с пальцев капала кровь.
— Нет, — всхлипывала она, баюкая в руках мертвого пса. Плечи ее тряслись и вздрагивали.
— Аргус! — послышался голос Джона Тейта. Охотник свистнул собаке и в следующий ужасный миг уже стоял рядом с Майей.
— Майя! — выговорил он, но замер, увидев лежащего в ее объятиях пса.
— Ты ее нашел? — это был голос Кольера. Финт бросился к Майе, а та все рыдала и рыдала, обнимая верного пса, и сердце ее рвалось на тысячи кусочков.
Стояла полночь, самое темное время суток. Майя и Кольер сидели рядом на скамье под окном кабинета альдермастона. Платье Майи до сих пор было в крови пса, и хоть она и вымыла руки и лицо, глаза ее все еще были красны от слез. Огненный яр-камень в очаге светился оранжевым, наполняя небольшую комнату отблесками пламени. Кольер прижимал Майю к себе и гладил по волосам, глядя на огонь. Были здесь и Додд с Сюзенной — они сидели бок о бок, крепко держась за руки, и на лицах их были написаны молчаливая тревога и дружеское участие.
Вошел сенешаль альдермастона; седые волосы растрепались от спешки.
— Сюда идут альдермастон и ваша бабушка, — сообщил он. — Ну и ночь, что за ночь!
Он подошел к Джону Тейту, который ходил от стены к стене, глядя перед собой налитыми кровью глазами, и положил руку на плечо охотнику.
— Мне жаль, — печально произнес сенешаль.
Джон Тейт покачал головой.
— Клянусь Чишу, это же всего только собака, — лицо его исказилось болью. — Но какая собака!
Томас понимающе кивнул.
— Есть одна странность: смерть Аргуса совпала по времени с некоторыми событиями.
Майя подняла глаза. От усталости тело было как деревянное.
— Что случилось, Томас?
— Пусть лучше ваша бабушка сама расскажет.
Он вернулся к двери и распахнул ее, впуская альдермастона, его жену Джоанну и идущую следом Сабину. Когда они вошли, Томас закрыл за ними дверь и сел на место неподалеку от стола альдермастона.
— Мейг, — поняла вдруг Майя и подалась вперед. — Надо сказать ей, что ее отец умер.
Жена альдермастона кивнула.
— Я сказала ей, Майя. Я только что ее видела. Она не спит. Она совершает бдение, чтобы помочь тебе.
Майя уставилась на нее недоумевающим взглядом.
— Этой ночью тайнознатицы не спят, — пояснила Джоанна. — Мы все совершали бдение ради тебя.
Мгновение назад Майе казалось, что она выплакала все слезы, но глаза ее снова увлажнились. Она посмотрела на Сюзенну; та кивнула и улыбнулась.
— Что случилось? — повторила Майя, глядя на бабушку. Вид у Сабины был усталый и изможденный, но глаза сияли.
— Настал час, — хрипло сказала она.
Майя уставилась на нее.
Альдермастон сделал шаг вперед, приблизился к Майе и взял ее руки в свои. Его взгляд смотрел прямо в душу, а когда он заговорил, голос его был необычайно силен.
— Это случилось, Марсиана. Аббатство… пробуждается. Все яр-камни, даже те, что никогда не отзывались на зов — все они светятся, призывают, зовут тебя.
Глаза Майи расширились. Она бросила взгляд на Кольера, затем вновь повернулась к альдермастону.
Сабина приблизилась к ней и сжала ее ладонь.
— Свершилось испытание. Что-то произошло, что-то дало толчок новым событиям. Я сама не понимаю, что всему причиной. Кровь ли то верного пса, которую он пролил за тебя? Или то, что ты выстояла против Бесчисленных, не поддавшись им? Или все дело в совершившихся бдениях? Что-то произошло этой ночью, но что — я не знаю. И все же яр-камни по всему аббатству светятся… даже те, что в кухонных очагах. В прачечной. Камни ожили и лучатся силой. Аббатство поет тебе, Майя!
От волнения Сабина начала задыхаться.
— Мертвые собрались вместе, — она говорила хрипло, словно ей сдавило горло. — Их тьмы и тьмы. Они шепчут. Они чего-то ждут. Ты должна идти, Майя, — она похлопала внучку по руке. — Переоденься и надень вуаль. Час настал. Сегодня аббатство не отвергнет тебя.
Майя ощутила сомнение… нет, семя сомнения, легкое, словно пушинка одуванчика, но решительно отбросила его прочь.
Она повернулась к Кольеру.
— Идем со мной, — взмолилась она.
Удивление на его лице разом уступило место ужасу. Кольер замотал головой.
— Не могу, — сдавленно признался он. — Всем сердцем хотел бы, но не могу. Не смею.
Он встал. Лицо его раскраснелось от переживаемых чувств.
— Этой ночью я слышал Исток, — шепотом признался он. — Я знаю, что слышал. Когда Кэрью меня увел… когда мы шли, я услышал голос в голове. Исток сказал мне слова, которые собирался произнести Кэрью, а потом Кэрью и впрямь сказал их. Мы говорили с ним, пока шли, и я всякий раз заранее знал, что он скажет. А потом голос в голове предупредил меня, что это обман, затеянный Крабвеллом, и что их цель — ты.
Он говорил задыхаясь, и в голосе его были слезы.
— Я знаю, что это был Исток, — его рука легла на спину Майе. — Иди. А я пока не готов, — он посмотрел ей в глаза. — Но однажды я буду готов. Обещаю.
Грудь Майи наполнилась надеждой; отняв руки из ладоней альдермастона, она обняла Кольера и спрятала лицо у него на груди. Он крепко обнял ее в ответ. Они стояли, обнявшись, потеряв счет времени, и миг этот длился для них дольше вечности. Его губы касались ее волос, он прижимал ее к себе со всей силой и страстью. Его руки дрожали, ее сердце горело жаром. Теперь и она слышала шепот — он становился все громче, он звал ее.
Как и Сабина, она не знала, отчего с аббатства спали невидимые оковы. Быть может, это оттого, что Кольер обрел веру? Она больше не чувствовала усталости, ее не клонило в сон. Тело наполнилось отвагой и решимостью. Она пройдет мастонские испытания. Она соберет всю свою волю, она отдастся на волю Истока и совершит все то, что должна совершить.
Разомкнув объятия и отстранившись, она увидела в глазах Кольера слезы. Он стыдился своей слабости, но в этот миг показался ей таким юным. Она взяла его за руку, постаралась вобрать его тепло, унести его частицу с собой, туда, в аббатство.
— Дождись меня, — шепнула она, сжимая его руки, и провела большим пальцем по костяшкам.
— Дождусь, — пообещал он. Как странно, подумалось Майе, в этот миг ей вдруг захотелось поцеловать его в щеку… или в губы. Между ними повисло напряжение, жажда скрепить обуревавшие их чувства поцелуем. Как горько было осознавать непреклонность проклятия: она никогда не поцелует ни его, ни их детей. Она всегда будет страдать из-за ошибки, которую, пусть и по незнанию, она совершила.
