Тьма века сего (СИ) - Попова Надежда Александровна "QwRtSgFz" (читаемые книги читать онлайн бесплатно TXT) 📗
Гус пристально взглянул собеседнику в лицо, пытаясь обнаружить в нем то ли ложь, то ли издевку, помедлил мгновение и решительно сказал:
— Вы дважды упомянули антихриста, святой отец.
— Да.
— Причем вас можно было понять так, что так вы поименовали вполне конкретного человека.
— Да.
— Вы это серьезно? Или снова иносказание?
— Я серьезно, — кивнул Бруно, и его невольный гость заметно побледнел, поджав губы. — По крайней мере, он себя очевидно таковым считает и уж точно сумеет доставить неприятностей этому миру не сильно меньше, нежели описанный в Откровении противостоятель Господа. Причем проблемы будут как в том случае, если он останется у власти и усугубит ее, так и в том, если его к этой власти не пустить. Иными словами, наш сообщник дьявольских орд в нашей гипотетической крепости до сих пор не открыл ворота не потому что не может, а потому что ждет удобного момента. И пока зажравшимся клирикам и не менее зажравшимся мирянам удается убеждать его в том, что удобный момент еще не настал.
— И долго вы надеетесь сохранять столь сомнительное равновесие?
— Вы спрашивали, зачем я прихожу к вам, майстер Гус. Зачем рассказываю о новостях города и заседаниях Собора… Так вот, помимо совершенно мной не скрываемого желания призвать вас охолонуться и не гнать лошадей — я действительно хочу, чтобы вы были в курсе происходящего; или можно сказать, что именно для наилучшего воплощения этого моего желания я и делюсь новостями. Ведь само ваше появление на этом Соборе яснее ясного свидетельствует о том, что вы совершенно не в курсе происходящего в курии, в Церкви, в имперском управлении… А если и в курсе — трактуете неверно.
— В самом деле? Вы обладатель единственной истины, майстер конгрегат?
— Вы так и не ответили на мой вопрос «зачем», — напомнил Бруно. — Быть может, скажете сейчас? Зачем вы сюда явились, с какой целью так рвались выступить перед этим собранием? На что надеялись? Если и впрямь не рассчитывали торжественно сгореть на потеху одним и для воодушевления других. За-чем?
— Вы снова о костре? Император выдал мне охранную грамоту, согласно которой я защищен…
— Вы внимательно ее читали? — оборвал Бруно, и гость нахмурился, смолкнув. — Грамоту, с которой сюда ехали — внимательно прочли? Там сказано, что вам обеспечивается безопасное прибытие в Констанц и возможность, если будет такое желание, предстать перед Собором для дискуссии о ваших взглядах. О безопасности на Соборе в ней речи не шло. Если хотите — я подожду, поищите грамоту в ваших вещах, перечитайте, убедитесь.
— Не стоит, — мрачно возразил Гус. — И что это значит? Император, который не позволял папским инквизиторам объявить меня еретиком, закрывал глаза на мое свободное присутствие в городах Империи — и вдруг сдал меня вашим?
— А вы сейчас на костре? — удивленно переспросил Бруно, демонстративно оглядевшись вокруг. — Не похоже. Тогда что вы вкладывали в слово «сдать»? Очнитесь, майстер Гус, я перехватил вас на последнем шаге к гибели, укрываю от лап Коссы и всеми силами пытаюсь уберечь от самого опрометчивого поступка в вашей жизни, а вы даже не можете объяснить, за каким… гм… собрались его сделать! И так как вы по-прежнему не отвечаете, отвечу за вас: вы именно что не представляете себе ситуацию в курии, не представляете ситуацию в Церкви, не имеете ни малейшего понятия о том, какие силы принимают решения в Империи и клире, как эти решения вызревают и какими силами приходится их добиваться, вы даже не можете взять в толк, что «инквизиторы» Коссы и инквизиторы Конгрегации — это два противостоящих лагеря, а не единая сила. Да, обе стороны многие годы пытаются делать вид, что это не так. Но что из вас за реформатор, что за мыслитель и предводитель, если этот вид вас обманул?
— Да не хочу и не собирался я быть предводителем!
— А поздно! Поздно, майстер Гус, вы им стали. Всё. Пути назад нет. Зато впереди — есть путь и есть выбор: упереться, как баран, и красиво погибнуть, ничего не изменив, или все-таки попытаться понять, когда стоит бежать на врага, препоясавшись мечом веры, а когда надлежит поступить как разумному охотнику, затаившись и нанеся удар тогда, когда он достигнет цели.
— Объединившись с вами? Вы уже полвека…
— Что? — поторопил Бруно, когда он снова замялся. — Полвека медленно ползем к своей цели? Полвека исподволь меняем систему вместо того, чтобы бросаться на нее грудью и разрушать до фундамента? Вам ведь уже не двадцать лет, майстер Гус, ну откуда этот максимализм, эта вера в то, что единственный выход — revolutio? Вы хотите сказать, что результатов деятельности Конгрегации не видно? Что их нет? Что мы ничего не изменили?
— Не хочу. Но это слишком медленно.
— Ну вот снова… А вы куда-то спешите?
— Орды за воротами, помните? Души гибнут, пока вы играете в политику!
— А если мы перестанем в нее играть и начнем игры в еретиков и мятежников, их погибнет меньше? Уверены? Поручитесь за это? На свою душу грех возьмете, если окажетесь неправы? За гибель душ, гибель тел, за разруху и войну?
— Я не могу отвечать за других людей, каждый человек обладает свободой воли и…
— Во-он как заговорили, — криво улыбнулся Бруно. — Какая, однако, удобная у вас позиция, святой отец. Вы хорошо читали ту часть Евангелия, которая о фарисеях?
— Сами вы!.. — зло огрызнулся Гус и, запнувшись, прикрыл глаза, медленно переводя дыхание.
Несколько мгновений — долгих, как день — протекли в тишине, и Бруно, вздохнув, негромко выговорил:
— Так не бывает. Ну вы же это знаете, майстер Гус. Не можете вы серьезно верить в то, что весь христианский мир встанет на вашу сторону. Не бывает радикальных и всесторонних преобразований без жертв. Я — это понимаю, и я это принял. Я знаю, что без них не обойтись, и я знаю, что грех этот будет лежать на моей душе, и я, все мы, по-вашему едва ль не бездельники и сообщники антихриста, делаем все возможное, чтобы жертв этих было как можно меньше. А вы? Вы даже не прячетесь в кусты, крикнув «деритесь!», что еще было бы понятно. Нет, вы готовы погибнуть вместе с драчунами, но вы не готовы выжить. Не готовы жить и отвечать за все, что совершится по вашему слову. Если вам страшно — и я это понимаю, мы все люди, все слабы — просто уходите. Ad verbum [94]. Умолкните, прекратите проповедь, прекратите привлекать к себе внимание, уходите из этого дома, этого города, этой части Империи. У вас немало единомышленников, и вы найдете где дожить до старости и мирно прожить ее.
— Предлагаете то же, что Папа.
— Нет, я не ставлю ваше раскаяние условием свободы. Вы взрослый человек, в конце концов, и мне будет довольно того, что вы прекратите разжигать костер посреди терпящего бедствие корабля. Просто не тяните за собой в пропасть других — и можете хоть до конца своих дней считать Церковь адовым сборищем, главное — считайте молча, и как знать, вдруг вы однажды одумаетесь. Или наберитесь смелости, наконец.
— На что?
— На одно из двух. Или прямо скажите, что продолжите свое противостояние, поведете своих последователей и Империю к войне, приняв все последствия на себя как зачинателя, и я избавлюсь от вас как от опасного мятежника и врага, а то и просто выпущу отсюда и позволю Коссе принять решение о вашей судьбе… Или смирите свой идеализм и попытайтесь принести пользу, а не погибель. Мне, прямо скажем, не слишком по душе брать на себя еще один грех, а вам явно будет приятно остаться в живых.
— Вы говорили «возможно».
— Да, в случае второго решения вы тоже вступите в войну, но уже с таким противником, что поручиться не сможет никто и ни за что. За вами будет Конгрегация, Империя и изрядная часть Церкви, но против вас — силы, рядом с которыми все эти корыстные клирики и даже сам Сатана покажутся уличным отребьем.
Гус вновь воззрился на собеседника молча, все больше хмурясь, и, наконец, тихо произнес:
— Интересно. Или кто-то из нас двоих еретик…
