Надежда мира (СИ) - Воронина Тамара (книги онлайн без регистрации TXT) 📗
– Ты вообще слышал, что я тебе говорила? Ты сделал меня счастливой. Пусть мне через месяц или год надоест, но сейчас я чувствую себя именно свободной и счастливой. Я ни от кого и ни от чего не завишу. Впервые в жизни. Я делаю то, что мне нравится, а не то, что должна, не то, чего от меня ждут, не то, что требуется для того, чтоб рваться наверх. Я не хочу рваться наверх. Мне хорошо здесь. Между прочим, с тобой и благодаря тебе. Я всегда мечтала сесть на краю пропасти и ножки свесить, но даже в мечтах никогда не было рядом придурка, которому это тоже нравится.
Риэль наклонился и посмотрел вниз.
– Ну, какая ж это пропасть. Вот в Ставинских горах есть место – словно на краю мира сидишь. Пропасть совершенно отвесная и такая высокая, что дна нет, внизу – туман, ничто, вверху – небо. А посередине – ты.
– А мы туда сходим?
– Сходим. Только не скоро. Ставинские горы в Ларкате, а там война. Это на север от Комрайна. Война бессмысленная, бесконечная и жестокая, как всякие межрасовые войны.
– Межрасовые? Там что, эльфы живут?
Стоп. Слова «эльф» во всеобщем нет. А эльфы есть, потому что слово Женя сказала, а Риэль его понял.
– Эльфы тоже, только это не их война… и обе стороны стараются их не задевать, потому что война с тамошними эльфами кончится плохо. Там люди и маргиты… Маргитов ты не видела еще, наверное, они здесь не встречаются. Их здесь сразу вешают. Приказ короля.
– Почему?
– Толком не знаю. Официально – они черные маги, слабенькие, но только черные. Силу берут не в природе… или где там ее берут маги. В жертвоприношениях. И чем сильнее маг, тем больше жертв он принес. И если бы просто человеческих – они используют только детей. Маленьких, которые еще говорить не научились. До года-двух. И убивают их страшно… Когда это выяснилось лет пятьдесят назад, король изгнал всю расу из Комрайна. Они здесь пришлые были. В общем, так считается, а как оно на самом деле, кто ж знает. Женя… ты прости, я не должен был выливать на тебя свои глупости.
Женя ласково погладила его по щеке.
– Должен. Именно что должен, Риэль.
Он слабо улыбнулся, глядя перед собой. Сверху – небо, снизу – сказочная долина. Где-то вдалеке взбунтовавшийся залитый кровью город. Почему вдруг бунт? Король был правителем, в народе популярным, и ни разу ни в одном трактире Женя не слышала бурчания недовольных. Сомнения в каких-то поступках короля бывали, типа «а не стоило ему послов принимать» или «надо было раскатать это осиное гнездо по бревнышку, а он добрый, он их помиловал». Король был малореальной фигурой для народа, пожалуй. Чем-то вроде воплощения Создателя в Комрайне: сидит во дворце и вершит дела государственные. Его профиль на монетах был, по мнению Жени, просто абстрактным силуэтом; Риэль, принимавший из рук короля высшую свою награду, присмотрелся тогда и неуверенно сказал: «Похож». Существование короля, на первый взгляд, никак не влияло на обыденную жизнь Комрайна, и пожалуй, это было его главной заслугой. Риэль почему-то не удивился, услышав о бунте, значит, бывало и такое, а Женя из его рассказов не знала, что бывает. Или это были восстания местного значения? Подавили с неслыханной (или очень даже слыханной) жестокостью, перевешали зачинщиков или тех, кто под горячую руку подвернулся, – и снова тишь и благоденствие. Или Райв привирает, чтобы подольше задержать их в своих пещерах? Или не их – ее? Конечно, Женя его взгляды замечала. Невозможно не заметить. Не почувствовать. Хорош ведь, гад, привлекателен до того, что колени слабнут, а чего, казалось бы… Или не ее, не Женю, а Джен Сандиния, до которой ему, по мнению Риэля, дела нет?
Ощипывая принесенных Райвом крупных птиц, Женя завела разговор об иных расах, интереса у мужчин не вызвавший. «Да что, увидишь сама рано или поздно», – отмахнулся Райв. Женя и замолчала обиженно. Впрочем, откуда ж им знать, что для нее эльфы – сказочные персонажи Толкиена и прочих, и непонятные маргиты ее не особенно интересуют, а вот эльфы – особенно. Посмотреть бы… Женя улыбнулась сама себе. Очень может быть, что здешние эльфы на самом деле страшные, толстые и кривоногие. Хотя записанное в ее голову знание уверяло, что нет… а какие, оно не подсказывало. Не видел составитель словаря эльфов.
Райв вел себя как ни в чем не бывало, будто не называл Женю Джен, будто не кидался на него с ножом Риэль и будто не собирался он наказывать менестреля переломом руки. Спокойно так: сломать руку, державшую нож, потому что этот нож мог его поцарапать. Не сумел бы Риэль его убить. Не все могут убивать.
Ночью ей не спалось. Ровно и неслышно дышал Риэль, выбиваясь из имиджа, посапывал, причмокивая, Райв, а она, подкатившись под бочок Риэля, рассматривала светящиеся кристаллы. Здесь не бывало темно. Ни о чем таком не думалось, хотя Женя и пыталась заставить себя поразмышлять, например, над тем, как легко она привыкла к этому миру, отказавшись даже от воспоминаний о прошлом. Правда, и вспоминать было особенно не о чем. Ведь и правда, мечтая посидеть у края земли, она никогда не видела рядом никого. Даже не мечтала быть не одинокой. Радужные сны о прекрасном принце выбил Олег, который этим прекрасным принцем был какое-то время. И даже читая дамские романы, Женя не воображала себя на месте героинь. Еще не хватало, себя в такой бред вставлять…
Понятно, что тоска о прежней жизни только мешала бы, но тоски как таковой и не было. Первое время было ощущение потерянности, но вот от чего больше, от гибрида фантастики с фэнтези или от более чем реального предательства Тарвика, – еще вопрос. Наименование, ради которого ее сюда притащили, скорее раздражало, чем интересовало. Волосы перекрасить, что ли? Это в рыжий цвет здесь не покрасишься, потому что хна не растет, а вот сделать из рыжих волос русые или каштановые проще, Риэль говорил, что отвар скорлупы лесных орехов придает коричневый оттенок, а уж орехов этих тут… Рыжие волосы – главная примета, и чего бы от нее не избавиться? Пусть фанатики из ордена думают, что она здесь, им этого для счастья, кажется, вполне достаточно, зато остальным в голову эта дурная мысль не придет.
Риэль вдруг напрягся. Женя приподнялась на локте. Он спал и явно видел плохой сон. Женя положила голову ему на плечо, начала успокаивающе поглаживать, и постепенно он расслабился. Она справилась со своими проблемами, и сейчас ее не ранили даже воспоминания о ребенке. Было – и прошло. Не вернешь, не изменишь, вечно жить болью невозможно. А оказывается, возможно. Он все еще держал в своей душе Камита и не хотел избавляться от этом памяти. Все еще видел его последний взгляд, и последний взгляд Матиса… скотина ты, Матис, бездушная скотина, и вряд ли прав Симур, считая, что таким образом Матис избавил Риэля от необходимости видеть, как он умирает. Это Риэлю уж точно далось бы легче.
Поэты ходят пятками по лезвию ножа. В общем, да. Риэль чувствовал по-другому. Острее, сильнее, дольше, и попробуй его от этого избавить – избавишь мир от менестреля.
На следующий день возобновились музыкальные занятия, доставлявшие несказанное удовольствие Райву. Ну какой интерес слушать, как Женя повторяет до бесконечности одну и ту же фразу, добиваясь одному Риэлю известной выразительности? Или как она блямкает струнами лютни, пытаясь извлечь звук продолжительный и мелодичный? Какая продолжительность может быть у незатейливого струнного инструмента? Райв валялся на диване, оперевшись на локоть, и чуть не с восторгом за ними наблюдал. Измучив Женю, Риэль понял, что вообще больше от нее ничего не добьется, засмеялся и, прихватив леску с крючками, отправился к озеру – рыбки ему захотелось, давно не ел.
Как в итоге Женя оказалась на этом диване рядом с Райвом, она и думать не хотела. В конце концов, после восьми месяцев воздержания инстинкты рвались наружу, а тут такой объект… Объект оказался удивительно нежным, а ведь ожидалась прямо буря страстей, и то ли он страсти сдерживал, то ли они так проявлялись, но прикосновения крупного и сильного мужчины казались касанием крыльев бабочки. Влюбился? Может, и правда…
