Жизнь за гранью (СИ) - Тильман Любовь (читать книги онлайн бесплатно серию книг .txt) 📗
Здесь, в Холмогорске, я впервые узнал о видовом разнообразии ныне живущих людей и множественности их подвидов, элементариях, психопрактиках, передаче биоэнергии и прочем о чём я даже не подозревал. Оказалось, что голоса у меня в голове, из-за которых меня безуспешно пичкали таблетками от шизофрении, не сумасшествие, а настоящее слышание чужих мыслей, и я сам могу им управлять.
Спросить у отца почему он не рассказал мне о нашем роде и моих способностях, я уже не мог, так как мои родители погибли в автокатастрофе в тот самый день, когда ко мне приходили переговорщики. Сопоставил я эти два события уже потом, когда, по прошествии почти полутора столетий, при весьма трагических обстоятельствах, выяснилось, что мы были военной базой и полигоном для воспитания идеальных солдат и шпионов. Тогда-то мы и начали свою собственную игру, которая, как вы знаете, тоже окончилась весьма плачевно.
Времени не остаётся… столько не высказанного… – голос Всеслышащего становился всё тише и глуше: «Садовник, последняя просьба: отдай… верни энергию Майклу». Я взглянул на Майкла и он кивнул. «Спасибо, Майки» – с трудом выдохнул Грасс. Я уже почти открыл канал энергии, когда прошелестели последние слова, скорее даже мысли, настолько они были слабы: «Мариша… любил… люблю…Стани… Юричк… дет…»
Переосмысление
В комнате стояла парализующая тишина, которую нарушил возмущённый всхлип Марго: «Донат! Как ты мог?!»
– Маргарет, у нас не было выбора, – мгновенно осипшим голосом произнёс Донатос, – они хотели всё пустить на генетический материал in vitro, мы бы никого не смогли защитить. К тому же у них свои слухачи.
Я взглянул на Петерса. Брат спокойно кивнул мне в ответ, как бы подтверждая слова ушедшего. Мне вспомнилась его битва с Валенсо, больше похожая на дружеский турнир, чем на боевое сражение. Они явно не стремились покалечить друг друга. Кем бы они ни были, они находились по одну сторону баррикад. Но кто стоял по другую?! Внезапно я понял, что меня так смущало в рассказе Грасса – якобы разыгранное противостояние, продолжалось и после катастрофы… Но для кого?! Кто был его зрителем и истинным владельцем сцены?!
«Не сердись на монастырских…» – сказал мне когда-то Петерс. Мы укрывались в Монастыре На Горе, а потом бежали оттуда. Действительно ли из-под обстрела, или обстрел должен был оправдать наш побег?! Скрывались ли мы для отдыха и обучения в Монастыре Вод, или были там заложниками чьих-то договоров. Нападение в пещерах совпало с проверкой проходов к монастырю случайно, или нам не дали совершить ошибку?! Вопросы… вопросы… задавать их было бесполезно, я уже понял, что «каждая дверь открывается только в своё время», когда ты готов к тому, что она скрывает.
Все начали расходиться. Я подошёл к Алисе, полуобнял её за плечи и заглянул в глаза: «Лисушка, доченька, меня мучает твоё одиночество и я не могу понять истинной причины твоего поступка. Ну хочешь я откажусь от Садовничества?»
– Нет! – серьёзно ответила она, высвобождаясь из моих объятий, этого бы наверно очень хотела Фрума-Лея.
– Фрумиле?! Но почему?! – по-идиотски удивился я, осознавая всю глупость подобного вопроса.
– Отец, это бесполезно, – грустно улыбнулась Алиса, – мы выросли. Смирись и не пытайся нас контролировать.
– Контролировать?! – теперь уже искренне поразился я, это было что-то новое.
Исповедь Грасса, слова дочери… мозги отказывались работать от переизбытка противоречивых фактов. Раньше я мог посоветоваться с Майклом, Петерсом, обсудить с Близняшками, а теперь даже и поговорить не с кем. Оставалась Фруми, но она жила в другой реальности и вряд ли поняла бы меня. Вдруг, как пронзительная ясность осенней синевы, ко мне пришло осознание: это не дочка одинока, это я одинокий, один и со своими мыслями и со своей, такой странной и запутанной жизнью.
Я сидел в башне замка, обуреваемый мыслями. В момент осознания одиночества, я не подумал о сыне, о Лёнечке… Почему?! Я безусловно любил его, скучал за ним, но мы не были близки. Мы стали друг для друга некими символами, абстрактными понятиями… Но может из-за подсознательного чувства вины?! Когда-то я осуждал Всеслышащего за то, что он оставил своего ребёнка без материнской ласки, а оказалось он просто спасал своих детей. А за что я, я сам, пожертвовал своим сыном?! Ради какого такого мира?! Как можно поддержать равновесие в мириадах бесконечностей случайных связей?! Неужели только из-за пустой гордыни?! Ещё бы: Отец Управителя Мира! – Какого Управителя?! Какого Мира?! Лёнечка был всего-навсего маленьким мальчиком, мужественным и послушным, безоговорочно доверявшем мне, а я так бессовестно и бездумно его предал. И не только его, но и мою Фруми. Если мне так одиноко, среди таких же, как я, то как же она должна себя чувствовать, находясь постоянно в другой реальности, чем муж и дети, и не видя, не ощущая, не понимая, что происходит?! А я сам, вместо того, чтобы быть с ней и с детьми, в короткие часы отдыха от службы, сижу здесь и рефлексирую.
Да и что такого полезного я делаю?! Нет, само по себе сохранение энергии несомненно важно. Но какой процент рассеяния смогу сохранить я за минуту, час, сутки, месяц?! – Нуль, с бесконечной чередой нулей после запятой. Пустое и бессмысленное занятие. Надо всё бросить и жить обычной жизнью с Фруми и детьми! Фруми, Фруми…
Я словно опять услышал голос старшей дочери: «…этого бы наверно очень хотела Фрума-Лея». Что она хотела этим сказать?! Ну да, Петерс рассказал нам с Фруми, что нас специально свели и заперли в кафе, чтобы на свет появились дети с полным двойным набором старших генов. Но какое это имеет значение, если мы на самом деле влюбились и полюбили друг друга?! На самом деле…
Я попытался вспомнить, как попал в это кафе первый раз, и не смог. Словно какая-то пелена затягивала мысли, посылая их в десятки других направлений, не давая сосредоточиться. Я решил зайти издалека и начал вспоминать улицу, дом, узоры чугунной дверной решётки кафетерия… И неожиданно увидел гибкую фигурку девушки в сером, грубой овечьей шерсти, свитере, чёрной самовязанной шапке с вытянутыми петлями, возвышающимися полукружьями на макушке, зелёном буклированном пальто, чёрных лакированных сапогах-чулках и смешных, зелёных, с детским узором, варежках. Сюзи… Это она привела меня в кафе, в котором я до того ни разу не был. Она и сама была немножко по детски смешная, моя Сюзи.
Мозг неприятно резануло неосторожно проскользнувшее «моя», моей могла быть только Фруми, Фрумиле… Но кто привёл её в наше кафе?! Она никогда не рассказывала мне об этом. Да раньше этот вопрос и не интересовал меня. Собственно, какая теперь разница, мы с Фрума-Леей любим друг друга, у нас дети, а всё остальное давно потеряло значение. Но мне отчего-то нестерпимо захотелось узнать правду, и о Фруми и о странной гибели Сюзанны.
Остановись! – приказал я себе. – Дальше, в этом направлении двигаться опасно. Исправить в прошедшем ты всё равно ничего не сможешь, а исковеркать настоящее – запросто. Лучше подумай, почему всё происходящее, так или иначе, крутится вокруг тебя. Не слишком ли много знаний, умений и силы?! Тебя защитили и спасли… Тебя выбрала крыса, затем Марго, затем дети… Ты преодолевал всевозможные физические трудности по дороге в оба монастыря… В монастырях охотились на тебя и обучали тебя… Ты принимал решения и руководил семьёй, общинами, оказанием помощи… Тебя запугивал Всеслышащий, запутывал Всепроникающий, обкрадывали, обманывали, но ты всегда выходил победителем, потому, что именно тебе помогали сильные мира сего… Ты удостоился церемониала передачи Силы и оказался потомственным обладателем высоких регалий, а теперь и звания Садовника… и, наконец, тот, кого ты считал врагом, просил милости именно у тебя… – Не слишком ли много?! Не напоминает ли всё это хвастовство мальчишек, выдумывающих не происходившие истории и выставляющих себя в них главными героями и всезнайками?!
