Путешествие по Долине Надежды (СИ) - Бобровенко Екатерина (книги без регистрации полные версии .TXT) 📗
Существо остановилось на миг, глядя на нее неподвижными, остекленевшими глазами, горящими в темноте подобно двум фонарям, и вдруг начало стремительно меняться… Сгорбилось, ссутулилось, выгибаясь дугой, и упало на пол, извиваясь и пронзительно шипя. Лицо заострилось, вытянулось, приобретая типично звериные черты плоской, будто крокодильей, морды. Длинное и узкое, как у ящерицы, тело покрылось зеленовато-черной блестящей чешуей, бывшие когда-то руками толстые короткие лапы задрожали, судорожно скребя когтями пол. С надрывным скрежетом разрывая ткань бывшей на девочке одежды, на спине существа прорезались узкие сложенные крылья с острыми подобиями когтя на сгибе. Длинные чешуйчатый хвост с глухим стуком ударился об пол.
— Кэрен… — глухо произнесла Хранительница и схватилась за дверную ручку, чувствуя, как подкашиваются и немеют ноги. Она все еще не могла поверить в реальность всего происходящего и, словно зачарованная, неотрывно смотрела в желтые немигающие глаза гигантской плоской ящерицы, затаившейся на полу почти возле самых ее ног.
Ящерица шевельнулась, шаркнув лапами о полированный паркет, и издала какой-то странный, булькающий звук, в котором Лина с ужасом различила слова:
— Это… больше… не Кэрен… — шелестящим шепотом прошипела тварь, облизывая раздвоенным языком кончик чешуйчатой морды. Она шумно дышала, раздувая широкие черные ноздри, и весь ее вид — от острого носа, до увенчанного шипами изогнувшегося хвоста — внушал Хранительнице ужас. — А теперь… прочь… с дороги!..
Мощный толстый хвост изогнулся, поднимаясь над головой чудовища, и, со свистом рассекая воздух, обрушился на Лину, сбивая с ног.
Падая, Хранительница не успела сгруппироваться, и поэтому приземление получилось особенно жестким. Острая боль вступила в спину и левое плечо, несколько мгновений не давая даже пошевельнуться, и, наверное, только инстинкт самосохранения заставил девушку в самый последний момент перекатиться на другой бок, уворачиваясь от острых когтей ящера, просвистевших возле самого уха.
Все еще продолжая лежать на полу, Лина послала в шипящую тварь сияющий огненный шар — не целясь, не глядя, наугад, — но, судя по разорвавшему немую тишину грозному рыку, полному ярости и боли, девушка поняла, что все-таки попала. Приподнимаясь на локтях и отползая к стене, подальше от гигантского ящера, Лина успела заметить опаленное огнем чешуйчатый бок существа.
— Зря… — хрипя от боли и негодования прошипело оно, сверкая в темноте изумрудно-янтарными искрами глаз. — Qui… gladio ferit..
Тварь снова зашипела, поднимаясь на лапы и делая шаг в сторону замершей от ужаса Лины. Над спиной ящера с тихим, едва уловимым шелестом поднялись, расправляясь, два красных перепончатых крыла с острыми когтями на сгибе.
— Поднимающий меч… — Существо наклонило голову почти к самому полу, наблюдая за Хранительницей исподлобья, и вдруг резкой взмахнула распахнутыми крыльями и, поднимая в воздух облака пыли, взмыло вверх. — …от меча и погибнет…
Лина едва успела увернуться от кислотно-зеленого клубка огня, вырвавшегося из пасти чудовища и метнувшегося в ее сторону. Шар вспыхнул, с рассерженным шипением опаляя паркетный пол в том месте, где всего пару мгновений назад сидела Хранительница, но не погас, не достигнув своей цели, а, наоборот, разгорелся еще сильнее, поднимаясь ввысь выжигающим огненным столпом.
Девушка попятилась, завороженно наблюдая за пляшущими языками огня, как наблюдает ночной мотылек за прорезавшим темноту светом мощного фонаря. Пламя так и тянулось к ней, норовя окутать Лину с головой, плясало вокруг нее, огибая по дуге, пытаясь заключить в свой смертоносный круг.
— Тот самый момент… — сложив крылья, ящерица спикировала на ближайший к Лине книжный стеллаж и, цепляясь когтями за стоящие на полках книги, повисла вниз головой, неистово шипя, клацая острыми зубами и забрызгивая полки ядовитой желтой слюной. — …когда охотник… становится жертвой…
Лина вздрогнула и попятилась, когда новый сноп огня обдал ее горячим воздухом, опалив пол возле ее ног.
Внутри, клокоча и перехватывая дыхание, начинала подниматься волна нестерпимого страха. Это был не обычный огонь, с которым она справлялась без особого труда и даже считала своим заступником и защитником, готовым прийти на помощь, стоит ей только позвать. В пламени, желтовато-зеленом, сверкающим яркими всполохами, было что-то противоестественное, отталкивающее и злое, не похожее по природе на ЕЕ огонь. Оно словно было живым существом, со своим разумом и манерой поведения, и это существо, это воплощение Тьмы, желало сейчас только одного — раздавить ее, сжечь дотла.
«Убить… растоптать… уничтожить… — слышалось сквозь беспрерывную стену пламени шелестящее шипение. — Порвать на кусочки… Съесть…»
Огонь придвигался все ближе, обдавая горячим теплом, обжигая легкие. Внезапно Лина поняла, что не может ему противостоять, не может с ним бороться — он взял ее в кольцо, подступая все ближе и ближе, отрезая все возможные пути отступления, загоняя в угол.
К горлу подкатил ужас — всепоглощающий, давящий, он готов был разорвать Хранительницу изнутри. И вдруг, когда волна его достигла предела, Лина почувствовала резкий рывок, ноги оторвались от пола, а саму ее отбросило куда-то за пределы смертоносного огненного круга. На миг все смешалось перед глазами: языки пламени, книжные стеллажи высотой почти до потолка, крылатый ящер, книги, пол, потолок — на короткое мгновение все смазалось, помутнело, как на неудачно сделанной фотографии. Девушка так и не поняла, что произошло, почему вдруг сквозь треск пламени до нее донесся оглушительный грохот, шум и разъяренный рев, полный боли и злобы. Лишь почувствовала, как что-то резко ударило в спину, и мир угас перед глазами.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ. Грани судьбы
— Тот концерт, который ты устроила… Никогда не видел ничего подобного!..
Смутные, еле слышные голоса эхом отдавались где-то на грани сознания, раздваиваясь, множась гулкими отголосками, сплетаясь и путаясь с собственными пугливыми, отрывистыми мыслями.
— А Новикова?!. Клянусь сущностью, она тебе поверила! — неподдельно восторженный, чуть хрипловатый голос, отражался от близко подступающих друг к другу сырых каменных стен и, дрожа и метаясь из стороны в сторону, затихал где-то в туманно-призрачной мгле длинного подземного коридора.
— Правда сильна искренностью, Джейк, — ответ Примы прозвучал задумчиво и тихо, словно был адресован не собеседнику, а самой себе. Девушка словно уговаривала себя поверить в сказанное. Принять это…
— Никогда не думал, что когда-либо произнесу подобное, но эта твоя правда может быть очень эффективным оружием, — варг криво усмехнулся. — Оружие Света, направленное на сторону Тьмы. Отличная идея Роуз! Ложь во благо, искренность во имя зла. Ночь мой прародитель! как странен этот мир!
— Этот мир слишком сложен, чтобы говорить о нем однозначно, — серьезным тоном произнесла девушка, сосредоточенно и задумчиво глядя перед собой и, одновременно, мимо всех и всего. — Однако, все почему-то стремятся вогнать его в рамки, не понимая, что они тесны и узки. И далеко от идеала лишь потому, что созданы далеко не идеальным умом далеко не идеальных людей…
Тема была близка ей, затрагивала душу, самое сокровенное, что было в ней. И одновременно больно ранила, заставляя вновь и вновь переживать эпизоды прошлого. Выворачивать наизнанку, оценивать, перебирать, сравнивать взгляды и точки зрения. Заставляла цинично и холодно смотреть на самые теплые и родные воспоминания о, пожалуй, самых счастливых моментах ее детства. Если вообще можно назвать детством жизнь под вечными страхами и угрозами, что все окружающее — все, что ты любишь и чем живешь — может в один единственный миг рухнуть, пасть, исчезнуть в небытие.
— К чему такие заумности, Амбер?.. — неподдельно удивленный голос варга заставил напряженно вздрогнуть, выводя на минуту из глубокой задумчивости.
— Не бывает истинного Добра, как и истинного Зла, о котором ты говоришь. Есть лишь то, во что ты веришь, и только, — словно продолжая мысленный диалог с самой собой, негромко ответила Прима, не поворачивая головы и продолжая все так же невозмутимо и равнодушно смотреть пустым, отсутствующим взглядом вперед, где клубилась, маня и пугая, густая тьма подземелья.
