Ночная охотница - Осипов Сергей (читать лучшие читаемые книги .txt) 📗
– Артем… – вздохнула Настя.
– Да? – Взгляд его теперь был не просто искренним, а еще и каким-то детским, исполненным наивного ожидания награды за правильный поступок. Кто-то должен был объяснить этому усатому ребенку с пистолетом в потном кулачке, что награды находят героев, как правило, уже после их смерти и что правильный поступок для одних одновременно является преступлением для других.
– Артем, мы – не демоны. Я – не демон…
Его лицо стало принимать удивленно-трагическое выражение, и Настя поняла, что она должна дать Покровскому какую-то надежду, предложить пьяному майору что-то вместо пригрезившихся демонов, некую новую иллюзию, причем придумать ее немедленно, здесь и сейчас, изложив ее так убедительно, чтобы Покровский не почуял вранья, не пустил ей пулю в голову и не перестал делиться информацией. Так много необходимых условий и так мало времени. Врать было некогда.
– Мы из Лионеи, – сказала она. – От короля Утера Андерсона.
– А-а… – протянул Покровский. – Тоже неплохо.
– Ты ведь слышал про Лионею? Про Андерсонов? Утер – это отец Дениса, ты ведь в курсе, да? – спросила Настя, потому что выражение лица Покровского было, скажем так, неоднозначным; можно было подумать, что свое «тоже неплохо» он проговорил исключительно из вежливости.
– Ага… – не очень уверенно ответил Покровский. Чувствовалось, что он пытается произвести какую-то умственную работу, но алкоголь и страх мешают ему. Наконец среди хаотически снующих мыслей он выцепил одну покрупнее прочих: – Они смогут меня… спрятать?
– Да, конечно. Лионея – надежное место.
– Хорошо, – сказал Покровский, подумал и добавил: – Хорошо.
– Артем, ты сказал, что знаешь, где находится Денис Андерсон. Ты сказал, что он живет с Горгонами. В лесу.
– Да, сказал, – уныло подтвердил Покровский; он, наверное, все еще переживал, что Настя отказалась признать себя полномочным представителем демонов.
– Ты знаешь, где именно? Знаешь точное место?
Покровский на несколько секунд задумался, и в эти мгновения тишины, хотя еще ничего не было сказано, Настя поняла: он знает, и молчит он не потому, что вспоминает, а потому, что решает, как выгоднее продать эту информацию, сейчас или потом, целиком или по частям…
– Нет, – сказал Покровский.
Настя кивнула. Странно, но от этого ответа у нее стало легче на душе. Хотя если подумать, то ничего странного в этом не было.
Странно, что она вообще стала спрашивать Покровского про Дениса Андерсона.
Денис Андерсон. Два ничего не значащих слова. Набор пустых звуков. Тень из прошлого. К чему, спрашивается, гоняться за тенью?
Хм, может быть, затем, чтобы тень перестала гоняться за тобой?
Фу, как мелодраматично. Давайте придумаем что-нибудь другое.
Может быть…
Затем, чтобы посмотреть Денису Андерсону в глаза и спросить: «Как ты мог так поступить со мной?! Как ты мог так врать мне и втянуть меня в такое?!»
Нет, этот вариант тоже отдает мыльной оперой. Но все-таки… Что-то заставило меня терзать Артема Покровского именно этим вопросом, а ведь изначальная-то идея была другая – узнать, где Альфред, забрать у него долг и разбежаться с Иннокентием в разные стороны. Дениса Андерсона в этих планах не было, что неудивительно. Я только что сбежала от его семьи, чувствуя, что катастрофически не вписываюсь в эту многовековую династию с их Традициями, Величием и Предназначением. И подозревая, что ради этих Традиций, Величия и Предназначения меня запросто отдадут Горгонам в обмен на Дениса Андерсона.
Но стоило мне оказаться на безопасном расстоянии от Лионеи, как мои мысли приняли несколько иное направление. Я стала думать о Денисе Андерсоне как об отдельном человеке, а не как о веточке на могучем генеалогическом древе Андерсонов. Я пыталась понять, как так могло выйти, что моя любовь превратилась в набор свидетельств, фотографий, фактов. Она представлялась мне как хронологическая таблица, напечатанная на серой бумаге бледными мелкими буквами; я знала, что указанные в этой таблице события верны, но ни одна из напечатанных строчек не заставляла мое сердце биться чаще, ни от одного слова не захватывало дух.
Я знала, что в моей жизни когда-то случился такой Денис Андерсон, но воспоминания о нем были всего лишь театром теней. Ни грусти, ни страсти, ни боли. Мне это казалось невероятным, невозможным. Как будто на меня навели порчу или наложили заклинание, вытравившее все до малейшего чувства к Денису. Или в самом деле наложили? Металлический червяк, живший в основании моей шеи, – это немного не похоже на заклинание, но паразит свое дело сделал на совесть, съев за компанию и Локстера со всеми его мерзостями.
И чем больше я думала о случившемся, тем чаще мне приходила в голову мысль – может быть, я лишаю себя величайшей любви своей жизни? Может быть, вытравленные червяком чувства были настолько глубокими и яркими, что с лихвой могли компенсировать и Денисов обман, и что там еще можно было поставить ему в вину. Может быть, посмотри я ему в глаза, возьми его за руку, я бы поняла, что связывало нас прошлым летом – злые чары, роман от нечего делать или же подлинное чувство. Может быть, мы действительно были предназначены судьбой друг другу – два беглеца от семьи Андерсонов, двое невезучих, столкнувшихся однажды в книжном магазине, куда каждого привело собственное невезение; а дальше это невезение было уже у них одно на двоих, а потому более гадкое, более изобретательное, со злым чувством юмора…
А может быть, мне просто некуда было идти, кроме как спасать Дениса.
А может быть, я должна была замкнуть круг – вытащить Дениса у Горгон и дать ему хорошего пинка в направлении герцогства Лионейского, чтобы они уже там сами – Утер, Амбер, Смайли – разбирались с престолонаследием и сохранением мира между двенадцатью Великими старыми расами.
А может быть, подала свой голос таившаяся во мне до поры до времени холодная ярость, что родилась в садике за рестораном «Три сестры», где я наткнулась на четырнадцать каменных статуй, четырнадцать людей, превращенных Горгонами в каменные изваяния просто так, ради украшения ландшафта. Восемь мужчин, пять женщин и один ребенок. Тогда я готова была на все, что угодно, лишь бы стереть Горгон с лица земли, ибо такие, как они, не заслуживали права на жизнь. Но – сами знаете, как это бывает, – другие заботы отвлекли меня от крестового похода против Горгон. Мне кажется, Армандо и Смайли специально отвлекали меня, и у них это получилось; молодцы, ребята. Только вот ярость не ушла, она спряталась, будто превратилась в строчку на последней странице ежедневника: «Планы на ближайшее будущее: перебить Горгон (как только будет свободное время)».
И если бы я выпустила эту ярость и она, как натасканная охотничья собака, принесла мне в пасти добычу, то эта добыча стала бы искупительной жертвой во имя моих, и не только моих, прошлых ошибок… И после этого все пришло бы в норму. То есть стало бы как раньше. Как раньше?
Никто не потрудился мне тогда сказать, что уже никогда и ничто не будет таким, как раньше. А если бы и сказали, я бы, наверное, и не поверила. Когда у тебя составлен замечательный план крестового похода, а тебе по секрету сообщают, что бога нет, ты просто пропускаешь это мимо ушей и идешь седлать коня. Когда тебе говорят, что конь издох, ты улыбаешься, прыгаешь на попутную телегу и продолжаешь путь. Когда телега сворачивает с пути, ты идешь пешком. Когда на пути встает река, ты плывешь. Когда ты стираешь ноги до кровавых мозолей, ты ползешь. Ты либо умираешь, либо достигаешь цели. Все остальные варианты тебя не интересуют.
Мой персональный крестовый поход начался из Праги.
– Ты знаешь, где именно? Знаешь точное место?
– Нет, – сказал Покровский.
Настя кивнула. Странно, но от этого ответа у нее стало легче на душе. Она хотела как лучше, но по объективным причинам…
