Кровь (СИ) - Альбин Сабина (читаем книги онлайн .txt) 📗

— Prav imaš, ravnajo tako. Kaj hočeš reči? (Ты прав, поступают. И к чему ты ведешь?)

Даниель сокрушенно пожимает плечами, и голос его предательски звенит:

— Ne vem, v čem je smisel, da rešimo ljudi pred vampirjem, če se ljudje sami ubijajo drug drugega na levo in desno. (Я не знаю, какой смысл спасать людей от вампира, если сами люди убивают друг друга направо и налево.)

Драган несколько иронично:

— Nisi živel je še četrt stoletja, pa je že razočaran nad človeštvom? (Не прожил ещё и четверти века, а уже разочаровался в человечестве?)

Даниель вскидывает на друга укоризненный взгляд, и тот меняет тон:

— Oprosti. Pravkar nočem ponoviti klišejske resnice. Te besede se bodo zate zdele prazne, ker jih nisi preživel. (Извини. Просто не хотелось повторять расхожие истины. Для тебя они всё равно будут пустым звуком, потому что ты их не прожил.)

Даниель выжидательно смотрит на Драгана.

— Torej, hkrati imaš prav in nimaš prav. Ker človek ne more biti samo slab ali samo dober. Celo v najbolj ubogem, najnižjem od vas je veliko vsega preveč zapletenega tako, da je nemogoče uničiti zlega, ne da bi uničeno dobrega. Ampak obstaja pomembnejša stvar. Najpomembneje je to, — in čudno je, da ti govorim tako preproste stvari, — najpomembneje je, da se človek nikoli ne neha spreminjati. Vedno ste različni: danes uničujete, jutri ustvarjate. Ljudje napredujejo, pa tudi napredujejo vaša poznavanja tega, kaj je dobro in kaj slabo. Nekoč ljudje niso videli nič napačnega v kanibalizmu, javnih usmrtitvah, suženjstvu. Mogoče ljudje se bodo kdajkoli naučili, da se ne pobijajo med sabo. (Ты прав и неправ одновременно. Потому что человек не бывает просто плохим или просто хорошим. Даже в самом жалком, самом низком из вас столько всего и так намешано, что невозможно уничтожить злое, не уничтожив и доброе. Но это не главное. Главное то — и мне даже странно говорить тебе такие простые вещи, — главное, что человек никогда не перестает меняться. Вы всегда разные: сегодня разрушаете, завтра создаете. Люди не стоят на месте, и ваши представления о добре и зле тоже. Когда-то люди не видели ничего плохого в каннибализме, в публичных казнях, в рабстве. Возможно, когда-нибудь люди научатся не убивать друг друга.)

Даниель, совладав со своим голосом, спокойно замечает:

— Toda poglej, izkaže se, da vampirji ne storijo ničesar, kar ljudje ne bi storili? (Но смотри, получается, вампиры не делают ничего такого, чего бы не делали люди?)

Драган горько усмехается:

— Vampirji nimajo vidikov in odtenkov. Vedno so enaki. Zlobna, grda napaka vesolja. Zaradi neki malo verjetni spleta okoliščin so prišli v ta živ svet, kamor ne spadajo. Ničesar ne ustvarjajo, ničesar ne iščejo, ne borijo se za nič. Preprosto obstajajo in prevzajo nekoga mesto na tem svetu. Morda to je mesto nekaj lepega, nekaj takega, da to bi pomagal celo mlademu ciniku, (В вампирах нет полутонов и нюансов. Они всегда одно и то же. Злая уродливая ошибка мироздания. По какому-то невероятному стечению обстоятельств они попали в этот живой мир, где им не место. Они ничего не создают, ничего не ищут, ни за что не борются. Они просто существуют и занимают чье-то место в этом мире. Возможно, место чего-то прекрасного, такого, что даже юному цинику,) — выразительно смотрит на Даниеля, — da bi pogledal na vse iz drugačne perspektive. (помогло бы взглянуть на всё с другой стороны.)

Даниель, явно впечатленный словами друга, тем не менее находит, что возразить:

— Kaj če je obratno? Če bo nadomestilo vampirjev nekaj slabšega? (А если наоборот? Если на смену вампирам придет что-то похуже?)

Драган глубокомысленно поднимает брови:

— Misliš, da po uničenju zadnjega vampirja odprla se bodo vrata pekla in vse stvari bodo padle v kaos hudobnosti in brezno krvave norosti. (То есть ты считаешь, что с уничтожением последнего вампира разверзнутся врата ада и всё сущее погрузится в хаос беззакония и омут кровавого безумия?)

Даниель смотрит в пустоту, как будто пытаясь представить себе эту картину. Драган поясняет свою мысль:

— Ali predlagaš nekaj drugega? Težko si predstavljam, kaj je še hujše, kot človek, ki je podoben mrtvecu in hodi med živimi in uničuje vse, zastruplja vse, izkrivlja vse. Si, mimogrede, ponazoritev, kako vampir vpliva na vse okrog sebe. (Или предложи свой вариант. Но мне трудно представить, что ещё может быть хуже, чем человекоподобный мертвец, расхаживающий среди живых и всё разрушающий, всё отравляющий, всё извращающий. Ты, между прочим, хороший пример того, как вампир влияет на окружающий мир.)

Даниель с мальчишеским смешком переспрашивает:

— Jaz? (Я?)

— Seveda. Ko si začel govoriti tako žalostno, sem mislil, da se gre za tvoje zlomljeno srce, in ne za tvoj brezdušen prezir do drobčkenega človeštva, (Конечно. Когда ты заговорил таким трагическим тоном, то я полагал, что речь пойдет о твоем разбитом сердце, а не о твоем бездушном презрении к людишкам.) — в глазах Драгана мелькают лукавые огоньки.

Даниель смущенно улыбается:

— Pravzaprav, moje srce ni zlomljeno, ampak je celo nasprotno, (Ну, вообще-то, мое сердце не разбито, а даже, наоборот.) — и уже серьёзнее уточняет: — Moram se ti zahvaliti? (Я должен благодарить тебя?)

— Ne, saj veš, da če bi bilo nekaj resno, moji triki ne bi delovali. Od nje to je bila samo kaprica, kar bi sama minila slej ali prej. Zaradi njene varnosti je bolje, da to je prej. (Нет, ты же знаешь, если бы было что-то серьёзное, то мои фокусы не сработали бы. С её стороны, это был просто каприз, который бы сам прошел рано или поздно. Но для её безопасности лучше — рано.)

Даниель удовлетворенно кивает:

— Posvaril sem Belo, kako sem zmogel. Upam, da ona ne bo spominjala Lizi na poljuba. Imava še njenega dedka. Ko bi le on zdržal do polnoči! (Я, как мог, предупредил Бэлу. Надеюсь, она не станет напоминать Лизе о поцелуе. Остается ещё её дед. Продержался бы он до полуночи!)

Драган предостерегающе:

— Ne rabiš govoriti več od tega, kot še sva rekla, ali… (Больше сказанного говорить не стоит, иначе…)

Даниель раздраженно пинает снег:

— Saj to vem! Zakaj ne more vse biti tako preprosto?! (Да знаю я! Ну, почему всё не может быть просто?!)

Драган задумчиво, как бы самому себе:

— Ko je vse preprosto, ni treba biti boljši. (Когда всё просто, то незачем быть лучше.)

Даниель устремляет на Драгана внимательные взгляд и провокационным тоном замечает:

— A saj z Belo vse je preprosto. Ona noče te videti, celo ni bilo treba jo poljubiti. (Ну, вот с Бэлой же всё просто. Она не хочет тебя видеть, и даже целовать её не пришлось.)

Драган молча кивает, глядя куда-то мимо лица Даниеля. Тот чувствуя неловкость, идет на попятную:

— Oprosti, da sem tak kreten. Videl sem opeklino na njenem vratu. (Извини, я болван. Я видел ожог у нее на шее.)

Драган смотрит на друга, и в его глазах нет ни обиды, ни раздражения. Он примирительно хлопает Даниеля по плечу и указывает куда-то подбородком. Даниель оборачивается — к часовне подходят Штефан и Паша.

Паша с довольным видом:

— Ну как, годится?

Драган коротко кивает. Даниель одобрительно поднимает большой палец:

— To bo ognjeni pekel! (Заполыхает, как в аду!)

Даниель переглядывается с Драганом и отходит поговорить со Штефаном.

Паша, стряхнув снег с волос, некоторое время мнется, поглядывая на Драгана. Тот невозмутимо наблюдает за его его душевными терзаниями. Паша наконец собирается с мыслями:

— Я вот думаю, а может, он и не здесь?

Драган только приподнимает брови в ответ. Паша поспешно объясняет:

— Да, конечно, замок огромный, но мы тут почти целый день. Уже всё облазили.

Драган как будто бы колеблется с ответом, но, в итоге сдержанно возражает:

— Вряд ли.

Но парень не сдается:

— Но всё-таки, почему ты так уверен, что Гром здесь? То есть всё ещё здесь?

Собеседник нехотя:

— Гром был ранен. Чтобы излечиться, ему нужна родная земля. Здесь.