Тёмные плясуньи (СИ) - "Джиллиан" (серия книг TXT) 📗
И они оба застыли перед мерцающей стеной, глядя на неё с необычной тревогой. То есть тревожился Бриндан, а Ирина, ничего не понимая, просто повторяла за ним.
Пламя свечи внезапно затрепетало. По лицам двоих, недавно разгорячённым, мазнул прохладный вечерний ветерок, а вместе с ним, как ни странно, донесло капли дождя. Ирина так удивилась, что даже оглянулась. Но небо - звёздное! А потом произошло вообще нечто такое, что девушка не поняла. Почему-то запахло свежевскопанной землёй.
А Бриндан сразу после этого резко выдохнул.
- Стихии приняли нас! - торжественно сказал он и склонился к Ирине поцеловать её. - Здравствуй, жена моя!
- Здравствуй, муж мой, - зачарованно повторила Ирина.
Последним моментом ритуала стало движение Бриндана, который снял с мерцающей стены, откуда-то сверху, завёрнутые в тряпочку небольшие вещички и надел Ирине на палец два кольца - одно указывало, что она законная жена, второе - что она с этих пор принадлежит роду Бриндана. Потом отдал ей мужские брачные предметы, и она благоговейно надела ему на палец кольца мужа и хозяина замка.
Обратный путь оказался гораздо легче, хотя всю дорогу они молчали. Теперь Ирина легче смотрела в будущее и не боялась, если вдруг придётся думать о ребёнке.
Они вернулись в основной корпус замка, где Бриндан ввёл её в столовую залу и усадил на стул, после чего сел напротив.
Дворецкий Пилиб, который уже был здесь, махнул рукой, и слуги быстро сервировали стол. Помогая им расставлять блюда, дворецкий склонился рядом с Ириной и неожиданно застыл. Удивлённая, она посмотрела на него. Его глаза оцепенели, созерцая её пальцы. Точней - кольца.
Дворецкий выпрямился и взглянул на пальцы молодого хозяина замка. Он честно пытался скрыть этот взгляд, но не сумел. Бриндан лениво спросил:
- Пилиб, ты хочешь о чём-то спросить?
- Нет, мастер Бриндан… простите, господин Бриндан!
Сначала Ирине захотелось стукнуть Бриндана, а потом она поняла одну вещь: Бриндан снова заговорил в своей привычной манере. Он пришёл в себя настолько, чтобы выглядеть абсолютно здоровым! А потом тревожно стукнуло сердце: быть ему таким осталось всего-ничего… Сейчас он поедет в замок своего дяди - и там снова будет отдавать силы Маровым болотам.
Когда слуги отошли от стола, Бриндан тихо сказал ей:
- Теперь это твой дом. И, если Католдус будет предъявлять к тебе какие-то претензии, слуги помогут тебе во всём. Я понимаю, что оставляю тебя в этом доме не очень защищённую. Но что сумел сделать - то сделал.
- Спасибо, Бриндан, - благодарно вздохнула Ирина.
Ужин прошёл в молчании, а потом они разошлись по своим апартаментам, чтобы приготовиться к вечеру. По дороге к замку Коршуна Бриндан должен будет подвезти Ирину в пансионат, где она переоденется. А потом её вместе с Оссией Лиам отвезёт в наёмной карете, прихватив по дороге Фриду, в замок Коршуна.
Когда Ирина вошла в свою комнату, Кернея уже не было, а Оссия собиралась, готовясь к выступлению.
- Как там Бриндан? - спросила она сочувственно.
- Пока держится, - ответила Ирина, подходя к шкафу и разглядывая то, в чём должна ехать. - Оссия, если ты боишься, может, тебе не ехать?
- Я не боюсь, - заявила рыженькая. - Просто для меня это выступление первое, да ещё с магическим подтекстом. Мне интересно, но и смятение я тоже чувствую.
- Знала бы ты, какое смятение чувствую я! - вырвалось у Ирины. И уже молча показала Оссии руку с кольцами.
- Ух ты… - шёпотом произнесла рыженькая. - И тебе не страшно?
- Страшно, - мрачно сказала Ирина. - Но учти. Если что - я буду драться! И за Бриндана, и за наше счастье!
В окошко легонько стукнули, и девушки, вдвоём высунувшись в него, упросили Лиама потерпеть, после чего забегали по комнате с новыми силами. Потом вывалились из окна и помчались по известной им садовой тропинке к забору, возле которого их ждала карета.
Девятнадцатая глава
Оссия в карете примолкла, будто притаилась. Мало того что сама не болтушка, так ещё и Лиам заехал за студентками почти в последнюю очередь. То есть сейчас напротив девушек-танцовщиц сидели трое музыкантов, которые доброжелательно и с интересом вглядывались в них - особенно в незнакомую им рыженькую. Ирина-то к музыкантам за эти несколько недель привыкла, уже и по именам знала. А вот Оссия стеснялась и робела перед ними, хотя в карете горела лишь одна дорожная свеча, так что взглядов сидящих напротив почти и не видно. Да и Ирина рядом.
Стараясь отделаться от пессимистичных мыслей, Ирина попыталась проникнуться настроением Оссии: рыженькая, наверное, сидит и думает о том, что бы сказали родители, внезапно обнаружив рядом со своей дочерью людей из простого сословия, да ещё в дружеской обстановке… А Бриндан уже, наверное, лежит в замковой комнате, отданной под ритуальную, на тех магических узорах, о которых рассказывал нехотя и хмуро. А где-то рядом, в такой же комнате, умирает его дядя Сиг-Дха. А Католдус, небось, привычно прячется под капюшоном, и его под руки бережно выводят из третьей комнаты с выходом из помещения для Коршуна. Он, притворяясь, идёт медленно в красный зал, чтобы насладиться танцем красивых девушек и набраться сил, которых у него и так немеряно. Сил чужих… Паразит, блин! Вошь-кровососка…
Ирина вздохнула. Нет, даже переключение на Оссию и её эмоциональное состояние не помогает отвлечься от мыслей о предстоящем…Рыженькая-то всего лишь чувствует себя неловко, впервые решившись на выступление в странном месте, о котором столько ходит слухов и в котором (теперь она это знает) умирают однокурсник и его старший родственник. А для Ирины сегодняшняя ночь решающая… Она вдруг вспомнила короткий свадебный (или брачный?) обряд, и быстро-быстро заморгала, не давая выступившим горячим слезам пролиться.
За стенами кареты что-то неразборчиво в грохоте колёс и лошадиных копыт по дорожному камню крикнул Лиам, сидевший рядом с кучером. Карета, по впечатлению, легко скатилась вниз и остановилась. Ага, добрались до дома, в котором работает Фрида. Точно! Дверца кареты распахнулась. Два музыканта, быстро вставшие с места, втянули к себе невысокую фигурку. Впрочем, что для Фриды - втянули? Мужские руки помощи она использовала лишь для того, чтобы впорхнуть в карету.
Ирина успела резко отодвинуться от Оссии, предугадывая следующее движение маленькой танцовщицы. Фрида, зорко приглядывавшаяся в полутьме помещения на колёсах, немедленно среагировала - и шлёпнулась между студентками.
- Ой, я так переживаю! - взволнованно прощебетала она и, кажется, тут же пожалела, что уселась между девушками, а не сбоку, потому что, чуть не подпрыгивая на месте, пыталась заглянуть в лицо то одной, то другой. - Я так иногда жалею, что я не маг! Но сегодня… Ой, как страшно!
После этого восклицания Ирина про себя ахнула: болтушка! Не среди музыкантов же об этом! Те же не знают, что танцовщицы сегодня будут не просто танцевать!
- А что такого страшного случится сегодня? - весело спросил флейтист. - Мы же уже не раз за этот месяц побывали в Гнезде Коршуна! Уж пора бы привыкнуть, что там нас не съедят! А уж тем более - Коршун!
Двое других мужчин рассмеялись. А Ирина обмерла. Неужели всё-таки Фрида выдаст, что сегодняшнее выступление особенное не только потому, что это первое выступление для новенькой? Но шустрая танцовщица отмахнулась от спросившего.
- Да что ты понимаешь в танцах? - свысока бросила она. - Тебе хорошо: дуй в свою дудку - и всё! А у меня… Вдруг каблучок сломается? Знаешь, сколько я монет отдала, чтобы кузнец с окраины мне оковал его тонкими полосками? Да и вообще… Ты сначала попробуй танцевать на таких каблуках, а потом спрашивай, что не так. А едем-то к верховному магу. Ой, не опозориться бы!..
Несмотря на обидное: “Дуй в свою дудку!”, флейтист расхохотался первым. За ним засмеялись остальные. Даже Оссия хихикнула над неожиданно серьёзной Фридой, похожей на озабоченную птичку… Только Ирина хмыкнула про себя: вот и пойми Фриду! То ли она всерьёз беспокоится из-за каблука, то ли она таким образом замаскировала обмолвку? Скорей всего - замаскировала, ведь каблучок, который может сломаться, и магия, которой нет у маленькой танцовщицы, - где тут связь? Хотя, может, связь и есть, только до сих пор непривычная к её использованию Ирина не понимает… Но, кажется, музыканты поняли. Или они давно привыкли к нелогичности высказываний своенравной Фриды, потому что придираться к её словам не стали.
