Голод. Дилогия - Малицкий Сергей Вацлавович (читать книги .txt) 📗
А баль-то не прост оказался, куда как не прост! Целый бочонок муравьиного меда с собою везет. Наверное, и цены его толком не знает, а туда же, заработать хочет. Знал бы он, как слуги Аруха город переворачивали в поисках таинственного покупателя, вдвойне осторожней был бы. Меч ей бросил, да только непривычен для нее скирский клинок, но об этом Зиди ведать не следует. Как и о том, что она прекрасно знает, что мед его дорогущий волосы рыжим цветом одаривает. Интересно, а не растает ли любовь Лебба Рейду, если она с рыжим волосом перед ним предстанет? Может быть, попробовать стоит? Рыжие среди сайдов часто встречаются, а чтобы волосы черными были, как вороново крыло, редкость великая! Ладно, потом об этом. А пока лучше сухую лепешку сгрызть да запить ее кислым вином… Странное ощущение! Илит говорила, что мужчины народ опасный, ни к одному из них спиной поворачиваться нельзя, а вот от баль этого никакой опасности не исходит. Если только досада, что хром он и не молод. Как защищать-то Кессаа будет в опасном лесу?
О проводнике девушка думала и когда лепешку сухую грызла, и когда, радуясь теплой одежде стражника, правила коня вслед за лошадью Зиди в сонном лесу, и когда пыталась уснуть на мягкой листве, с дрожью ощущая спиной каждый вдох крепкого воина. С деревьями он разговаривает, простые слова бормочет, а словно паутину из сумрака вытягивает. Так вот она какая – магия баль!..
Когда из леса выбежал первый юрргим и лишил Кессаа лошади, она едва не задохнулась от ужаса, но на каменистой пустоши уже упивалась азартом и злобой. Сама бы спрыгнула вниз, но что-то говорило ей, что не пришло еще ее время. Егерей со следа сбила, а уж когда молодых Стейча на краю пустоши почувствовала, кровь глаза ей залила, даже о юрргимах забыла. Только когда один из одурманенных несчастных рванулся к ней по склону, в себя пришла, да и то лишь затем, чтобы завизжать, как послушница храма, наступившая в темной кладовой на крысу. А Зиди ловок оказался, и хромота не помешала, хотя и усилилась. Плохое это дело – укус юрргима. Такой яд из крови просто так не выжжешь. Неужели и ей напрягаться придется? Придется – не придется, а нельзя такого воина терять, да и не отработал он еще уплаченное. И не отработает, если она не поможет – вон они, молодые Стейча, в ширину отца не догнали, а в плечах раздались почти в размер Лебба Рейду! Помогать придется Зиди, да что-то в голову то давнее заклинание не приходит. Неужели для него необходимо, чтобы тебя голой бросали на камни и плетками по ягодицам секли? Другое дело баль – на ногу припадает, а лицо спокойное. Вон с собаками сам непонятным образом разобрался, только как же он со Стейча сражаться станет?
На себя взяла боль Зиди Кессаа. Заклинание простым было. Взяла и тут же распласталась на верхушке скалы, даже фигуры у ее подножия в туман канули. Как же ты терпишь такую муку, воин? Что помогает этот мрак в глазах рассеивать? Самой бы проморгаться, не завыть от боли, срубил уже старшего? Младшего так не возьмешь. Что там Гуринг рассказывал о недомогании, о больной спине, которой отец Ирунга еще когда-то за себя жрецов страдать заставлял? Как тебе, младший Стейча, вот такая боль в ноге? Помешает в живых остаться?..
Ни радости, ни удовлетворения от смерти Стейча Кессаа не почувствовала. Или вовсе не думала об этом, не до того оказалось. Пришлось в чувство Зиди приводить, которому становилось хуже с каждым мгновением, вытряхивать из доспехов Стейча, натягивать их одеяние на себя. Что ж, через ласский мост эти доспехи перебраться помогут, а там придется воспользоваться советами Гуринга. Неужели через Суйку идти? Знала ли об этом Тини, когда манускрипт приносила о мертвом городе? Если не знала, то голову можно склонить от подобной предусмотрительности. А если знала, то не слишком она бережлива к племяннице. Впрочем, не до разговоров теперь, Зиди спасать придется. И не только потому, что без него труднее будет, а от страха одной остаться. Илит далеко, Тини неизвестно где, а этот полумертвец все-таки на человека похож…
«Отец», – продолжала повторять про себя Кессаа и когда искала среди камней корешок злобоглаза, чтобы остановить яд, и когда гнала лошадей к ласским башням. Перед крепостью похолодела, когда флаг дома Рейду на воротах разглядела. Оглянулась на Зиди, чудом все еще не вывалившегося из седла, и направила коня на мост. Стража слова девчонки услышала как окрик молодого Стейча, известного злобным нравом, и препятствий чинить не стала. А там уж затеряться в улочках Скочи не сложно оказалось.
Страшно стало не тогда, когда пришлось схватиться со старухой, хотя никогда еще Кессаа с магом силой не мерилась. Не так уж ведьма и сильна была. Это как с силачом безголовым тягаться – отойди в сторону, он сам себя покалечит. И выкормыши ее Кессаа не испугали, тем более что и тут Зиди помог. Чем только сдерживал он себя, чтобы во мрак не провалиться? И колено Зиди не испугало Кессаа. В каморках жрецов приходилось и не с такими больными разбираться. Страшно стало, когда беглянка задумалась, как ей из Скочи выбираться придется. Чувствовала она уже магию наведенную, шарил кто-то ночными улицами, прислушивался, заслоны на омасском тракте ставил. Спешить надо было, да мороком пренебречь следовало. Морок-то наведенный для опытного колдуна словно костер в степи темной ночью. Тут-то Кессаа и вспомнила самые потрепанные и ветхие свитки. Их она наизусть помнила, вот только упражняться в этих заклинаниях не приходилось. Платить дорого придется, а что делать? Или Тини не говорила, что возраст жрицы не тот, что от дня рождения подсчитан, а тот, что по силе ее отмерен? Выполнила Кессаа страшный обряд и накинула покрывало смерти и на себя и на баль. Сбросила на темных улочках Скочи трупы ведьминых помощников и направила повозку с обеспамятевшим Зиди в сторону Суйки.
Будь у нее время для отдыха, верно, подумала бы беглая танцовщица храма Сади, что многовато испытаний отмерено судьбой для безродной приживалки дома Стейча. Только времени у нее не было ни на отдых, ни на раздумья. И хоть медленно катилась повозка к Суйке, вот уже и молодой колдун из аруховских птенцов мимо проскакал с отрядом стражников, а страшный город даже и показываться не думал. Не получалось задуматься. Вонь забивала ноздри, старческая слабость накатывала болью и немощью, в висках стучало, а в голове стояло одно: дойти, доехать, доползти до мертвого города, пока последние силы не растворились. Главное дойти, а там уж и Зиди должен прийти в себя, и сама она как-нибудь отдышится, отплюется. Знала бы, ни за что не сыграла бы в эту игру, неспроста на пергаменте заклинание красным было выписано да пометка стояла: «Получаешь много, отдаешь еще больше». Лучше бы в лес вместе с баль свернула и там укрытия поискала от преследователей, да разве долго продержалась бы в холодном лесу?
Когда костры заблестели во тьме у ворот Суйки, узнала Кессаа, что такое старческие слезы счастья. Даже ужас перед страшным испытанием улетучился куда-то в черное небо. Главное – покрывало ненавистное с себя содрать. Хорошо еще, баль удержался, пока до Суйки добрались, не один раз последним усилием отгоняла Кессаа от него тень смерти. Спасибо этому коренастому недвижимому проводнику за муравьиный мед! Еще десяток таких испытаний, и нечем ему будет торговать следующей весной. Ничего, до леса она мерилом удачи будет, а там и напарника черед придет. Правда, у самой Кессаа сил уже не осталось. Только воли обрывок, чтобы сказать короткие наставления Зиди, сдернуть с себя покрывало смерти, а потом, последним усилием – с баль, и не упасть, а лечь на камни…
Все перемешалось в голове. Суйка уже не казалась страшной или это равнодушие к собственной судьбе пронизало беглянку с головы до пят, только охватило ее спокойствие. «Могильное спокойствие», – подумала Кессаа, закрывая глаза и чувствуя крепкие руки баль. Даже когда гнилух напал в склепе на беглецов, спокойствие не оставило ее. И потом, когда пришлось ползти по камням, прислушиваться и осматриваться, тоже ничто не могло его растворить. «Там, – думала Кессаа, – там, за границами Суйки, все вернется». И ярость, и бодрость, и ненависть к тем, кто вырвал ее из тихих коридоров храма Сади и бросил в это сплетение мерзости.
