Дар сгоревшего бога - Клеменс Джеймс (книги бесплатно полные версии .txt) 📗

Не сумел даже он.

При воспоминании Тилара передернуло. В одно мгновение у него отняли тогда и волю, и разум. Он был в сознании, но мир сузился до размеров острия иглы. Не осталось ничего, кроме звуков песни и его готовности сделать что угодно, лишь бы слушать их и повиноваться, будучи глухим ко всему остальному.

Лишь на миг ему удалось стряхнуть наваждение — когда он беспомощно попытался предупредить своих спутников: «Уходите… бегите».

Как это вышло?

— Мы гонимся за тенью, — сказал Аргент. — Решение нужно принять, основываясь на твердом знании, а не на игре воображения. Через колокол крепость заморозят. И если мы не погибнем сразу, дело завершат демоны Мирры. Есть только один способ задержать их всех — пусть ненадолго, пусть только для того, чтобы успеть собраться с силами… Это отдать им Тилара.

— Давайте не будем торопиться… — возразила Катрин.

Далее Тилар ничего не слышал.

В ушах звучали собственные слова. «Уходите… бегите…» Когда он произнес их, он был свободен от песни. Потом снова подпал под ее власть. Тревожась до сего времени только о демонах, больше он об этом моменте не вспоминал.

Но сейчас задумался.

Что произошло за мгновение до того, как он сказал это?.. Он был глух ко всему, тем не менее слуха что-то коснулось. Какой-то чужеродный звук нарушил мелодичные чары, негромкий, но оказавшийся в силах даровать миг свободы.

Одно слово, болезненный стон: «Нет…»

Кто вымолвил это слово?

Тилар соскочил со стола, выпрямился. Он вспомнил.

Мальчик.

Брант и Роггер сидели, прислонясь к стене, на полу в коридоре. Вор коротко поведал мальчику о судьбе его друга Дралмарфиллнира, об ударе отравленным клинком.

— А ведьма еще жива, — с горечью сказал Брант.

Роггер положил руку ему на колено.

— Да, жива. Зло упорно, убить его непросто. Но смерть твоего друга спасла жизнь всем остальным.

Брант, пряча слезы, отвел глаза.

— Надо передать весть его брату.

— Успеешь, юноша. Нет нужды спешить, когда собираешься разбить кому-то сердце.

Тут открылась дверь комнаты, где происходило совещание. Креван и Калла, стоявшие неподалеку, оборвали разговор, повернулись. Роггер вскочил. Спрятал в ножны кинжал, который вертел в руке.

Брант тоже поднялся на ноги.

Первым в коридор вышел регент, за ним остальные. Судя по выражению лиц, решение они приняли. Староста направился к выходу, бросив на мальчика странный взгляд.

— Пойду расчищу лестницу, — сказал он своим спутникам и удалился.

Тилар же остановился, подождал, пока староста не скрылся из виду, и спросил у Катрин:

— Как там Геррод?

— Старается изо всех сил. Боится, что не хватит гумора.

— Тогда придется обойтись тем, что есть. Времени у нас немного.

— Знаю, — сказала Катрин и поспешила следом за Аргентом.

Роггер оживился:

— Что, староста еще не выкидывает тебя с голым задом на мороз?

— Пока нет. — Регент хлопнул по плечу Бранта. — Есть у нас одна надежда.

Через некоторое время мальчик уже стоял на лестнице, тремя ступенями выше обледенелого нижнего коридора. Рядом опустился на колени Роггер, держа череп, который был накрыт лоскутом пропитанной желчью ткани. Позади них встал Тилар. Все рыцари по приказу старосты с этого пролета лестницы убрались, и на верхней площадке караулили Креван, Калла и Катрин.

— Что мне делать? — спросил Брант.

— Позови ее по имени, — сказал Тилар. — Когда почувствуешь жжение, продолжай говорить. Что угодно, только не останавливайся, пока хватит сил.

Мальчик посмотрел на женщину, одетую инеем. Она как будто не сознавала их присутствия. Не моргала, не шевелилась. Казалось, даже не дышала. От сомкнутых губ не поднимался морозный пар.

И все же Брант чувствовал настороженное внимание, пристальный, изучающий взгляд.

Он стиснул висевший на груди камень в кулаке. Пробормотал:

— Не умею я ломать никаких чар.

— Если Тилар прав, песне-манку сопротивляется твой камень, — сказал Роггер. — Непонятным образом ты сумел ненадолго освободить Тилара. Как да почему, потом разберемся. — Он пожал плечами. — А не получится — что ж, вреда не будет.

Не будет…

Брант вспомнил нестерпимый жар. Взглянул на череп. Мертвая кость, пораженная порчей, уже нанесла вред его родине. Обошла полмира и догнала его. Неужели никто не понимает, что ее надо уничтожить? Он с трудом подавил искушение вырвать череп у Роггера и растоптать в пыль. Правда, этого, возможно, будет мало, чтобы разрушить проклятие. Лучше очищающий огонь…

Роггер словно прочитал его мысли.

— Твой друг отдал жизнь ради того, чтобы отнять череп у ведьмы. Верни же кровавый долг хотя бы отчасти. Нанеси при помощи камня и черепа ответный удар.

Брант бросил на него злой взгляд, поскольку терпеть не мог, когда его чувствами пытались управлять. К тому же вору это удалось… Но он должен был попытаться.

В память о Драле.

Мальчик кивнул.

— Тогда приготовься, — сказал Тилар.

Брант промолчал. К такому не приготовишься.

Роггер еще мгновение смотрел на него, потом стянул пропитанный желчью лоскут. Обнажил макушку черепа. Этого оказалось достаточно.

Камень запылал, прожигая плоть и кости. Вся грудь мальчика занялась огнем. Он задохнулся от боли, застонал. Ноги вмиг ослабели и подогнулись.

Тилар подхватил его, помог сесть.

— Позови ее, — велел он.

Брант попытался это сделать, но горло, охваченное пламенем, не слушалось. Дышать и то было мукой. Пот лился по телу раскаленной лавой.

— Ты убьешь его, — услышал он встревоженный голос смотрительницы. — Может, есть какой-то другой способ…

Мальчик содрогнулся, сжался в комок, не зная, как защититься от боли.

— Зови ее, — повторил Тилар.

Ничего другого не оставалось. Брант перестал противиться огню. Сжал крепче камень. И, когда терпеть стало совсем невмоготу, крикнул:

— Эйлан!

Боль сделалась немного слабее. На глазах его выступили слезы, фигура женщины расплылась и покачнулась.

— Она шевелится, — пробормотал Роггер.

Значит, не почудилось… Брант увидел, как женщина сделала шаг, поскользнулась на ледяном полу и чуть не упала. Потом выпрямилась и снова застыла.

— Еще, — сказал Тилар. — Зови ее, говори что угодно. Любое слово поможет пробиться сквозь песню-манок.

Как справиться с болью, заставить язык шевелиться? Брант не ощущал ничего, кроме жжения. Пламя обращало книгу его жизни в пепел, выжигая все воспоминания. Страницу за страницей. Год за годом… Но наконец явилось одно, давно утраченное, похороненное под приливом дней. Соломенная крыша над головой, сильные руки, которые качают его, убаюкивая, и — колыбельная, тихая песенка, обращенная к лунам, к ночи, дарующей покой.

Песенка матери… которой у него не было.

Это воспоминание отчего-то не сгорало. Печаль хранила его, и пламя лишь освещало ярче.

И мальчику вдруг открылось то, чего и он впрямь не сознавал долгие годы. Горе охотника, его отца… приходилось ли самому Бранту когда-нибудь страдать сильнее? Воскресла чужая боль, которая жила в нем всегда, вместе с колыбельной.

И Брант отдался ей, как отдался сжигавшему его пламени.

Задыхаясь, с трудом выговаривая слова, подавляя стон, он начал петь. И уже не мог остановиться. Не ради Тилара, не ради того, чтобы сломать заклятие. Не ради даже потерянного отца. Он пел для мальчика, который больше всего на свете хотел, чтобы родные, сильные руки обняли его один-единственный, последний раз.

Тилар и не заметил, когда он начал петь. Брант сидел, скорчившись, на ступеньках и стонал. Но Эйлан вдруг снова пошевелилась. Сделала шаг вперед… другой.

Тут только он расслышал шепот, срывающийся с воспаленных уст мальчика.

— Приди… о сладкая ночь… свет зари погаси… пусть луны ярче горят…

Вира задрожала, подняла растерянно руку.

— Песня-манок слабеет, — сказал Роггер.

К ним торопливо спустился Креван. Подошла Катрин. Она встала на колени возле мальчика, обняла его, откинула прилипшие к потному лбу волосы.