Волк который правит (неофиц.перевод) - Спенсер Уэн (бесплатные полные книги TXT) 📗
— Я верил, что ты делаешь то, что должна делать. Я думал, что ты веришь мне.
Тень появилась на ее лице и тут же исчезла, но он слишком хорошо ее знал, чтобы не понять, что она означает, и не догадаться о ее мыслях. Первое, чему учит королевский двор — не доверять никому. Она не только не доверяла ему, она считала его слабостью то, что он этого ожидал.
Однако это вызывало один вопрос. — Что же заставило тебя, наконец, принять решение? — спросил он.
Ее ноздри расширились, и она на мгновение отвела взгляд. — Мои дела идут не очень хорошо. Некоторые из моих предприятий провалились — я неудачно рассчитала риски одного из них, и в попытке сбалансировать потери, дела… обрушились. Меня заставили отдать мои владения. — Ее голос упал до шепота. — Мой Дом теряет веру в меня.
Итак, ее прибытие к небу было не актом не любви, а отчаяния. Это также объясняло, почему она себя так ведет здесь и сейчас: без владений она потеряет свой Дом, а затем — поддержку своего клана. Драгоценная Слеза была слишком гордой и амбициозной, чтобы жить под правлением кого-то еще. Однако, если она была настолько бедна, она бы не нашла средств, чтобы основать владение в Питтсбурге; это могло значить только то, что ее выбрал клан Камня, и он же профинансировал ее участие.
Неужели клан Камня думал, что если что-то случится с Тинкер, он примет Драгоценную Слезу? Насколько далеко в клане готовы зайти, чтобы проверить эту теорию? Он достаточно хорошо знал Слезу, чтобы понимать, что она не позволит ничему встать на пути ее амбиций. Это была одна из вещей, которые ему в ней нравились.
Тинкер очень хотела бы, чтобы машинный зал не давал такого ощущения ловушки. Кто бы ни построил это помещение, он никогда не рассчитывал, что в нем будет находиться что-то настолько опасное, как черная ива, как раз между входом и задней дверью. Все нервничали, находясь рядом с черной ивой. Однако, никаких признаков того, что дерево восстанавливается, не было, не смотря на жару летнего дня. Масленка перемещал стальные бочки с железными опилками, убирая пропитанные магией в другое место, чтобы магия ушла, и заменяя их инертными бочками. Тинкер не ощущала избытка магии. Однако все секаша держали свои щиты активированными, просто, чтобы использовать окружающую магию.
Ей пришлось использовать отбойный молоток, чтобы убрать следы старого заклинания. Сейчас она аккуратно готовила место, чтобы наложить новое заклинание и зацементировать его.
Рядом с ней устроилась Штормовая Песня, с ejae в ножнах на коленях, и окруженная синей аурой щитов. — Не возражаешь, если мы поговорим?
— По-моему, именно это мы и делаем, разве нет?
Песня коротко рассмеялась, а затем продолжила очень серьезным тоном. — Вообще-то не мне давать тебе советы. Это может делать Пони, как единственный, кто поклялся тебе в верности, или Призрачная Стрела, как Первый Ветроволка, но… — Штормовая Песня вздохнула и покачала головой. — Призрачная Стрела не будет перегибать палку, а Пони… у мальчика серьезный случай преклонения перед героизмом, в отношении тебя.
— У Пони?
— В его глазах ты не способна поступить неверно. Ты знаешь все, видишь все, понимаешь все… в результате тебе одной приходится расхлебывать это дерьмо, поскольку на самом деле ты далеко не все знаешь, видишь и понимаешь, а он не укажет тебе, что ты обделалась, [32] поскольку он считает, что ты уже это знаешь.
— Поэтому ты мне это говоришь?
— А ты предпочитаешь гулять, натянув жопу на голову, и не понимать этого? [33]
Тинкер застонала. — И что я сейчас делаю не так?
— Для начала, тебе надо избрать еще четверых секаша .
Тинкер вздохнула. — Почему? Все и так неплохо идет.
— Это не так, и ты единственная, кто этого не понимает. Например, для всех остальных секаша , Пони — просто дитя.
— Ему же уже как минимум сто лет. — Она знала, что он уже был взрослым, хотя и едва-едва, так же как и она, в восемнадцать лет, будучи человеком. К сожалению, сейчас она на долгие годы попала в непонятное состояние «почти взрослой».
— В этом году, он перешагнул свои «двойные годы», — что означало, что еще в прошлом году он использовал только две цифры для обозначения своего возраста. — Только половина секаша Ветроволка — в «тройных годах», остальные — старше.
— А сколько лет тебе? — Тинкер была уверена, что Штормовая Песня была одной из самых молодых секаша . У нее начало получаться при взгляде на эльфов определять признаки их возраста. Странно, как менялось ее представление о Ветроволке от уровня «взрослый» до «ее возраста», по мере того как менялось ее восприятие всех эльфов.
— Мне двести лет. — Что означало, что она примерно возраста Пони, поскольку для эльфов разница в сто лет практически не считалась.
— То есть мы все примерно одного возраста.
— Размечталась. — Штормовая Песня достала пачку Джусифрута и предложила ей пластинку. — Да, физически Пони и я примерно на уровне человеческих тинэйджеров, однако мы оба все же чертовски дольше, чем ты, учимся понимать других людей.
Тинкер взяла жевательную резинку и положила в рот, ощутив знакомый взрыв вкуса. — И как ты думаешь? Является ли Пони взрослым, или он слишком молод?
— Моя точка зрения такова. — Штормовая Песня взяла пластинку себе и убрала пачку. — Он — самый младший из секаша , но он — твой Первый.
— Ты хочешь меня запутать?
— Во всем, что касается тебя, Пони — главный, но он — самый младший из секаша .
От этого у нее началась головная боль. — Ты имеешь в виду… вопрос старшинства?
— Старшинство… Старшинство… — Штормовая Песня вытащила маленький словарь, пролистала его, и прочитала определение старшинства. — Более высокое положение, главным образом, в отношении других лиц того же социального положения или класса в связи с большим сроком службы.
— О, это не честно, — пожаловалась Тинкер. — У тебя есть словарь. Я хочу такой же словарь для эльфийских слов.
— У нас таких вещей нет. — Песня убрала словарь обратно. — Их бы слишком часто использовали.
