Магия страсти - Чарова Анна (бесплатные полные книги txt) 📗
Он смотрел на меня не просто с вожделением — с обожанием, и его взгляд был наивысшей наградой. Я — магма, клокочущая в жерле вулкана, огненная лавина, сходящая вниз. Наслаждение настолько велико, что я выгибаюсь дугой, и только сильные руки Эда не дают мне упасть. Он движется все сильнее, но вулкан во мне не думает угасать, удовольствие накатывает волна за волной. Я уже не принадлежу себе — кричу, царапаюсь, кусаюсь. Эд прижимает меня сильно-сильно, вздрагивает, и его объятия ослабевают.
Кладет меня на перину, ложится сверху. Обессилев, я закрываю глаза, и по ту сторону сомкнутых век чаются цветные круги, складываются в причудливую пирамиду, которая меняет очертания, и вот передо мной — черный замок на скале. Нет, он — вершина скалы. Ночь. Луна зацепилась за остроконечную башню…
Голос Эда — далекий, слабый — заставил вернуться в реальность. Он лежал сверху, но опершись на локти.
— Моя, — шепнул он и коснулся губами кончика носа. — Моя, — языком провел от уголка рта к уху, укусил его нежно. — Моя, — поцелуй в щеку. — Моя, — еще в щеку. — Моя, моя, моя, — щеки, лоб, веки, губы, подбородок, снова губы.
— Вианта… ты подарила мне счастье.
Если бы он только знал, сколько значит для меня! Раньше после освобождения в душе было пусто и грязно, как в комнате после вечеринки, но с Эдом я ощущала наполненность вперемешку с благодарностью. Хотелось вырезать его имя на древесной коре, написать радугой на небе, рассказывать о нем каждому встречному, как верующий говорит о Боге, пытаясь донести истину.
Но вместо этого я легонько толкнула его в грудь, чтобы он лег на спину, села сверху, поцеловала в губы, лизнула шею, грудь, живот — от каждого прикосновения Эд вздрагивал, и под кожей проступали кубики пресса. Какой же он красивый, до чего же к нему приятно прикасаться!
В этот раз я не спешила, гладила его загорелую кожу, ноготками рисовала на ней узоры, а потом повторяла рисунок языком, опускаясь все ниже и ниже:
— Что ты… Ты собираешься…
Договорить он не смог, я накрыла рукой горячую каменную плоть и на миг оторопела, удивившись размерам — его нельзя было обхватить рукой! Немного отрезвев от удивления, я начала сравнивать этого Эда с его двойником из моего мира. Этот Эд более напорист и страстен, так же старается держать в узде рвущегося на свободу зверя инстинктов, в любовных ласках он так же любит быть ведущим, у него идеальное тренированное тело… А еще у него тот же самый запах — чуть терпкий, отдающий полынью и ладаном. От него закружилась голова, и я провела языком дорожку по стволу, обводя рисунок проступивших вен — Эд шумно вздохнул и двинулся мне навстречу.
Не дав ему желанного освобождения, я села сверху и приняла его. Если сначала мы будто танцевали дикий и необузданный рок-н-ролл, потом — танго, теперь все было сладостно, мучительно-медленно. Утолив первый голод, мы выплеснули всю накопившуюся нежность и растворились друг в друге без остатка.
Мы достигли пика наслаждения одновременно, я закричала, прильнула к нему и ощутила, будто падаю, падаю, падаю. Скольжу в воздушных потоках, меня качает на невидимых волнах, и лишь сильные руки Эда, придерживающие меня за спину, не дают мне исчезнуть, раствориться в чувствах.
Он бережно положил меня на спину, лег рядом на бок и принялся водить сорванной травинкой по моему телу. Будто волшебная палочка, прикосновениями она возвращала меня из мира грез, пробуждая тело по частям. Губы, ладонь, плечо, грудь, живот, бедро… Щекотно! Я засмеялась, отвела руку Эда в сторону, наши глаза встретились…
Неописуемое, какое-то щемящее счастье переполняло меня, настолько огромное, что, казалось, оно способно разорвать мою душу. Желая им поделиться, я хотела сказать, как же люблю Эда, но в горле свернулся ком, и я не проронила ни звука, зато из глаз хлынули слезы. До этого момента не понимала, как можно плакать от счастья.
— Что такое, маленькая? — Эд склонился надо мной, и его волосы закрыли меня от остального мира будто ширмой.
— Я… просто… очень хорошо. Это от радости. — Я рассмеялась, он нагнулся и принялся слизывать мои слезинки.
Понемногу отпустило, я успокоилась и притихла.
Над ухом прожужжал комар-бомбовоз, намекая, что пора бы и честь знать. Жутко не хотелось отпускать Эда, казалось, что если он сейчас отстранится, то сон закончится и все исчезнет. В голове стайкой назойливых насекомых кружили слова: «Нас с тобою никто не расколет, но когда я тебя обнимаю, обнимаю с такою тоскою, будто кто-то тебя отнимает». [1].
Пересилив себя, я легла на бок, положила ладони ему на грудь — мне было необходимо чувствовать, что он рядом и все хорошо. Касаться его, ощущать его тепло и млеть от удовольствия.
Потом Эд взял меня на руки и отнес к озеру, где мы быстренько освежились и голиком побежали к повозке, спасаясь от комаров. Эд постелил перину в кибитку, мы оделись, легли, переплели руки, ноги, прижались друг к другу, и я уснула, зарывшись лицом в его волосы и стараясь отогнать тревогу. Не страшно умереть первой, страшно умереть второй и жить в осиротелом мире!
Разбудил меня шорох — кто-то громко сопел и копошился в нашей повозке. Я открыла глаза, вскочила и лицом к лицу столкнулась с Арлито.
— Доброе утро, — пробурчал он. — Осталась ли у нас еда?
— Должна. Вчера Ледаар забил кролика… — Я повертела головой, выглянула из повозки, но Эда поблизости не обнаружилось. — Наверное, опять ушел на охоту. Но половина тушки должна остаться, поищи.
Арлито подвинул меня рукой и сунулся под лавку:
— Чувствую запах жареного мяса. — Он что-то нашел, заработал локтями и с благоговением вздохнул.
Я заглянула через его плечо: уважаемый маг развернул обернутую тканью тушку и немытыми руками рвал мясо и отправлял себе в рот, чавкая и причмокивая. Хорошо, хоть закон сохранения энергии в этом мире работает: маг истощился и заснул, чтоб восстановиться, теперь восполнял потери. Его голод был настолько сильным, что Арлито уподобился дикарю, и я покинула повозку, чтоб не смущать его.
Хотелось спать. Болели распухшие губы, саднил подбородок, который я натерла о щетину Эда, ныла поясница — я потрогала ее и поняла, что перина, оказывается, была не слишком мягкой, и теперь у меня там синяк. Но воспоминания о прошедшей ночи будили страсть, хотелось все повторить; больше всего грели душу слова Эда, что благодаря мне он познал счастье.
Умывшись и причесавшись, я поплелась к кибитке, где насытившийся Арлито уже запрягал Огника. Зыркнул взглядом-рентгеном — аж прикрыться захотелось — и спросил:
— Теперь скажи, зачем с нами Фредерик? К тому же самый непримиримый из них.
— По-моему, нам удалось договориться, и это внесло большой вклад в урегулирование нашего спора, — отчеканила я канцелярским языком.
Арлито хмыкнул, не глядя на меня:
— По-моему, вам удалось не договориться, а долежаться.
— Главное — результат, — парировала я.
— Главное, чтоб мы не получили другой результат — удар в спину…
— Она спасла мне жизнь, — проговорил Эд, подошедший бесшумно. — И я буду служить ей, пока не верну долг. — Он склонил голову. — Слово Фредерика!
Арлито и его просканировал взглядом и сменил гнев на милость, правда, не удержался от язвительного комментария:
— Надеюсь, ты не прирежешь нас после того, как вернешь долг.
— Обещаю, — кивнул Эд.
Я следила за ним, ловила каждый его жест, каждый вздох и с удовольствием отмечала, что не сходившая с его губ презрительная ухмылка изменилась — теперь он улыбался искренне, и его глаза сияли. Да он весь буквально излучал счастье!
Эд обошел повозку, проверил упряжку и вынес вердикт:
— Лошадь придется менять. Вы чем смотрели, когда покупали хомут? Он ощутимо велик, и конь натер кожу до ран. Я бы на его месте отказался вас везти дальше.
Стало жаль коня, я обняла его и проговорила:
— Прости нас, Огник! Пожалуйста, довези нас до ближайшей деревни, обещаю, мы больше не будем тебя мучить!
