И аз воздам (СИ) - Попова Надежда Александровна "QwRtSgFz" (книги без регистрации полные версии .txt) 📗
— Я сама напросилась, — возразила ведьма тихо. — И меня мало волнует собственная судьба. Сегодня я поняла, что не уверена в судьбе дочери.
— В каком смысле?
— Ты сказал, что не оставишь меня ни на минуту, — тихо произнесла она, и Курт запнулся, не сразу найдясь с ответом. — Ты говорил, что глаз с меня не спустишь, а сам оставил одну. Он мог убить меня там, у этой двери, пока тебя не было рядом. Меня защитил какой-то головорез, а не ты.
— Я понимаю, — осторожно подбирая слова, ответил Курт, наконец. — Но пойми и ты: я должен был войти и узнать, что происходит, и я не мог потащить с собою тебя — ты помешала бы мне и оказалась бы в опасности сама. Да, я виноват в том, что упустил его, не сумел задержать еще там, в доме…
— Ты просто пробежал мимо меня, — все так же тихо, но напряженно сказала Нессель. — Ты не остановился, чтобы узнать, почему я закричала — просто испугавшись или потому, что он меня ранил.
— Я успел увидеть, что с тобой все в порядке.
— Ты видел меня спереди, — возразила Нессель. — А если бы он ранил меня в спину?
— И ты не хотела бы, чтобы я поймал того, кто сделал бы это? — так же тихо спросил он. — Ты хотела бы, чтобы я бросил преследование и… Что я должен был сделать, по-твоему?
— Я не знаю, — обессиленно выговорила ведьма. — Я понимаю, что ты исполнял свой долг, и ты должен был делать то, что делал. Я и раньше знала, понимала, что иначе ты и не можешь, иначе не умеешь и уметь не хочешь, и я не могу упрекать тебя за это. Но теперь — теперь я это увидела и почувствовала. И я не знаю; если со мной что-то случится — я не уверена, что ты не бросишь поиски Альты, что отнесешься серьезно не к тому, чтобы поймать своего старого врага, а чтобы освободить мою дочь. Что ты не пробежишь мимо нее так же, как мимо меня сегодня, бросив ее, быть может, в опасности.
— Я обещал, что…
— … что сделаешь все возможное, — перебила Нессель, — я помню. Это очень хорошо сказано, потому что твое возможное — это все, что остается за пределами твоей службы. Те остатки тебя, что не заняты твоим долгом — это и есть все то, что ты можешь отдать другим. И даже себе ты ничего не оставил.
Курт помолчал, глядя в ее осунувшееся за этот вечер лицо, и, наконец, произнес, все так же аккуратно, точно острые бритвы, подбирая слова:
— Я не могу иначе. Здесь ты права. Но зато все, что от моей службы останется — оно все твое в этот раз. Что ты хочешь, чтобы я пообещал? Что для тебя и твоей дочери сделаю исключение?
— А ты можешь дать такое обещание? — спросила Нессель и, помедлив, уточнила: — Не солгав при этом?
Он не ответил, по-прежнему глядя ей в лицо и понимая, что любую ложь эта женщина увидит сейчас, поймет, почувствует, да и нет никакого желания эту ложь произносить…
— Значит, Альте конец, — чуть слышно подытожила ведьма, обреченно опустив голову.
— Я сделаю все возможное, — произнес он твердо и, шагнув к Нессель, обнял ее, прижав к себе и повторив с расстановкой: — Всё. Возможное. Поверь. Даже если это будет стоить мне жизни; в конце концов, эта самая жизнь и так взята у тебя в долг, посему это будет честно.
— Я не хочу ценой твоей жизни, — глухо вымолвила та, вжавшись в его грудь лицом. — Ничьей жизни. Я просто хочу, чтобы мне вернули дочь. Неужели я так много прошу? Неужели я столько зла совершила в своей жизни, что меня надо было карать именно так? — Нессель подняла голову, требовательно взглянув в его лицо и явно всеми силами удерживаясь от того, чтобы заплакать. — Ты, инквизитор, скажи мне — чем я заслужила это? Что такого сделала, какой грех?
— Ничего, — возразил Курт негромко. — Будь все человечество хоть вполовину так же благочестиво, как ты — и в раю не осталось бы места для людских душ. Таких страданий ты не заслужила ничем, и происходящее с Альтой и тобой — несправедливо. Почему так случилось? Я не знаю. Потому что случилось. Потому что люди злы и подлы, и человеческую низость не интересуют твои добродетели. Потому что справедливости не существует, а милосердие — красивая сказка.
— Это жестоко, говорить мне такое…
— Ты бы предпочла, чтоб я стал вещать тебе о Провидении и Господней воле? Мнится мне, с таким ответом ты послала бы меня так далеко, что я к утру еще буду в пути… Несчастья случаются, — видя в глазах ведьмы уже не скрываемые слезы, произнес он медленно, с нажимом на каждом слове. — Случаются беды. Трагедии. Потери и горе. Люди приносят их — и люди же полагают им предел.
— Люди злы и подлы… — тихо повторила Нессель; Курт кивнул:
— Все верно. Девять из десяти — такие и есть, и так уж вышло, что я — тоже из этих девяти. Но я все силы положу на то, чтобы твое несчастье не стало горем; и милосердие, и справедливость, Готтер, творят люди — зачастую совсем далекие и от того, и от другого. Просто потому что иначе нельзя. Я. Сделаю. Всё. Возможное. Потому что должен.
— Только поэтому?
Это прозвучало едва слышно, и Курт почувствовал, как тело под его ладонями напряглось, точно лесная ведьма вознамерилась вырваться и устремиться от него прочь; Нессель, однако, осталась на месте, по-прежнему не отводя взгляда и, кажется, не дыша. В неподвижности протекли несколько долгих, стремительно-бесконечных мгновений, и Курт, не ответив, молча склонился и неспешно, осторожно коснулся губами ее губ…
Никто больше так и не произнес ни слова, и лишь много позже, лежа лицом в подушку, Нессель выговорила — глухо и потеряно:
— Зачем я снова это сделала…
— Чтобы связать меня чем-то покрепче простых обещаний? — ровно предположил Курт, и ведьма рывком приподнялась на локте, глядя на него с затаенным озлоблением и растерянностью; он перевернулся на бок, безмятежно встретив ее возмущенный взгляд, и вздохнул: — Неужто возразишь?
Нессель смотрела на него молча еще миг и, обессиленно выдохнув, снова медленно опустила голову на подушку и отвернулась, уставившись на огонек потухающего светильника на столе.
— Сделала, потому что захотела, — произнес он, аккуратно и мягко подтянув ведьму к себе и обняв. — Потому что решила, что тебе это нужно… Потому что нам обоим это было нужно.
— У меня получилось — чтобы было крепче, чем просто обещание? — по-прежнему тихо спросила она, не поднимая головы с его плеча, и Курт отозвался, не ответив:
— Спи. Уж это тебе нужно точно.
Нессель и впрямь уснула почти сразу — уже через пару минут ведьма ровно посапывала, провалившись в сон разом и глубоко. Сам он все лежал, глядя в потолок, по которому прыгали неровные пятна отсветов и теней от все еще горящего на столе светильника; сна не было и близко, и глаза упорно не желали даже просто закрыться. Минуты текли одна за другой, сквозь оконные ставни не доносилось ни единого звука, и казалось, что слышно, как трепещет огонек…
Курт перевел взгляд на крохотный пламенный лоскуток, мгновение глядя на него неотрывно, и осторожно переложил Нессель со своего плеча на подушку. Поднявшись, он не глядя влез в штанины, обулся и, подойдя к столу, присел на табурет напротив светильника, ощущая на лице едва осязаемое тепло. Огонек чуть дрожал — воздух был почти стоячим, как болотная вода, и легкий сквозняк еле-еле вынуждал колебаться чуть живое пламя. Младший отпрыск того красного хищника, что прошлой ночью терзал стены и крышу дома в нескольких улицах отсюда…
Курт прикрыл глаза, медленно переведя дыхание и теперь уже не пытаясь противиться образам, назойливо возникающим перед мысленным взором, позволив себе видеть, слышать, думать о том, о чем запрещал думать до этой минуты, но о чем не думать было нельзя…
«Боль означает, что ты еще жив. Есть моменты в жизни, когда о ней надо уметь забыть, когда надо отгородиться от нее, но если утратить способность ощущать ее во всем прочем бытии — однажды тебе могут переломить позвоночник, а ты этого так и не осознаешь. Если ты будешь продолжать в том же духе, ты сломаешь хребет собственной душе. И что самое страшное — продолжишь жить так, с мертвой душой, ничего не заметив»…
