Камень первый. Холодный обсидиан - Макарова Ольга Андреевна (книги бесплатно без регистрации полные .TXT) 📗
— Будь у тебя мои уши, ты бы даже знал почему, — усмехнулся Орион. — Большая часть народу пришла за нами от площади трансволо. Им плевать на древние легенды, они видят лишь то, что установился безнадежный штиль (о чем я лично позаботился еще утром, пока ты собирал вещи), что от этого страдает их торговля, и оценивают, во сколько им обойдутся услуги мага, владеющего трансволо. Неплохие, но суетливые люди… Знаешь, с тобой я совсем от таких отвык… — сын звезд прочистил горло и многозначительно почесал за ухом. — Хотя есть и те, кто сейчас говорит о другом, кто помнит старые предания и поднимает тут ветра романтики… Да-а… — ностальгично протянул Орион, прислушавшись, — я оставил о себе долгую память…
— Давно ты был здесь?
— Тридцать веков назад. Я плавал тогда под флагом Зиги-Зиги.
— Ты был пиратом?! — аж привстал из-за стола Кангасск. Глаза у него так и вспыхнули. Как недавно у той девчонки…
— Был, — пожал плечами Орион. — Это странные, а местами, честно скажу, темные страницы моей жизни. Серег до сих пор при каждом случае мне это припоминает.
— Никогда бы не подумал, — мотнул головой Кан… Сейчас он криво улыбался краем рта. Сколько еще сюрпризов в запасе у Ориона?.. — А что тебя привело… к пиратству?
— Зига-Зига… Я был просто заворожен этим человеком, — ностальгично вздохнул сын звезд. — Я им восхищался и никак не мог его разгадать. Как жестокость и мудрость могут уживаться вместе, в одной душе?.. — он помолчал. Отхлебнул эля. Поморщился… и вдруг рассмеялся: — Да, Кан, ты меня по-другому представлял, наверно? Думал, раз я такой старый, я весь честный и правильный, так ведь?.. А я был неплохим пиратом, пил ром бочками и брал корабли на абордаж. Убивал и миловал, одних бросал акулам, других осыпал золотом. Я делал что хотел, что сердце подсказывало. Я был свободен… — бурная речь оборвалась неожиданно, точно навстречу поднявшемуся ветру вдруг захлопнули окно. Уже немного грустно, Орион добавил: — Странное было время…
— Должно быть, ты сильно изменился с тех пор, — сказал Кангасск. — Хоть убей, не представляю тебя пиратом!
— Кто угодно изменится за тридцать веков, — на свой манер возразил Орион. — Каким был бы сейчас Зига, даже я не берусь сказать… Людям всегда не хватает времени…
В такие моменты Кангасск Дэлэмэр с некоторым огорчением вспоминал, что он и сам человек. В обществе бессмертных легко об этом забыть…
Взгрустнув, Кангасск нерешительно двинул кружку обратно, поглядел на темную жидкость прищуренным глазом и все-таки хлебнул. Эль на вкус был неплох, и вскоре все печали куда-то улетучились, а кровь в висках стала стучать в такт зажигательным песням со сцены.
Незаметно для себя Кан прихлебывал еще и еще и как-то не уловил момента, когда комната вокруг поплыла перед глазами, а голова стала тяжелой и медленно опустилась на руки. Вскоре он уже спал.
Странный сон он видел. Слишком ясный для затуманенного крепким элем сознания…
…Он видел Ориона пиратом. С окровавленной саблей; с алой повязкой поверх висков. Дикая ухмылка искажала его лицо, и глаза сияли нехорошим светом — в предвкушении битвы…
А ведь слукавил ты, Кангасск, когда сказал, что пиратом его не представляешь: ведь все сходится, и ясно теперь, откуда идут суровая ирония да то и дело возникающий повелительный тон, который сын звезд потом ловко обращает в шутку… Время не заглаживает всех следов, никогда…
«На абордаж!!!» — кричит тот, на тридцать веков моложе. Тем же голосом, тем же тоном, только свободнее, даже не думая сдерживаться. И вот он уже рубит направо и налево — и люди падают, как трава.
Образ меняется. Видно, сражение давно утихло, команда Ориона празднует победу… и под общие крики пускает капитана захваченного корабля прогуляться по доске. И Орион, сын звезд, подталкивает не решающегося сделать шаг человека кончиком сабли. Хохот…
И — последний поворот сна. Тот же Орион, но притихший и посерьезневший, спасает девушку с затонувшего корабля. Он поднимает худенькое, безвольное тело одной рукой: она без сознания. В легкой ночной сорочке, кружева которой шевелит ветер.
Команда окружает своего капитана, жадно пялится на прекрасную пленницу, слышится довольное хихиканье, похожее на скрип старых палубных досок.
«Молчать! — сурово бросает им Орион. Он оборачивается — и взгляд его обещает смерти, как перед битвой. — Тот, кто тронет ее, или обидит, пусть даже словом, даже взглядом, пойдет на корм акулам. Я предупредил,» — говорит он с твердым, морозным спокойствием, от которого любого проберет жуть.
Низкорослый, широкоплечий, словно могучий вековой дуб, видавший многие ветра и бури. Нет, никто, никто не посмеет его ослушаться. Он обводит команду взглядом, и пираты опускают глаза…
Спящий Кангасск восхитился в тот момент. Как зло может быть прекрасно? Но Орион был прекрасен…
Что было дальше?.. Сны не идут так далеко…
…Мералли помнила небывалый шторм, жестокий и расчетливый, точно разумное существо, и спасительный обломок мачты, за который она уцепилась; и жажду, и палящее солнце следующего дня; и пронизывающий холод следующей ночи, но дальше этого… ничего… только собственное имя.
Она очнулась раньше, чем решилась открыть глаза. Ее разбудил липкий страх, чувство опасности и довольные смешки вокруг. Мералли боялась показать им, что проснулась. Боялась увидеть, где очутилась, и встретить то, что ее, несомненно, ждет… Но потом услышала голос, властно приказавший мерзкому смеху замолчать, — голос того, кто мягко и уверенно держал ее на руках… Когда она увидела Ориона, сына звезд, ее сердце вспыхнуло надеждой. «Ты прекрасен, — горячо прошептали пересохшие губы. — Прекрасен… хотя и не человек»…
…Не очень хорошо просыпаться после выпитого с непривычки эля. Так и чувствуешь, будто голову крепко набили мокрым песком и галькой, пока ты спал…
Кангасск сел на кровати, зажмурив глаза и усиленно массируя пальцами виски. Его тянуло спать; «песок» в голове противно перекатывался; а тяжелые веки ни в какую не поднимались. И еще: он не мог вспомнить, как оказался в этой комнате.
— На, выпей… — Орион сунул ему в руки глиняную кружку.
— Это что? — вяло спросил Кан.
— Кофе, с самого Юга, — отозвался сын звезд. — А головную боль я тебе сниму… — кажется, он беззвучно сотворил заклятье, потому что «песок» начал ощутимо таять, а сон — отступать прочь. — Пить тебе нельзя, Кангасск, так и знай!.. — укорил он. — Сходи на балкон, воздухом подыши, а я скоро вернусь…
Сквозь щелочки едва поднявшихся век Кан увидел только тяжелые моряцкие сапоги с отворотами, громко простучавшие к двери. Но кофе и заклятье сделали свое дело: не прошло и двух минут, как свежий и проснувшийся Кангасск стоял на балконе третьего этажа таверны, важно облокотившись на витые перила, и смотрел на корабли. Море все еще оставалось недвижимо; все белые, желтые, красные и узорчатые паруса печально повисли. Только отходил от причала перегруженный пассажирами убогий пароходик: ему отсутствие ветра нипочем… зато это еще вопрос, доберется ли он до Мирумира своим ходом…
Величественные димараны и тримараны, казалось, долгим взглядом провожали маленького наглеца. И соленая вода едва заметной рябью касалась их резиновых камер, крытых бронированными щитками, точно драконовой чешуей.
История появления многокамерных резиновых кораблей древна, как Омнис. Все началось с того, что одному из своих первых Учеников — то была южанка Леа Виварди — Хельга, Не Знающая Лжи, показала, как варить сок особых деревьев, так чтобы получалась резина, раскатывать ее в тугие листы и клеить из них камеры для лодки. Первая в истории человечества лодка была деревянной, но эта, вторая — резиновой, двухкамерной, и именно она положила начало эре кораблей. Было понятно, почему: чтобы затопить деревянное судно, достаточно одной пробоины, а чтобы отправить на дно резиновый корабль, придется выпустить воздух как минимум из трети камер, так что даже со вспоротым брюхом он дойдет до порта…
