Хроники Нарнии (сборник) (другой перевод) - Льюис Клайв Стейплз (книги регистрация онлайн бесплатно .txt) 📗
Свернув на запад, Шаста направился к ним. Солнце слепило его, но все же он ясно видел, что ни лошадей, ни девочки на кладбище нет. «Наверное, они за последней усыпальницей, – подумал он. – Чтобы отсюда не заметили».
Усыпальниц было штук двенадцать, стояли они как попало. В каждой чернел низенький вход. Шаста обошел кругом каждую из них, и никого не нашел. Когда он присел на песок, солнце уже село.
В ту же минуту раздался очень страшный звук. Шаста чуть не закричал, но вспомнил – это трубы оповещают Ташбаан, что ворота закрылись. «Не дури, – подумал он. – Не трусь, ты слышал этот звук утром», – но прекрасно понимал, что одно дело – слышать такие звуки при свете, среди друзей, и совсем другое – одному и в темноте, «Теперь, – думал он, – они не придут до утра. Они там заперты. Нет, Аравита увела их раньше, без меня. С нее станется! Что это я? Игого никогда на это не согласится!»
К Аравите он был несправедлив. Она бывала и черствой, и гордой, но верности не изменяла, и ни за что не бросила бы спутника, нравится он ей или нет.
Как бы то ни было, ночевать ему предстояло тут, а место это с каждой минутой привлекало его все меньше. Большие, молчаливые глыбы все-таки пугали его. Шаста изо всех сил старался не думать о привидениях, и уже немного успокоился, когда что-то коснулось его ноги.
«Помоги-и-те!» – закричал он неведомо кому, окаменев от страха. Бежать он не смел; все-таки, совсем уж плохо, когда бежишь среди могил, не смея взглянуть, кто за тобой гонится. Потом, собрав все свое мужество, он сделал самое разумное, что мог – обернулся; и увидел кота.
Кот, очень темный в темноте, был велик и важен – гораздо важнее и больше тех его собратьев, которых Шасте доводилось встречать. Глаза его таинственно сверкали и казалось, что он много знает – но не скажет.
– Кис-кис-кис, – неуверенно сказал Шаста. – Ты говорить не умеешь?
Кот сурово поглядел на него и медленно пошел куда-то, а Шаста, конечно, пошел за ним. Через некоторое время они миновали усыпальницы. Тогда кот уселся на песок, обернув хвост вокруг передних лап. Глядел он на Север – туда, где лежала Нарния – и был так неподвижен, что Шаста спокойно лег спиной к нему, лицом к могилам, словно чувствовал, что кот охраняет его от врагов. Когда тебе страшно, самое лучшее – повернуться лицом к опасности и чувствовать что-то теплое и надежное за спиной. Песок показался бы вам не очень удобным, но Шаста и прежде спал на земле, и скоро заснул, думая во сне, где же сейчас Игого, Уинни и Аравита.
Разбудил его странный и страшный звук. «Наверное, мне все приснилось» – подумал он. И тут же ощутил, что кота за спиной нету, и очень огорчился, но лежал тихо, не решаясь даже открыть глаза, как лежим иногда мы с вами, закрыв простыней голову. Звук раздался снова – пронзительный вой или вопль; тут глаза у Шасты открылись сами, и он присел на песке.
Луна ярко светила; усыпальницы стали как будто больше, но казались не черными, а серыми. Они очень уж походили на огромных людей, закрывших голову и лицо серым покрывалом. Что и говорить, это не радует. Однако звук шел не от них, а сзади, из пустыни. Сам того не желая, Шаста обернулся и посмотрел на пустыню.
«Хоть бы не львы!..» – подумал он. Звук и впрямь не походил на рычание льва, но Шаста этого не знал. Выли шакалы (это тоже не слишком приятно).
«Их много, – подумал Шаста, сам не зная о ком. – Они все ближе…» Мне кажется, будь он поумнее, он вернулся бы к реке, там были дома, но он боялся пройти мимо усыпальниц. Кто его знает, что вылезет из черных отверстий? Глупо это или не глупо, Шаста предпочел диких зверей. Но крики приближались – и он изменил мнение…
Он уже собирался бежать, когда увидел на фоне луны огромного зверя.
Зверь этот шел медленно и степенно, как бы не замечая его. Потом он остановился, издал низкий, оглушительный рев, эхом отдавшийся в камне усыпальниц. Прежние вопли стихли, зашуршал песок, словно какие-то существа бросились врассыпную. Тогда огромный зверь обернулся к Шасте.
«Это лев, – подумал тот. – Ну, все. Очень будет больно или нет?.. Ох, поскорей бы!.. А что бывает потом, когда умрешь? Ой-ой-ой-ой!!!» – и он закрыл глаза, сжал зубы.
Ничего не случилось, и когда он решился их открыть, что-то теплое лежало у его ног. «Да он не такой большой! – в удивлении подумал Шаста. – Вполовину меньше, чем мне показалось. Нет, вчетверо… Ой, это кот! Значит, лев мне приснился!»
Действительно, у него в ногах лежал большой кот, глядя на него зелеными немигающими глазами. Таких огромных котов он не видал.
– Как хорошо, что это ты! – сказал ему Шаста. – Мне снился страшный сон.
– И, прижавшись к коту, он почувствовал, как и прежде, его животворящее тепло.
– Никогда не буду обижать кошек, – подумал или даже сказал он, – знаешь, я один раз бросил камнем в старую голодную кошку. Эй, что это ты? – вскрикнул он, потому что кот именно в этот миг его царапнул. – Ну, ну! Ты что, понимаешь? – и он уснул.
Наутро, когда он проснулся, кота не было, солнце ярко светило, песок уже нагрелся. Шаста приподнялся и протер глаза. Ему очень хотелось пить. Пустыня сверкала белизной. Из города доносился смутный шум, но здесь было очень тихо. Когда он посмотрел немного влево, к западу, чтобы солнце не слепило, он увидел горы вдали, такие четкие, что казалось, будто они совсем близко. Одна из них была как бы двойная, и он подумал: «Вот, туда и надо идти», – и провел ногой по песку ровную полосу, чтобы не терять времени, когда все придут. Потом он решил чего-нибудь поесть и направился к реке.
Усыпальницы были совсем не страшные, он даже удивился, что они его так пугали. Народ здесь был, ворота открылись давно, толпа уже вошла в город, и оказалось нетрудно, как сказал бы Игого, что-нибудь позаимствовать. Он перелез через стену, и взял в саду три апельсина, две-три смоквы и гранат. Потом он подошел к реке, у самого моста, и напился. Вода ему так понравилась, что он еще и выкупался – ведь он всегда жил на берегу и научился плавать тогда же, когда научился ходить.
Потом он лег на траву и стал смотреть на Ташбаан, гордый, большой и прекрасный. Вспомнил он и о том, как опасно там было, и вдруг понял, что, пока он купался, Аравита и лошади, наверное, добрались до кладбища («и не нашли меня, и ушли» – подумал он). Быстро одевшись, он побежал обратно, и так запыхался и вспотел, что мог бы и не купаться.
Когда ты один чего-нибудь ждешь, день кажется очень долгим. Конечно, ему было о чем подумать, но думать одному довольно скучно. Думал он о Нарнии, еще больше – о Корине, о том, что случилось, когда нарнийцы узнали о своей ошибке. Ему было очень неприятно, что такие хорошие люди сочтут его предателем.
Солнце медленно ползло вверх по небу, потом – медленно опускалось, никто не шел, не случалось ничего, и ему стало совсем уж не по себе. Теперь он понял, что они решили здесь встретиться и ждать друг друга, но не сказали, как долго. Не до старости же! Скоро стемнеет, опять начнется ночь… Десятки планов сменялись в его мозгу, пока он не выбрал самый худший. Он решил потерпеть до темноты, вернуться к реке, украсть столько дынь, сколько сможет, и пойти к той горе один.
Если бы он прочитал столько, сколько ты, о путешествиях через пустыню, он бы понял, что это очень глупо. Но он еще не читал книг.
Прежде, чем солнце село, что-то все-таки случилось. Когда тени усыпальниц стали совсем длинными, а Шаста давно съел все, что припас на день, сердце у него подпрыгнуло: он увидел двух лошадей. То были Уинни и Игого, прекрасные и гордые, как прежде, под дорогими седлами, а вел их человек в кольчуге, похожий на слугу из знатного дома. «Аравиту поймали, – в ужасе решил Шаста. – Она все выдала, его послали за мной, они хотят, чтобы я кинулся к Игого и заговорил! А если не кинусь – тогда я точно остался один… Что же мне делать?» – и он юркнул за усыпальницу, и стал все время выглядывать оттуда, гадая, что опасней, что – безопасней.
7. АРАВИТА В ТАШБААНЕ
А вот что случилось на самом деле: когда Аравита увидела, что Шасту куда-то тащат, и осталась одна с лошадьми, которые (очень разумно) не говорили ни слова, она ни на миг не растерялась. Сердце у нее сильно билось, но она ничем этого не выказала. Как только белокожие господа прошли мимо, она попыталась двинуться дальше. Однако снова раздался крик:
