Высокая магия - Новак Илья (лучшие книги TXT) 📗
Мы сбежали уже к нижним рядам. Я увидел, что часть зрительских лавок проломлена, на полу в тумане лежат камни – шрапнель, разлетевшаяся от взрыва.
– Народу тогда зашибло много, остальные перепугались, и пришлось оркам закрываться. Все равно чинить тут надо было все…
В верхней части амфитеатра возникло несколько фигур. Я остановился между решеткой и проходом к нижнему, служебному ярусу.
– Большак, а вольеры еще есть? Для этих, для… располовиненных?
– Есть. Должны быть. Но и сторож там должен быть.
Фигуры быстро спускались, взбаламучивая волны серого тумана, которые стекали вниз. Хлопнув Дитена по спине, я ринулся в проход.
Сторожа не оказалось – может, он заходил сюда только для кормежки, а может, отлучился куда. В дальнем конце служебного яруса путь ко второму проходу, через который можно было выбраться из Капища, преграждало несколько стоящих рядом клеток разного размера. Здесь сидели «звериные» половины тандемов: пара медведей, альфин с подрезанными крыльями, старая лярва, здоровенная собакоголовая обезьяна и еще парочка экзотических тварей с континента Полумесяца. «Тела», чьи «головы» умерли от старости или погибли. Теперь они не способны были ни драться, следуя тем немногочисленным правилам, которых придерживались на арене, ни вернуться к естественной для них дикой жизни.
Когда мы влетели в помещение с клетками, некоторые обитатели подняли головы, а собакоголовая обезьяна вдруг с визгом бросилась на прутья и принялась трясти, вцепившись в них всеми четырьмя лапами. Я выбрал самую низкую клетку, с разбега взобрался на нее, развернувшись, протянул руку Большаку.
В коридоре, через который мы вбежали сюда, появились фигуры. Со свистом мимо пролетела стрела, цокнула по прутьям и упала. Я до пояса свесился с клетки, отодвинул засов и толкнул дверцу.
И сразу же перепрыгнул на соседнюю клетку – ту, что с обезьяной. Она затявкала, подняв голову и глядя на меня сквозь прутья маленькими злобными глазками, принялась бить себя в грудь. Я проделал то же самое со вторым засовом, и тут преследователи толпой вбежали в зал. Свистнуло сразу несколько стрел, а я уже открывал следующую клетку.
Одна стрела вонзилась обезьяне в живот. Опустившись на четвереньки, тварь с громким тявканьем выкатилась наружу. Из другой клетки длинными скачками вылетел лесной медведь, весь покрытый комьями свалявшейся коричневой шерсти, встал на задние лапы и взмахнул передними, сбив с ног сразу нескольких эльфов.
Сбоку вскрикнул Большак, я глянул туда. Он провалился одной ногой между прутьями и теперь судорожно пытался выбраться – внизу, в распахнутой клетке, бесновался кенг.
Я побежал к Дитену, на ходу выхватывая саблю. Один из эльфов попытался вспрыгнуть на клетку, но я пнул его каблуком в лоб и отправил обратно, прямо в объятия обезьяны.
Большак высвободил ногу, лег плашмя и пополз по прутьям. Кенг, успевший подпрыгнуть и чуть было не отхвативший клыками его ступню, оттолкнулся мощными задними лапами, выскочил наружу и с шипением повернулся. Я вцепился в волосы Большака свободной рукой и стал пятиться, волоча его к другому краю клетки. Кенг прыгнул.
Из всех здешних зверей он один мог совершить такой прыжок. Я успел заметить прижатые к груди верхние лапы с длинными когтями, узкие змеиные глаза, оскаленную пасть – и тут он меня сшиб. Сабля упала на прутья, мы с кенгом рухнули в узкое пространство между клетками и стеной. Зверь зашипел, разевая пасть, прямо над собой я увидел тонкий раздвоенный язык, когти-стилеты… Голова кенга резко опустилась, словно он пытался клюнуть меня, и сверху кубарем скатился Большак. Тело твари обмякло, она распласталась, придавив меня к полу.
Из мохнатой шеи торчала сабля. Слыша крики и рычание, я выбрался из-под кенга и вскочил. Два эльфа пытались перелезть через клетки, но обезьяна, подскочив, схватила их за ноги и утянула обратно. Остальные преследователи все еще находились на другой стороне и дрались со зверями. Я отвернулся от них, увидел спину Большака, вбегающего в проход, выдернул из мертвого тела саблю и помчался следом.
2
Пихнув Большака под зад так, что он выскочил из отверстия и упал где-то в стороне, я выставил голову наружу.
И увидел вокруг себя лица – испуганные, удивленные. Большак, дрыгая ногами в куче перевернутых кастрюль, пытался встать.
Я медленно повернул голову, разглядывая большую кухню, и вылез.
Рядом стояли две эльфийки, женщина, три юные оркицы и усатый тощий мужик. Поверх обычной одежды на всех были фартуки.
Усач, меланхолично разглядывая нас с Большаком, поднял со стола тесак с очень длинным, заляпанным кровью лезвием.
– Ну че, кого первого на бифштекс? – спросил он.
Дитен, разобравшийся наконец с кастрюлями, вскочил и заорал на него:
– Ты, хрен с усами, да ты знаешь, кто мы такие?!
Все остальные попятились, а одна из эльфиек споткнулась и с перепугу уселась задом в ведро с помоями. Но на усатого – наверное, он был старшим поваром здесь – это особого впечатления не произвело. Он подбросил тесак, поймал за рукоять и шагнул к нам. Я произнес:
– Погоди, погоди. Видишь – у меня сабли, да?.. – Отведя руку за спину, я дотронулся до торчащей за плечом рукояти. – Откуда ты знаешь, этими саблями я умею махать или нет? Вдруг умею? Так что ты подумай вначале. Может, по-другому как-то?
– Это как – по-другому? – проворчал он, но тесак опустил. – Когда два хмыря, все в дерьме и ржавчине, лезут из старого стока и крушат посуду? В щеки их, что ли, целовать? Вы кто такие?
– Не твое дело, – ответил я. – Тем более что он сейчас посуду на место поставит, и все будет путем. Скажи только, мы ведь попали в…
– «Облако», красавец.
При звуках этого голоса Большак, уже начавший ставить кастрюли горкой, подскочил так, что они вновь со звоном рассыпались. Я посмотрел на зеленую троллиху, всю в пупырышках, с круглыми и большими, как блюдца, глазами. Одета она была в кожаный комбинезон и фуфайку с закатанными до локтей рукавами. Завитые волосы крупными колечками торчали во все стороны, свешивались на ее удивительные глаза – в каждом из них, как в днище отполированной до зеркального блеска миски, отражались кухня и наши перевернутые вверх ногами фигуры.
– Чего стали?! – рявкнула она так зычно, что молодых оркиц как ветром сдуло, а эльфийки, похватав ведра и тряпки, прыснули к дверям.
Женщина вернулась к бочонку, рядом с которым на полу лежала грязная посуда, и опять вооружилась полотенцем со щеткой. Усатый, пожав плечами и потеряв к нам интерес, шагнул к разделочному столу.
Троллиха многозначительно поглядела мне в глаза, развернулась и вышла. Схватив Большака за плечо, я направился следом.
«Облако» было заведением такого рода, где основная деятельность начиналась вечером и заканчивалась обычно ранним утром. Пока мы с Графопылом ползали по старым катакомбам, времени прошло изрядно – сейчас в большом зале первого этажа не было никого, кроме прислуги и двух девок, прикорнувших в обнимку на широком диване под стеной. Ни на кого не глядя, троллиха пересекла зал и стала подниматься по лестнице на второй этаж. Своей необъятной грудью она толкнула дверь, прошла по коридору, открыла еще одну дверь.
Мы очутились в небольшой комнате, меблировка которой состояла из одного кресла и кровати с веселеньким розовым покрывальцем в ажурных кружевах. В изголовье лежала подушка, на которой вышитые сердечки пронзались длинными эльфийскими дротиками. Больше здесь ничего не было. Окно закрывала тяжелая штора, на полу лежал мягкий ковер.
Дверь за нами закрылась, я выпустил плечо ошарашенного Дитена. Повернувшись, троллиха заключила меня в объятия, я в свою очередь обхватил ее за торс и чмокнул в морщинистый зеленый лоб.
– Красавец! – прогундосила она. – Как же ты поизносился!
– Мамаша Лапута! – воскликнул я. – Как ты постарела!
Эта рыжая, вся в веснушках, в коротком прозрачном платье и плетеных сандалиях, стригла получше, чем Большак. Пока я сидел в кресле, накрытый простыней до подбородка, она щелкала ножницами так, что клочья волос летели во все стороны. Мамаша Лапута и Дитен пристроились на кровати и обсуждали результаты ее работы. Когда в дело пошла острая бритва, я начал слегка опасаться за целостность своего лица, но рыжая справилась с делом быстро, не оставив повреждений. После этого она обрызгала меня прохладной водой и протерла, словно тарелку, подолом своего платья. Потом притащила откуда-то зеркало и продемонстрировала результат.
