Огненные Купола - Эддингс Дэвид (читаем книги онлайн .txt) 📗
Воины взялись за работу, а дамы и молодые люди, развлекавшие их, продолжили свое веселье, которое было теперь еще более натянутым.
Спархок и Келтэн занялись укреплением бруствера на вершине холма. Поскольку этот бруствер должен был защищать его жену и дочь, прочность этого укрепления весьма заботила принца-консорта.
В веселой болтовне под тентом все чаще появлялись тягостные паузы, и Стрейджен вынужден был заполнять их игрой на лютне.
– Он сотрет себе пальцы, – проворчал Келтэн, укладывая на место очередной валун.
– Стрейджен обожает всеобщее внимание, – пожал плечами Спархок. – Он будет играть, покуда кровь не потечет из-под ногтей – было бы кому слушать.
Лютня Стрейджена заиграла какой-то старый мотив, и он начал петь. Спархок не обладал особым музыкальным слухом, но должен был признать, что у талесийского вора красивый голос.
А потом к нему присоединилась баронесса Мелидира. Ее глубокое контральто искусно сплеталось с баритоном Стрейджена. Их дуэт звучал ровно и слитно, обогащенный низкими тонами их голосов. Спархок мысленно усмехнулся. Баронесса продолжала свою кампанию. С тех пор, как Афраэль упомянула ему о замыслах белокурой девушки относительно Стрейджена, Спархок различал дюжины искусных мелких уловок, которые использовала баронесса, чтобы обратить на себя внимание намеченной жертвы. Спархоку было почти жаль Стрейджена, но он полагал, что Мелидира самая подходящая для него пара. Между тем двое завершили свой дуэт под громкие рукоплескания. Спархок глянул в сторону навеса и заметил, что Мелидира почти с нежностью коснулась протянутой рукой запястья Стрейджена. Спархок знал, какой силой обладают эти якобы случайные прикосновения. Лильяс как-то объясняла ему это, а уж Лильяс была первой в мире соблазнительницей – как, вероятно, могла бы поклясться добрая половина мужчин в Джирохе.
Затем Стрейджен перешел на другой известный всем мотив, и новый голос подхватил песню. Келтэн, как раз поднимавший камень, выронил его. Камень упал ему на ногу, но он даже глазом не моргнул. Голос, казалось, принадлежал ангелу – высокий, сладостный, чистый, как хрустальная слеза. Он легко взмывал над верхними пределами сопрано. Это был лирический голос, не тронутый тонкими вариациями колоратуры и казавшийся естественным, как птичье пение.
Пела камеристка Эланы Алиэн. Кареглазая девушка, всегда такая тихая и неприметная, стояла посредине шатра, пела, и лицо ее сияло.
Спархок услышал всхлипывания и с изумлением увидел, как по лицу Келтэна градом катятся крупные слезы – светловолосый пандионец рыдал навзрыд и ничуть этого не стыдился.
Быть может, недавний разговор с Богиней-Дитя и впрямь разбудил дремавшие в Спархоке запасы интуиции – он вдруг понял, не зная даже, каким образом, что на самом деле ведется две кампании, и более того, что кампания, затеянная баронессой Мелидирой, более откровенная и шумная. Спархок аккуратно прикрыл ладонью усмешку.
– Господи, что за голос у этой девушки! – ошеломленно и восторженно пробормотал Келтэн, когда Алиэн допела песню. – О Боже! – добавил он уже совсем другим тоном и скрючился в три погибели, схватившись за ушибленную камнем ногу.
Работа продолжалась до заката, а затем все войско отступило под защиту укрепленного частокола и приготовилось ждать. Сэр Бевьер и его собратья-сириникийцы поднялись на вершину холма, где завершили строительство катапульт. Затем они позабавились, обстреливая увесистыми булыжниками темнеющий лес – на первый взгляд, безо всякой определенной цели.
– Куда они стреляют, Спархок? – спросила Элана после ужина.
– В деревья, – пожал он плечами.
– Но ведь деревья нам не угрожают.
– Нет, конечно, но за ними прячутся люди. Булыжники, падающие с неба, заставят их понервничать. – Спархок усмехнулся. – На самом деле, моя дорогая, люди Бевьера попросту определяют дальнобойность своих катапульт. Если наши приятели, затаившиеся в лесу, решат наступать по просекам, которые мы для них так любезно прорубили, Бевьер хочет точно знать, когда нужно начинать стрельбу.
– Кажется, быть солдатом – это куда больше, чем просто содержать в чистоте снаряжение.
– Я рад, что ты это понимаешь, моя королева.
– Тогда, может быть, отправимся спать?
– Прости, Элана, – сказал Спархок, – но я сегодня не буду спать. Если наш приятель покончит со своими размышлениями и все же решит напасть на нас, мне нужно будет сделать кое-что, и как можно быстрее. – Он огляделся. – Где Даная?
– Она и Телэн наблюдают, как люди Бевьера стреляют камнями по деревьям.
– Пойду приведу ее. Ты наверняка захочешь, чтобы сегодня ночью она была поближе к тебе.
Спархок прошел через впадину, направляясь туда, где Бевьер командовал действиями своих рыцарей.
– Пора спать, – сказал он дочери, поднимая ее на руки.
Она слегка надулась, но других возражений не последовало. На полпути к шатру Эланы Спархок замедлил шаг.
– Афраэль, – сказал он, – насколько твердо ты держишься формальностей?
– Одно-два коленопреклонения, конечно, доставляют мне удовольствие, – ответила она, – но если дело срочное, я могу обойтись и без них.
– Отлично. Если нападение произойдет сегодня ночью, нам понадобится свет, чтобы не просмотреть врага.
– И сколько же тебе нужно света?
– Примерно как в полдень.
– Даже и не думай, Спархок. Ты представляешь, сколько на меня обрушится бед, если я заставлю солнце взойти в неурочный час?
– Я говорил не об этом. Мне просто нужно достаточно света, чтобы эти люди не могли в сумраке подобраться к нам. Заклинание это на редкость длинное, со множеством формальностей и трудностей. Вполне вероятно, что мне будет некогда, и я хочу знать, будешь ли ты смертельно оскорблена, если я просто попрошу у тебя свет и оставлю детали на твое усмотрение?
– Это совершенно против правил, Спархок, – строго укорила она.
– Я знаю, но если только на этот раз?..
– На этот раз – само собой, но не вздумай превращать это в привычку. Мне же, в конце концов, нужно поддерживать репутацию.
– Я люблю тебя, – рассмеялся он.
– О, если в этом суть, тогда все в порядке. Мы можем обойти любые правила ради тех, кто нас любит. Просто попроси у меня свет, Спархок, а уж я позабочусь о том, чтобы ты получил много-много света.
Атака началась незадолго до полуночи. Из темноты хлынули дождем стрелы, за которыми тут же последовали удары по атанским заставам. Это был, можно сказать, чистой воды тактический промах, потому что атаны лучшие в мире бойцы и с радостью ввязываются в рукопашный бой.
Со своего места на вершине холма Спархок не мог подробно разглядеть атакующих, однако он твердой рукой обуздал свое любопытство и решил отложить освещение поля боя до той минуты, когда противник целиком ввяжется в драку. Как они и предвидели, враги под прикрытием первых, разведывательных ударов атаковали груды бревен, наваленные в лесу, чтобы затруднить продвижение через полосы леса, образованные просеками, которые вырубили по предложению сэра Улафа – эти просеки расходились от подножия холма, словно спицы большого колеса. Тут-то и выяснилось, что сириникийцы Бевьера обстреливали камнями лес не ради собственного удовольствия. Целью их были те самые груды бревен, и сейчас, точно определив дальность стрельбы, катапульты швыряли в воздух корзины камней размером с кулак. Камни градом сыпались на головы людям, которые пытались растащить бревна, чтобы расширить узкие проходы – их пришлось оставить, чтобы пелои могли выехать из лагеря на поиски развлечений. Двухфунтовый камень, свалившийся с неба, не убьет человека, но переломает ему кости, так что минут через десять враги, пробиравшиеся в лесу, отступили.
– Должен признаться, Спархок-рыцарь, – сказал Энгесса, – что я считал твои хитроумные приготовления слегка глупыми. Атаны так не воюют. Впрочем, ваш подход к делу имеет определенные преимущества.
– Мы живем в разных мирах, атан Энгесса. Твои соплеменники сражаются в диких землях, где враги встречаются поодиночке или небольшими группами. Наши края густо заселены, и нам приходится иметь дело с большими армиями. Мы живем в крепостях и за многие века научились защищать эти крепости.
