Темная магия - Уэллс Энгус (электронная книга txt) 📗
— Хорошо же я поработал, если они увидели в тебе простого воина из Куан-на'Фора.
— Или это Дера ослепила их, — пробормотал Каландрилл, почувствовав вдруг угрызения совести за то, что усомнился в богине. Он пришпорил гнедого, пуская его в галоп за вороным Брахта, словно в скачке хотел забыться и позволить ветру выдуть из него смятение.
Они скакали до тех пор, пока кони не утомились, и остановились перекусить, уже не страшась Тобиаса. Принимая во внимание размеры его свиты и неторопливость с какой они продвигаются вперед, Тобиас доберется до Ганнсхольда намного позже их. Это успокаивало и приободряло Каландрилла. Еще до того, как ночь опустилась на вересковую долину и они стали лагерем, Каландрилл окончательно избавился от неприятных ощущений и успокоился душой, отгоняя как можно дальше воспоминания о брате и о некогда любимой женщине.
На следующий день на горизонте замаячил Ганнский хребет, а еще через день вересковые долины уступили место холмистой местности, покрытой соснами и лиственницами на зеленой, предвещавшей скорую весну траве. Дорога неуклонно поднималась к манящим горам. Она прорезала серо-голубой гранит, шла через мосты над ущельями, по дну которых шумно бежали реки, петляла по террасам, на которых каким-то чудом росли сосны, и по разукрашенным цветами долинам. Днем над головой путников кружили хищные птицы, по ночам ухали филины. До ворот Ганнсхольда они добрались только на третий день.
Глава одиннадцатая
Над Кешам-Ваджем все еще клубился черный дым; на небе то здесь, то там играли красные всполохи от еще бушевавших пожаров; в воздухе стоял запах миндаля и мертвечины. В шатре тирана курильницы наполняли воздух сладким запахом ладана, и жаркое лишь отдаленно отдавало неприятными запахами кошмарной битвы. Брезгливый Ксеноменус помахивал носовым платком около лица, широко улыбаясь командирам, докладывавшим ему о победе.
Мятежники бежали с плато в полном беспорядке, как крысы с тонущего корабля, убравшись на восток, в Файн, на укрепленные позиции Сафомана эк'Хеннема, чтобы не допустить войска тирана к прибрежным городам, которые они еще удерживали в своих руках. Кавалерия и конные лучники совершали постоянные набеги на мятежников, и, хотя властитель Файна был еще жив и не выронил знамя восстания из рук, сегодня победа была за Ксеноменусом, а очень скоро падут и осажденные Мхазомуль и Мхерут'йи. Надо только чуть поднажать, отрезать прибрежные поселения от материка, перекрыть доступ провизии и уморить их голодом. Конечно, за одну ночь такое не делается. Может, за это придется драться едва ли не до конца года, даже несмотря на помощь, которой он обладал, — при этом тиран бросал осторожные взгляды на колдунов в черных халатах, стоявших подле него. Но, как бы то ни было, начало положено, и славное начало. Летом будет много походов и битв, зимой, естественно, продвижение замедлится, но с наступлением следующей весны — самое позднее лета — весь Кандахар вновь склонится перед единственным повелителем, а голова Сафомана эк'Хеннема украсит крепостную стену Нхур-Джабаля.
— Недурно. Очень недурно. — Ксеноменус закрыл нос платком — Бураш, как же от этих солдат несет потом, и кровью, и сталью, и драконьими шкурами! Все еще улыбаясь, ибо это была настоящая великая победа, вселявшая в него веру, он продолжал: — Пусть войска празднуют. Я прикажу прислать им вина.
— А война? — поинтересовались командиры. — Когда выступаем?
— Я сообщу, — пообещал Ксеноменус. — Это я решу утром. А сейчас я намерен отдохнуть.
Вялым жестом он отпустил офицеров, и они покинули шатер без промедления, ибо, как простые солдаты, больше доверяли клинку, нежели колдовству, а то, что видели они при взятии города, больше походило на Войну колдунов, каковую обычные смертные предпочли забыть. Однако ни один из них не воспротивился колдовской помощи, ибо Кешам-Вадж был сильно укреплен и без колдунов его бы им никогда не взять.
Как только за офицерами опустился полог, Ксеноменус поманил к себе колдунов. Аномиус оказался ближе всех к тирану.
— Ну, кто был прав? — задал он риторический вопрос. — Я знаю, кое-кто из вас хотел оставить его гнить в темнице. Видите теперь? Ведь это он даровал нам Кешам-Вадж. Нашу первую победу!
Аномиус, самодовольно ухмыляясь, поклонился. Ликандер поддержал тирана:
— Верно, повелитель Ксеноменус. Ты мудр, и решение твое было правильным.
Он склонил голову, сложив руки на круглом животике довольный тем, как посмотрел на него тиран, и не замечая презрения во взгляде Аномиуса.
— Истинно, — благодушно согласился Ксеноменус. — Решение было мудрым, и Кешам-Вадж теперь мой, а Сафоман эк'Хеннем бежит. Но… — он придал дряблому лицу выражение, которое принимал за властное, — война еще не закончена. Много еще предстоит сделать. А новости, дошедшие до меня из Лиссе, не дают мне покоя.
— Тебе не стоит тревожиться из-за таких пустяков, — сказал Ликандер. — Та сторона небогата чудотворцами. А те, что служат им, не в силах противостоять нам.
— Может быть, — согласился Ксеноменус. — Но шпионы доносят, что там строится флот. На рейде у Эрина и Бессиля уже полно военных судов. Стоит Лиссе ввязаться в драку… — Он замолчал, раздраженно взмахнув носовым платком.
— У них нет времени, — настаивал Ликандер. — До того, как флот их выйдет в море, прибрежные города будут в наших руках. А наша армада, несмотря ни на что, пока еще самая крупная и мощная.
Ксеноменус поджал губы.
— Если бы в Секке сидел Билаф! — пробормотал он. — Этот его сынок, Тобиас, — да вырвет ему Бураш глаза! — задумал прибрать к рукам Узкое море. Щенок честолюбив. И я не удивлюсь, если он попытается стать тираном Лиссе.
— Не получится повелитель, — пробормотал Каранфус мягким успокаивающим голосом, приятно улыбаясь. — Прежде ему придется завоевать все города Лисе, а они свободолюбивы, как всем известно. Ежели возжелает он стать тираном, то сначала ему придется выиграть войну в Лисе и только потом думать о нападении на Кандахар.
— Это верно, — согласился Ксеноменус. — А что, если он убедит доммов Лиссе вступить в сговор с эк'Хеннемом? Что тогда?
— Пусть сначала флот построит, — сказал Лемомаль, — и договорится с другими доммами. Если таковы его намерения.
— Но прежде, чем посмеет он начать подобное, — вставил Ликандер, — ты уже разгромишь восставших.
— Разгромлю ли? — спросил тиран, обращаясь к Аномиусу.
— Разгромишь, — заверил маленький человечек, склонив голову; при этом лысина его, цвета пергамента, заблестела. — Даю слово.
Ксеноменус поднес платок к носу: Аномиус хоть и очень полезен, но пахнет как-то особенно неприятно, словно во рту у. него помойка или плоть гниет заживо. За ним постоянно тянется шлейф неприятного запаха. Не докажи Аномиус свою пользу и не пообещай новых успехов, Ксеноменус давно бы приказал колдунам уничтожить его. Улыбку его было трудно выдержать на таком близком расстоянии, и тиран откинулся в кресле.
— Надеюсь, — пробормотал он.
— Ты победишь, — подтвердил Аномиус с полной уверенностью в голосе. — Сафоман оставит все твои города и уйдет назад в Файн. А затем и этот укрепленный пункт будет сровнен с землей. Я обещаю.
Он отвесил элегантный поклон, впечатление от которого, однако, было испорчено сорвавшейся с мясистого носа капелькой, упавшей на его и без того засаленный халат. Ксеноменус предпочел не разглядывать эти пятна. Он вообще предпочитал не смотреть на Аномиуса. Не будь этот безобразный маленький человечек столь полезен… Он поспешил отвести взгляд, чтобы колдун не прочитал его мысли.
— Я от тебя не отстану, — сказал Ксеноменус и затем уже мягче добавил: — Но кажется мне, что необходимо заняться Тобиасом ден Каринфом.
— Его можно убить, — заявил Аномиус с видом охотничьей собаки, почуявшей кровь. — Это можно устроить, если повелитель соизволит.
Он поднял руки, и засаленные рукава халата обнажили браслеты на запястьях. Сзади Ценобар и Рассуман предостерегающе посмотрели на тирана; Андрикус яростно замотал головой.
