Последний экипаж "Белого кролика" (СИ) - Цыганков Михаил (смотреть онлайн бесплатно книга .TXT) 📗
Говорят, что средневековые феодалы малокультурные, едят ножами, упорно игнорируя вилки, моются один раз в жизни. (Вы думаете перед свадьбой? Ошибаетесь, перед первым преставлением под светлейшие императорские очи) За всех ручаться не могу, но Генрих, если судить по его санузлу, феодал очень цивилизованный. Единственное неудобство – в замке нет мужских и женских мест, куда все предпочитают ходить пешком. Поэтому мы с Кейси просто вынуждены были зайти туда вместе (никто ведь не знал, что Кейси - женщина), а за нами завалил следом герцог и вся его компания. А что тут такого? Разве боевым товарищам и вассалам есть, что скрывать от своего сюзерена?
Я думаю, моя невеста в первый раз выглядела такой беспомощной. Что вы хотите - женщина, есть женщина, создание, однозначно, слабое.
- Милорд, - как можно тише сказал я, - если вы думаете, что мы хотели зайти сюда, чтобы… - я выразительно глянул на сверкающий белизной писсуар, - то слегка заблуждаетесь. Воины, прошедшие курс специальной подготовки, могут обходиться без этого, - я снова глянул на писсуар, на этот раз с презрением,- неделю. Это минимум. Просто мой товарищ, - я указал рукой на Кейси, - должен выполнить один обряд, вместе со мной, без свидетелей. – Я перехватил недоуменный взгляд герцога, и добавил, - Так требует его вера. А если что то ему в этом деле помешает, - я сделал длительную паузу, а Кейси сузив глаза, пристальным взглядом обвела собравшихся, - то ему придется… Вы слышали о техасской резне бензопилой?
Они явно никогда о ней не слышали, как и о самом Техасе тоже, но хорошо знали, что такое бензопила – любимое оружие суровых скандинавских берсерков.
(Не известно, кому пришла в голову замечательная идея показать психически неуравновешенным викингам широкие возможности бензопилы. Бедняги впали в состояние дикого восторга. Их любимые двуручные секиры и рядом не валялись. Вся тонкость состояла в том, что получить эту замечательную штуку, как и бензин для нее они могли только в обмен на уж и не помню, сколько кубов древесины ценных пород, причем напиленной собственноручно. Пилы ломались часто, бензин жрали в огромных количествах. В результате самые свирепые воины современности не вылезали с лесоповала. А если и вылезали, то в эти редкие моменты, ни о каких войнах даже и не помышляли. Некоторые, правда, вошли во вкус, быстро разобрались, что к чему и сменили нервную и опасную профессию берсерка, на более спокойную работенку хозяина лесопилки, поняв, что гораздо выгоднее торговать бревнами, чем бегать с ревущей пилой по фьордам.)
Герцог с товарищами этих тонкостей не знали и выскочили за дверь со скоростью раненного белого медведя. Как мы, оставшись вдвоем в одном туалете, выкручивались из создавшейся щекотливой ситуации рассказывать не буду. Не интересно это. Скажу только одно, на этом экскурсия закончилась. С опаской, поглядывая на нас, Педро повел всех в тронный герцогский зал и усадил за свой любимый каменный стол.
Зал был действительно большой. Наш клуб в Новом Кронштадте рядом с ним выглядел бы как собачья конура по сравнению с Генеральным штабом. Один камин чего стоил. Размером он напоминал небольшую доменную печь на консервации. Думаю, в случае войны герцог прямо здесь, сможет наладить производство броневой стали, и отливать танковые башни для своей армады. Обычно в таких залах вывешивают трофеи, добытые хозяином и его доблестными предками в многочисленных сражениях. Но у герцога трофеев было немного, пара – тройка знамен, какие-то сваленные в кучу у камина ржавые доспехи и старый, местами дырявый ковер два на три метра, по углам прикованный к стене толстенной якорной цепью. Видно гости здесь бывают разные, могут стащить то, что лежит плохо инадежно не прикручено. На стенах, правда сверкало остро заточенными лезвиями большое количество колющего и режущего оружия, но к трофеям я его относить бы не стал. Уж очень новым оно выглядело. Ни одного зазубренного лезвия, ни одних потертых ножен, ни одной замотанной скотчем треснувшей рукояти. Наверно, Генрих между делом ограбил какой-нибудь оружейный супермаркет.
Закончив интересоваться трофеями, я под заунывное пение придворного оркестра принялся любоваться портретами педриных родственников в изобилии развешанных вокруг. Честно говоря, я стал это делать для того, чтобы не заснуть. Глаза слипались невыносимо. Ну, еще бы – бессонная ночь, гибель «Белого Кролика», потом кролики живые, а теперь еще и бесплатный концерт местной самодеятельности, загонят в сон кого угодно. Невыносимо хотелось положить голову на руки и закрыть глаза, но вдруг сон вассала в присутствии синьора считается здесь тяжким оскорблением, смываемым только кровью? Эх, зря я, дурак, не купил себе правила придворного этикета, зря.
Это только в кино бывает. Попадает герой в мрачное средневековье, не важно наше или импортное. Слышит, какую тягомотину местные таланты исполняют и понимает, что долго в таких условиях ему не протянуть. Тут же дает местным трубадурам бесплатный мастер класс современной игры на арфах, лютнях, пастушьих рожках и других музейных экспонатах и дальше, как говорится: «Танцуют все!». Музыканты понимают, что у них началась новая жизнь, больше не хотят играть нудную муру, уходят от своего феодала в длительный гастрольный тур и под шквал бешеных аплодисментов побеждают на «Евровидении». Вранье все это, полное вранье. Никогда они нашу музыку как следует, играть не научатся, за исключением матерных частушек, конечно. Потому, что косные они до невозможности. Приверженцы традиционного (в их понимании) искусства. Это Черные маги от хард, треш рока тащатся, а эти за ламбаду могут на кол посадить. Что смеетесь, прецеденты были.
Поминая недобрым словом местную культуру, я пытался понять, кому же из портретов, Педро приходится ближайшим родственником. Выглядел он, как случайно перепутавший миры и континенты конкистадор: черноволосый, с глазами цвета и размера мелкой картечи, носатый, усатый, с сумрачно сдвинутыми бровями и расчерченным глубокими шрамами лицом крепко пьющего человека. А на портретах красовались сплошь светловолосые голубоглазые безусые аристократы с прямыми носами и выдвинутыми вперед подбородками. Фоном им служили сверкающие на солнце горные вершины или жуткого вида нагромождения ледяных торосов. Поразмыслив немного над этой проблемой, я пришел к выводу, что или мама герцога, слегка подгуляла с заезжим амиго, или родственники на портретах были очень далекие.
А Кейси, похоже, спать не собиралась и даже не хотела. Она так стреляла по сторонам глазами, и если бы каждый взгляд был пулей, все в зале были бы давно похожи на решето. Как жаль, что таким магическим приемом она не владеет.
Глава 42 О неудачном стечении обстоятельств, балладе о бедном худом рыцаре, медали за форсирование реки Иордан и песне о Куликовом поле
Во всем, что случилось дальше, виноват только я и, неудачное стечение обстоятельств. Сначала в зал приперся перепачканный в крови и грязи гонец и скорбным голосом сообщил, что найдены тела коварно зарезанных ночью диплодокских охранников. Мы с Кейси чуть вином не захлебнулись, от удивления. А потом, когда вскочили вместе со всеми, чтобы молча выпить за павших товарищей, у меня из кармана вывалилась бутылка с временно недоступным джинном и с предательским звоном покатилась по каменному полу. Заключенный в стекло старикан тут же стал возмущенно орать о злостном нарушении правил джиновладения (Откуда он взял, что такие правила вообще есть?) и громко ругаться на всех мертвых восточных языках. Поэтому моя идея, выдать его за бутылку древнего ритуального самогона провалилась, так и не воплотившись в жизнь.
Как загорелись глаза Генриха, как оживился этот потомок заблудившегося конкистадора! На всякий случай я, сказал, что это мой домашний ручной джинн, который по наложенному пятьсот лет назад заклятию, обязан меня всегда сопровождать в боевых походах и засунул бутылку обратно в карман. Но герцога это не остановило, он стал упорно уговаривать меня продать фамильную реликвию, постоянно повышая цену. Подонок-джин начал громко говорить о своей давней любви к рыцарству и перечислять номера крестовых походов, в которых он лично принимал участие, не уточняя, правда, на чьей стороне. Герцога это раззадорило на столько, что он назвал такую сумму…
