Феечка. Еще один разговор о любви (СИ) - Польская Мари У. (читать лучшие читаемые книги TXT) 📗
— Милая леди! — он постучал по крыше тросточкой и возница остановил карету. — Я впервые в этих местах. Не подскажете ли наиболее удобную дорогу до берега Великого Змея?
— С удовольствием, — откликнулась Антонелла. — Едете все время прямо, потом будет развилка, берите правее, а потом легче прямо по полю. Там легко можно проехать!
Тар Бонниус закатил глаза, будто пытаясь мысленно представить весь путь, но потом огорченно развел руками.
— Может, вы меня проводите, если не торопитесь?
Антонелла, собственно, не торопилась. Да и было здесь совсем недалеко… Она кивнула, взялась за протянутую руку Тара Бонниуса и легко запрыгнула в карету.
— Сначала прямо, — закричал он вознице. Антонелла с улыбкой кивнула и захлопнула дверцу. Это было последнее мгновение, которое она провела на свободе. Потом — удар, темнота и боль в затылке…
Очнулась девушка, прикованной к сырой склизкой стене металлическим наручником. Он был вбит так высоко, что она буквально висела на своей руке, не имея возможности ни сесть, ни лечь. Антонелла не поверила своим глазам и ощущениям, которые были, мягко говоря, болезненными. Она застонала и попыталась принять более удобное положение.
— А вот и моя маленькая рабыня, — в маленьком окошке в металлической двери появилась скалящаяся рожа Тар Бонниуса. — Ну как ты, птичка моя, все ли тебе нравится?
— Как вы смеете! — едва прошептала Антонелла. — Меня найдут и вам не поздоровится!
Мужчина расхохотался:
— Да кто тебя найдет? И как? Тебя же никто рядом со мною не видел. Шла, шла, да и сгинула!
Антонелла только сейчас поняла, что он прав, и от бессилия чуть было не расплакалась.
— Добро пожаловать в мой персональный зверинец, птичка! Ты у меня будешь… — он будто задумался, — голосицей! Как и эта птаха, будешь сидеть в клетке и будить меня своим веселым пением! Все ясно? И не дай Богини, услышу в твоем голосе хоть одну грустную нотку! А сейчас…
В замке загремели ключи и Тар Бонниус вошел в камеру.
— Кушать пойдем, голосица моя! Знаешь, как этих птичек кормят? С рук! Вот и ты будешь есть только с моих рук! И никак иначе…
Он подошел, накинул на шею Антонелле петлю из ремня со скользящим замком и отстегнул наручник. Девушка, едва смогла выпрямиться, изо всех сил врезала ему по причинному месту, а когда он согнулся, локтем по шее. Именно так учил ее отец. Тар Бонниус согнулся и потянул за ремень, петля тут же стала сжиматься на горле девушки. Она схватилась за нее, но пальцы лишь скользили по коже. Перед глазами забегали радужные круги, и она задыхаясь упала на пол.
— Тварь, — едва прошептал Тар Бонниус. — Ты не птичка, ты дикая кошка! И я научу тебя быть ласковой и услужливой…
Он ослабил петлю и Антонелла со свистом и хрипами начала дышать. Тар Бонниус схватил ее за руку и вновь подвесил на стену:
— Сегодня — ни еды, ни воды. А завтра поговорим в другом месте!
Он с силой захлопнул дверь и ушел, а Антонелла вновь без сил повисла на своей же руке, буквально, выворачивая ее из сустава.
— Эй, эй… — туман в голове вдруг прорезал чей-то тихий шепот. — Ты меня слышишь?
Антонелла застонала.
— Это хорошо! Потерпи чуток! — замок заскрежетал и в подвал к Антонелле кто-то прошмыгнул.
Девушка с трудом открыла глаза. Перед нею стоял паренек, может, чуть постарше нее. Он оглядел ее и присвистнул.
— А ты — красавица! И как же тебя угораздило!
Он достал из-за пазухи странную явно самодельную глиняную фляжку и поднес к губам девушки. Он с жадностью прильнула к горлышку. Парень намочил край своей рубахи, больше похожей на мешок и вытер ее лицо.
— Меня Февром зовут, а тебя?
— Антонеллой, — она едва смогла выговорить свое имя.
— Красивое имя! Знатная?
Она кивнула.
— Здесь это без разницы, — разочарованно произнес парень.
— А где я?
— В рабстве у этого гада… Вот, видишь? — он поднял длинную грязную челку и показал выжженное на нем клеймо в виде треугольника и цветка клевера в нем. — И тебе завтра такое поставит.
Антонелла не сдержала слез. А парень будто спохватился:
— На, поешь! — он сунул ей в руку огурец и ломоть хлеба. — Я всегда что-нибудь из еды на кухне ворую. Для таких случаев.
— Давно ты здесь? — хрустя таким вкусным огурцом спросила она.
— Уже лет пять… — буркнул Февр. — Сначала тяжело, а потом приспосабливаешься…
— Я не смогу… — прошептала девушка.
— Ты главное смотри на него с обожанием, говори, какой он хороший… Он кем тебя назначил?
— То есть, — не поняла девушка.
— Вот меня, к примеру, хомячком. Держит в клетке, заставляет бегать в колесе, но иногда оставляет дверцу открытой и потом с диким восторгом ловит, в основном, на кухне… Девушек у нас давно не было, а вот женщины или птицы, которые должны зерна клевать, песни петь и раскрашивать свои тела, или киски… Ты кем будешь?
— А… Сначала говорил птичка, а потом — дикая кошка!
Он в ужасе посмотрел на нее:
— Это плохо? — запаниковала Антонелла.
Парень только сглотнул, не решаясь, видимо, объяснить, что к чему.
— Ты, главное, не сопротивляйся и делай вид, что тебе приятно… Иначе забьет насмерть…
— Может, так и лучше? — Антонелла и сама удивлялась, как всего за один-два дня из жизнерадостной девушки она превратилась вот в это…
— Даже не смей так думать… — он к чему-то прислушался. — Ладно, я завтра приду… Улыбайся и хвали его… Поняла?
Антонелла кивнула.
Следующий день для нее был просто адом. Она поняла реакцию Февра на ее статус, когда Тар Бонниус на следующий день вывел ее из подвала и привел в самую настоящую пыточную комнату с огромной кроватью посредине. Она не сопротивлялась ни когда он ее учил длинной плетью, ни когда… Она даже думать об этом не хотела… А он потом гладил ее, нахваливая, какая же кошка стала послушной, почти совсем домашней.
Антонелла будто умерла. Она ничего не чувствовала, радуясь, лишь когда к ней в гости приходил Февр. Парень жалел ее, таская какие-то травки и убеждая, что они нужны, чтобы не было детей. Антонелла верила ему и с послушностью ела их.
Так шли неделя за неделей, месяц за месяцем. Счет времени Антонелла совсем потеряла, измеряя его лишь сменой комнат во все том же подвале. Тар Бонниус был доволен рабыней, а потому сначала перевел в камеру с кроватью, а потом почти в нормальную комнату, где за занавесочкой был даже душ.
Февр и здесь Антонеллу не бросил. Долгими ночами, когда хозяин точно был занят какой-нибудь очередной киской, они сидели и мечтали. Да-да, даже в таком безнадежном положении они не могли не мечтать. Очень скоро Антонелла и Февр настолько привыкли друг к другу, что воспринимали себя не иначе как единой семьей. А однажды…
— Нелли, — так Февр звал девушку, — я, наконец, собрал все необходимые ключи!
— Но как? — удивилась она.
— Очень просто! Я же хомячок. Когда хозяин забывает про дверку, я достаю хлеб, пережевываю его, а потом ищу ключи. Вроде бы просто бессмысленно бегаю по дому, уморно пофыркивая, а на самом деле, жду подходящего момента. Этот придурок носит ключи на связке, а ее любит раскидывать где попало. Вот я и ищу момент, когда он не смотрит, и делаю слепок. А потом у себя в подвале вырезаю копии из деревяшек. Непрочно, конечно, но на несколько раз открыть-закрыть хватает.
— А чем ты вырезаешь?
— Я вилку с кухни уволок и заточил о стены!
— Ну ты даешь! — Антонелла потрепала парня за волосы. — И что предлагаешь?
— Бежать надо! — он сверкнул глазами.
— Но как? — Антонелла не понимала… Хозяин никогда надолго своих рабов не оставляет. Только если в столицу ездит. Но это не чаще раза в год.
— Вот-вот… Даже знаю, о чем думаешь… О столице?
— Но сложно выяснить, когда он в следующий раз…
— Через три дня! — Февр сверкнул глазами. — Я, когда в клетке бегал, слышал, как он вслух рассуждал, какой наряд надеть.
Надежда вспыхнула яркой звездой! Внутри Антонеллы все просто дрожало от радости и предчувствия.
