Предел (СИ) - Лобанова Елена Константиновна (книги онлайн полные версии TXT) 📗
Оружейник не обиделся. Плотник уже освоил правильную натяжку холста. Дело пошло. Следующей картиной стала «прабабушка всех гоблинов». За это название кухарка лишилась черпака. Временно. Потому что она сначала убежала от разгневанного Сульса, но к вечеру осмелела и стащила черпак прямо из-под носа у художника. Он как раз пытался изобразить украшения на шее «прабабушки». В итоге, получилось логично — страшенный «прадедушка», вероятно, держал «самку гоблина» на колодезной цепи. Оружейник только своему господину терпеливо пояснял, что у «прабабушки» на шее — кулон в виде цветка с драгоценным камнем. А вовсе не амбарный замок с шестью дужками. Просто конюх, который предположил эту нелепость, ничего не понимает в украшениях. Но Нофер Руалон запретил Сульсу творить дальше. Он настаивал на том, что его предки хоть и не были благородными, но «не до такой же степени».
Но Оружейник не сдался. Стены зала удручали его пустотой и серостью. Он перепробовал на годность к художественному ремеслу всех окрестных крестьян. Конюха и кухарку — тоже. Испытания проходили у стен Замка. Сульс выдавал рисовальщику уголек и требовал портретов. Дождь несколько раз умывал холодными слезами старые камни. Но верный слуга был неумолим. К концу месяца Оружейник отобрал шестерых художников, в том числе и стража-привратника. Нофер позировать отказался, и рисовали его по памяти. Стражник в пьяном угаре разошелся на целых два портрета. Одно из его полотен оказалось «матерью Благородного Нофера». Кристу Руалону решили об этом пока не сообщать.
Сульс решал вопрос с охотничьими трофеями, портреты сохли.
Как-то по осени Крист Руалон, отужинав, как и привык во дворе, отправился ночевать в обычное место — на диван в Каминном Зале. Нофер очень устал. Весь день он обходил свои владения, как и велел ему Оружейник. «Надо показывать себя подданным и хоть раз в год собирать гарнизон на построение». Гарнизон строиться не хотел. Крестьяне, отпраздновав сбор урожая, ссылались на усталость, рассказывали о курах и жаловались на погоду. А строиться они будут… «если господин даст тесу и дранки». Намаявшись, Крист хотел только спать. А, попав в зал, решил, что уже уснул — вечным сном.
Зал был освещен факелами. Опущенная ниже обычного люстра, сияла на все шестнадцать свечей. Освещенные ярким пламенем, на Криста Руалона таращились со стен существа разной степени страшности. Конечно, превзойти Сульса не смог ни один мастер. Два портрета его работы победно разместились по обе стороны камина. У лестницы на второй этаж сверкали свежей краской три нарисованных чудища — яйцеголовое, змеемордое и невероятное с бычьими глазами. Добрейший Нофер не знал, как вразумить заботливого Сульса. Оружейник потратил немало сил на отделку зала и при этом почти не потратил денег. Оставшиеся четыре портрета Крист решил не созерцать — успеется. Его внимание привлекли сначала рамы картин. Наличники окон верхнего этажа были ошкурены, выкрашены желтой краской и, похоже, символизировали «золоченый багет». А над картинами…
Сульс долго не мог решить, что делать с «трофеями». Способ был только один, пусть и не самый лучший. Он обошел все окрестные деревни и заплатил крестьянам за забой старых свиней. Эти невежественные пахари не желали забивать летом даже старых, дряхлых животных! Каждую из пятнадцати голов Оружейник выварил сначала с солью, а потом с дубовой корой. Как сделать «кабанам» глаза он не знал, поэтому просто зашил шкуру, чтобы грозные трофеи не зияли пустыми глазницами. Конюху под угрозой расправы было запрещено раскрывать страшную тайну. Каждый вечер на конюшне Сульс набивал головы опилками, вставлял крепежные штыри и приделывал свиньям кабаньи клыки. Клыки были самые разные: большие и маленькие, но не слишком маленькие, и разной степени загнутости, как и положено природой. Оружейник сам отковал их, поэтому некоторые вышли слегка воинственными — трех и четырехгранными. Посоветовавшись со скотником, он окрасил эти «зубы» сначала белой, а местами — желтой краской: «как у матерого секача».
Семь «кабанов» оказались коричневыми. Шесть — черными: конюх присоветовал кинуть в дубовый отвар ржавое железо. Вороные кабаньи морды Сульсу особенно нравились. Две головы получились пегими, но в природе и не такое бывает. Уже к третьей голове конюх тоже втянулся в процесс. Он оказался толковым парнем и подсказал, как лучше всего вставлять клыки. Выходило быстро и просто: парные клыки, соединенные на штырь, укладывали в пасть на манер конских удил. Надо было только предварительно удалить лишние зубы с челюстей. Пасть крепко обматывали у пятачка крашеной суровой ниткой, после чего можно было даже регулировать угол наклона клыков — выше-ниже.
Единственное, над чем Оружейнику совсем не пришлось потрудиться, были щиты, к которым положено крепить охотничьи трофеи. У всех окрестных хозяек имелись кадушки для солений, а у кадушек — крышки. Поэтому работать в конюшне-мастерской было даже приятно и как-то по-домашнему уютно: ко всем прочим запахам ощутимо примешивался аромат соленых огурцов и моченых яблок.
Закончив с трофеями, Сульс несколько дней готовился к торжественному финалу. Пока Рыцарь разгуливал по большому яблоневому саду за стенами Замка, Оружейник вбивал в стены крюки. А когда и это было готово, Нофер был отправлен по своим ноферским делам: показывать себя подданным и строить гарнизон. И вот, момент триумфа настал.
Над картинами… приколоченные к крышкам от кадушек, висели головы свиней, умерших в муках. Всего — пятнадцать «ликов». Судя по страшным удилам, их заездили до смерти. Нофер Руалон посмотрел на скорбно зажмуренные морды и тоже закрыл глаза. Он все еще надеялся, что наваждение исчезнет. Но оно не исчезло. Завязанные пасти, местами подшитые «на живую», беспомощно обвисшие уши — все это просто вопило и предсмертно визжало о том, что в этом Замке живет злодей-извращенец. Страшные существа с портретов подтверждали, каждое своей мерзкой рожей: это — наследственное. В одной из пегих страдалиц Крист опознал старую хрюшку мельника. С таким куцым, почти вдавленным пятачком, она была одна на всю округу. И прослезился.
— Сульс, мой верный слуга! — Нофер всхлипнул. — Ты очень старался. И достиг! У нас нет гарнизона. Но он нам не нужен. Любой враг, посетивший этот Зал, будет сражен! Наповал!
Оружейник был счастлив. Он помог своему господину стащить сапоги и улечься. Нофер Руалон стонал во сне. А Сульс обходил дозором владения своего Рыцаря. Через два года, когда приедет Невеста, Достойная и Прекрасная Вайола, будет не стыдно показать дом. Винный погреб забит бочками с яблочным, ежевичным, смородиновым и даже, с виноградным вином. Оружейная сверкает аж глаза слепит. Зал, наконец, приобрел все атрибуты, положенные Благородному Дому — портреты и трофеи. Дело было за малым: отделать спальню для «молодых». Детская тоже нужна, а то не успеешь оглянуться, как и вторая детская понадобится. Оружейник в корне пресек свои мечтания о том, как он будет учить сына Нофера махать мечом и рассказывать о славных подвигах Достойного Отца. На память Сульс не жаловался и рассказы о подвигах помнил хорошо. Еще бы герб над камином подновить… А потолок придется укреплять столбами. Витыми.
Все тринадцать лет, пока Нофер Тарлит извещал своего друга о неудачных попытках родить дочь, Нофер Руалон втайне надеялся, что жениться ему не придется. Когда ему доставили письмо с торжественным извещением о рождении невесты, решил, что «еще не скоро». Но, как оказалось, дети растут очень быстро. Час появления в его владениях Прекрасной Вайолы неумолимо приближался. Сульс все два последних года просто житья не давал. Нет, он не приставал к господину с нелепыми вопросами о планах на будущее. Он действовал.
В каминном зале появился лес столбов, изрезанных на манер козьих рогов. На втором этаже настелили новые полы и сложили две печки. Все рамы починили и даже те, что когда-то остались без наличников. Самые домовитые крестьянки — Сульс лично проверял их дома — каждый месяц отправлялись в Дрешт за покупками. Плотник работал на износ — Оружейник желал закончить комнаты быстро, чтобы приступить к прочим делам. Год спустя после «триумфального завершения» зала, уже были полностью готовы четыре комнаты наверху. Кровати, сбитые из двух слоев досок в перехлест, были монументальны. Столбы, поддерживающие балдахины, выдержали бы и по паре висельников каждый. Громоздкая мебель была прикрыта перинами, подушками, покрывалами — все самое лучшее, на вкус окрестных селянок. С тем, что селянки никак не понимали, что к синему следует покупать синее, а не коричневое, Сульс боролся, но безуспешно. В итоге он сам поехал в Дрешт и купил шестнадцать штук ткани на четыре цвета. Крестьянкам было велено сшить «большие мешки разных размеров». В эти чехлы были всунуты все разномастные вещи, сообразно раскраске комнат. Когда стены были выкрашены свежей цветной известкой, а ткань кончилась, Оружейник пригласил своего господина наверх.
