Два талисмана - Голотвина Ольга (читаем книги онлайн бесплатно полностью без сокращений txt) 📗
И тут — завершающий штрих торжества художницы! — зазвенел дверной колокольчик. Слуга отворил дверь — и на порог ступил вчерашний Вепрь.
— Вижу, госпожа готова отправиться на прием? Вот и хорошо. Я решил предложить себя ей в попутчики.
— Благодарю моего господина, — любезно отозвалась Авита и гордо прошла к двери мимо потрясенной хозяйки и изумленных постояльцев. За нею так же гордо прошагала Барабулька, неся на локте корзиночку, где лежали несколько листов бумаги, навощенная дощечка, острая палочка для рисования и два заточенных древесных уголька.
— Ирслат отказал тебе, отец?
— Отказал, чтоб им акула подавилась! Я ведь даже не мог толком объяснить ему, зачем мне нужна ссуда. Да, верно, деньжищи большие, я тоже отказался бы их дать… Ладно, Вьямру как-нибудь обманем. А когда у нас в руках будут оба талисмана — сразу, немедленно исчезаем. На борту «Вредины».
— А «госпожа мачеха» нам не помешает?
— Она уехала к родственникам. Погостить. А когда вернется… Ну, дом ей останется, это уже неплохо, верно?
— А этот… со вторым талисманом… его мы тоже обманем?
— Нет, Бранби, это не Вьямра, за которой стоит чуть ли не все ворьё Аршмира. Его мы убьем.
Несколько точных движений тонкого древесного уголька — и на дорогой, белой, чуть шершавой бумаге для рисования возникло круглое лицо наррабанца. С первого взгляда на портрет, набросанный штрихами, становилось ясно: мужчина весьма неглуп, довольно лукав и умеет радоваться жизни.
Верши-дэр восхищенно глядел на собственное изображение.
— Отменно! Да! Это действительно горхда, «быстрая кисть». Но почему не кисть, а уголь?
— Хороший уголек для рисования купить проще, чем хорошую тушь, — без смущения объяснила Авита. — Можно и самой сделать.
Верши-дэр нашел взглядом слугу и отдал распоряжение по-наррабански. Слуга опрометью кинулся из библиотеки, где его хозяин принимал художницу.
— Сейчас здесь будут кисти и тушь… Я тоже пробовал себя в искусстве горхда, но мне и в голову не приходило, что рисовать можно тонкими кусочками угля.
— Грайанские художники используют уголь для набросков на бумаге и холсте, — объяснила Авита. — А я… я чаще всего рисую вот так.
Она обернулась к застывшей, словно статуя, Барабульке и взяла из ее корзинки навощенную дощечку и острую палочку.
«Раз-раз-раз!» — заплясала палочка по дощечке, набрасывая портрет слуги, который только что выслушивал приказ Верши-дэра. Смешной приплюснутый нос, вытаращенные от усердия глаза, впалые щеки…
— Как живой! — восхитился Верши-дэр.
Авита повернула палочку к дощечке тупым концом и небрежно стерла рисунок.
— Ну, вот, — огорчился вельможа. — А я бы его купил!
— Воск плохо сохраняет линии. Я пользуюсь дощечкой, чтобы учиться.
— А мы, наррабанцы, — сказал Верши-дэр с неожиданным мальчишеским задором, — на чем только не рисуем! Даже на человеческой коже! Приходилось ли госпоже видеть такое?
Одним движением он поднял широкий правый рукав, обнажив сильную, крепкую, не по-наррабански светлую руку.
Авита не смогла сдержать восхищенного вскрика.
Она слышала про наррабанский обычай наносить рисунки на человеческое тело. Мысль об этом была неприятна: представлялась какая-то грубая мазня на воспаленной коже.
Но эта прелесть… эта гирлянда из листьев, гроздьев и цветов, среди которых скользили змейки… Рисунок был со вкусом задуман и тонко исполнен, а змейки выглядели лукавыми и непоседливыми, они добавляли жизни в многоцветную спираль.
Дверь отворилась: слуга принес на подносе тушечницу, брусок туши, флакончик с водой, набор кистей в стаканчике и стопку прекрасной бумаги.
Авита взглянула на это богатство, как сластена — на торт. Затем накапала воду на камень тушечницы, поставила брусок вертикально и принялась круговыми движениями растирать тушь.
— Масляная сажа? — спросила она Верши-дэра. — Как блестит!
— Да, и цвет насыщенный. Я предпочитаю этот сорт, — отозвался наррабанец, опустив рукав и с одобрением глядя на умелые действия художницы.
Когда тушь была растерта, девушка вытерла пальцы о кусок ткани, поданный слугой, и не без сожаления потратила один лист на то, чтобы опробовать кисти.
Наконец художница приступила к главному. Положила перед собой чистый лист. После короткого раздумья выбрала кисть.
И возникло под этой кистью лицо чернокожего телохранителя, что все это время стоял в углу библиотеки, — верность без рассуждений, собачья верность…
— Шерх! Ну, как живой! — обрадовался Верши-дэр. — Шерх, посмотри-ка: это ты!
Хумсарец отнесся к рисунку так же, как отнесся бы к своему изображению пес, то есть безо всякого интереса. Он продолжал бдительно приглядывать за художницей и ее служанкой: не вытащат ли из рукавов кинжалы, не выдернут ли из волос отравленные шпильки?
А его хозяин свел брови, что-то обдумывая:
— Настоящий пир начнется ближе к вечеру. Пока гости — те, что съехались, — угощаются легкими закусками и тешатся музыкой, пением, плясками танцовщиц. Но все это они и раньше видели и слышали в моем доме. А «быстрая кисть» — нечто новое для них. Пойдем же!
Он взял Авиту за локоть и повел из библиотеки, прихватив свободной рукой оба портрета — свой и Шерха. За ним поспешили настороженный телохранитель и недоумевающая Барабулька.
Пройдя светлый, украшенный лепниной коридор, вся процессия очутилась в зале, где горстка гостей слушала музыканта, извлекавшего нежную мелодию из странного инструмента с длинным грифом и двумя струнами.
«И верно, народу немного, — отметила про себя девушка. — Рано меня сюда Вепрь привел. Должно быть, они с Верши-дэром решили сначала убедиться, что я умею рисовать, а потом уже выставлять меня перед гостями».
Вельможа взмахнул рукой — и мелодия послушно оборвалась.
— Друзья мои! — радостно сообщил хозяин, выпустив локоть Авиты, — я был уверен, что в Грайане и представления не имеют об искусстве горхда: на глазах у заказчика легкими штрихами создается портрет… Но вот эта юная барышня, Авита Светлая Земля из Рода Навагир, с блеском владеет тем, что я считал достоянием лишь художников моей родины. Взгляните же!
И он пустил по рукам гостей оба портрета. Гости разглядывали рисунки и восхищались.
— А я еще думал — чем бы новым, свежим порадовать вас на прощание! — шумно радовался Верши-дэр. — Сейчас мы устроим барышню в «зале роз», там достаточно светло и есть диваны для тех, кто захочет позировать. Я заплачу художнице за каждый из этих двух рисунков по серебряной монете. Думаю, и остальные сочтут эту цену справедливой.
Затея понравилась гостям. Вскоре Авита уже сидела за столиком в зале, стены которого были расписаны цветущими розовыми кустами. Перед нею на диванчике поправляла прическу первая заказчица. За спиной художницы весело переговаривались желающие получить портрет:
— Сестренка, мне как лучше — покрывало на плечи накинуть или на локти спустить?
— Зиннибран, я кошелек с собой не взял, заплати, потом сочтемся…
— Ой, я возьму цветок из вазы, буду в руках держать!
— Посмотрите, как у нее быстро получается…
Авита работала легко и весело. Некоторые из рисунков были забавными, но ни один не был злым. Нет, художница не пыталась подольститься к тем, кто платит, — просто она была сейчас в превосходном настроении и любила всех вокруг.
Рядом с хозяйкой стояла Барабулька и старалась сохранять невозмутимый вид, когда в корзинку падала очередная серебряная монета.
Гурби из Клана Вепря сначала сообщал всем знакомым, что эта талантливая художница — его находка (правда, не сообщая, при каких именно обстоятельствах он ее нашел).
Но потом притих, призадумался, принялся бродить среди гостей, словно кого-то ища. А там уж и напрямую спросил хозяина: не появился ли на приеме Ульден из Рода Ункриш?
Верши-дэр справился у слуги и с огорчением ответил, что этот славный человек и умный, образованный собеседник еще не приходил. Хотя и обещал быть.
