Тропа каравана - Суренова Юлиана (версия книг TXT) 📗
— Ничего. Пока она, рассмотрев все подарки, доберется до лакомств, там останется не так уж много. Если мы не поспешим, — и они ушли.
— Так ты мне поможешь? — проводив их взглядом, спросил брата Евсей.
— Вообще-то… — и тут его глаза вспыхнули озарением — ему в голову пришла блестящая мысль. "Нет, просто гениальная!" — он был уверен в этом. — Пойдем-ка, — и он направился к Шамашу.
— Что ты собираешься делать?
— Не гоже ему сидеть одному и скучать.
Колдун, задумчиво глядя на резвившихся в траве, смеясь от счастья, детишек, осторожно поглаживал дремавшего у него на руках щенка. Длинная курносая мордочка второго высовывалась из-под складок черного плаща.
— Что, Мати бросила на тебя волчонка и убежала играть? — губы караванщика вновь растянулись в улыбке — он не мог смотреть без нее на хрупкое золотистое создание.
— Она не хотела, — Шамаш перевел взгляд на караванщика. — Но я настоял. Пусть повеселится от души. С малышами она еще намучается. Потом.
— Да уж, питомец — не свиток — хочу читаю, не хочу — откладываю в сторону. О нем приходится заботиться постоянно. Как о ребенке, — проговорил Евсей. Он был не в силах отвести взгляда от волчат с их сверкающей шкуркой и умильными складочками на лбу.
— Ничего, ей будет полезно, — довольный, хмыкнул Атен. — Станет более ответственной.
— Это ведь священные волки? — преодолев, наконец, внезапно накатившую волну немоты и душевного трепета, спросил помощник.
— Станут ими. Когда вырастут, — ответил колдун.
Евсей на миг опустил голову, словно пряча глаза, потом исподлобья бросил быстрый взгляд на брата, ни о чем не спрашивая его, просто стремясь узнать, как Атен отреагирует на услышанное. Но караванщик оставался совершенно спокоен. Ведь он уже давно знал обо всем и у него было время свыкнуться с еще одним невероятным событием.
— Волки приходили из-за малышей? Хотели оставить их с тобой? — помощник повернулся к Шамашу. Он считал себя вправе задавать вопросы, ибо, как летописец, должен был знать все.
Колдун кивнул в ответ.
Но для караванщика этого было явно недостаточно! Евсей на миг взглянул на брата, прося его поддержки, а затем вновь обратился к магу:
— Куда они отвели тебя? Как объяснили, чего хотят? — у него было так много вопросов, а его собеседник медлил с ответом, явно не расположенный рассказывать, словно не считая себя вправе говорить о чужих тайнах — и не важно, что это секреты зверей, а не людей. — Да пойми ты, — не выдержав, воскликнул караванщик. — Атен предложил мне вести летопись. Раз уж с нами так много всего случается. И поэтому я должен знать… Особенно о таких чудесных вещах, как встреча с священными волками!
— Шамаш, — казалось, что хозяин каравана ждал именно этого момента. В его голосе звучали волнение и нетерпение выполнить задуманное, — а может ты согласишься составить для нашей летописи маленький рассказ, всего на несколько страниц? Мы не просим тебя выдавать секретов волков, которые они доверили тебе, отдавая на воспитание малышей. Напиши о том, что можно.
— Да, Шамаш, — Евсею сразу же пришлась по душе идея брата. — Кто расскажет о случившемся лучше участника событий? А потом я хотел бы попросить тебя помочь мне с описанием магического моста. Мне хотелось бы узнать его природу…ну, все то, что возможно, конечно. Если бы ты написал…
— Боюсь, здесь я вам не помощник, — усмехнувшись, колдун качнул головой.
— Но почему?! - удивился Атен, даже не думавший о возможности того, что Шамаш откажется.
— Я не умею писать, — просто, словно говоря о чем-то совершенно обыденном, ответил маг.
Его собеседники онемели от удивления. Это казалось таким невероятным…!
— Но у нас всех детей учат грамоте, — с трудом ворочая отказавшимся от удивления слушаться языком, проговорил Евсей. — И уж конечно маг… — он никак не мог понять… даже начал думать, что, возможно, маг просто смеется над ними. Но ведь подобное было совсем не в его характере!
— Постой, ты же читал детям сказки и… — Атен растерялся. Если б он знал… Он всего лишь хотел, чтобы в летописи каравана остались страницы, написанные рукой самого бога…
— Разве я сказал, что не обучен чтению? — Шамаш вовсе не шутил. Впрочем, на этот раз удивление караванщиков он воспринял достаточно спокойно, понимая его причину.
— Но тогда… Нельзя научиться одному, не постигнув другого…
— Для человека — возможно. Но с колдуном дело обстоит иначе.
— Может быть, ты объяснишь нам? — караванщики переглянулись, а затем Евсей продолжал: — Насколько мне известно, служители никогда не сталкивались ни с какими сложностями, обучая грамоте Хранителей, когда те были детьми.
На миг колдун задумывался.
— Я лучше покажу, — наконец, приняв решение, произнес Шамаш. Он пересадил волчонка Мати к ее братику в сложившиеся в люльку складки плаща. А затем в его руках возник белоснежный, удивительно гладкий тонкий лист бумаги и длинное перо с белым оперением. — Вот, — он протянул перо Евсею. — Напиши какое-нибудь слово. А я потом попробую его повторить.
Тот осторожно взял перо, с интересом рассматривая его — нет, он не ошибся — лебединое, быстро взглянув на брата, который также не мог не узнать. Однако он не видел возможности спорить с Атеном или расспрашивать о чем-то Шамаша прямо сейчас. Сначала нужно было выполнить поручение Хранителя. Он хотел уж было, макнув перо в маленькую золотую чернильницу, вывести какой-нибудь простой, незамысловатый символ… хотя бы «бык», но маг остановил его:
— Думай не о простоте написания, а о том, чтобы это слово означало что-нибудь небольшое и неопасное.
Караванщик, пристально взглянув на мага, словно пытаясь разобраться, к чему тот вел. Затем, так ничего и не поняв, он кивнул и, взяв из рук мага лист бумаги, уютно лежавший поверх ровной дощечки, старательно вывел «цветок» — более безопасного символа он просто не мог придумать, — и вновь протянул перо и бумагу Шамашу.
Тот качнул головой, словно не до конца соглашаясь с выбором караванщика, положил доску на колени и стал медленно старательно… нет, не писать — рисовать — символ. Линии получались легкими, словно кружева, причудливо узорчатыми… И, все же, это был всего лишь символ.
Атен с Евсеем, внимательно следя за каждым движением пера, уже были готовы воскликнуть: "Вот же, вот! Пусть это скорее рисунок, чем надпись, однако…" — но не успели даже мысленно сложить фразу, не то что произнести ее.
Стоило перу, закончив выводить последнюю черточку, оторваться от бумаги, как линии замерцали, шевельнулись, и вот уже на бумаге на месте символа-слова возник настоящий цветок. Чем-то он напоминал розу — такой же нежный шелковый бутон, источавший сладковатый аромат, маленькие зеленые листики на тонкой веточке, покрытой острыми шипами.
Караванщики были не в силах оторвать взгляда от этого чудесного творения, подрагивавшего, трепеща на невидимом ветру. Бутончик начал раскрываться. Еще миг…
— Удивительный дар, — чуть слышно, словно боясь спугнуть нечто, порвав нити магии, прошептал Евсей.
— Все считали так же, — усмехнулся колдун, беря цветок в руку. — Пока символ «рот» не попытался проглотить моего наставника, — его пальцы сжались, ломая ветку, разрушая бутон. Шипы глубоко врезались в ладонь. Шамаш поморщился, но лишь сильнее сжал кулак. Прошло мгновение — и цветок исчез. С пальцев сорвались, смешавшись с кровью, капли чернил. — После того случая, — он достал платок, вытирая руку, — старик запретил мне брать в руки перо, сказав, что колдуну это все равно ни к чему, благо наш народ всегда предпочитал хранить знания в памяти, а не на листах бумаги. Книги предназначались исключительно для законов и заклинаний. Их же за меня вполне могли записать и другие, под чьей рукой какие-нибудь «нет» или «конец» не оживут, чтобы уничтожить весь мир.
— Может, все дело в том, как ты пишешь. Символ оживил потому, что, такой легкий и узорчатый, не мог не расцвести. Он напоминал цветок и…
Колдун бросил на караванщика быстрый взгляд. В его глазах была печаль — его ранило недоверие больше, чем вся ненависть былого мира. Он снова взял в руки перо, немного подвинулся, освобождая на камне место:
